Как Виктор Суворов сочинял историю

Товарищ Каганович обрадовался, доложил Сталину, после чего проекту была дана «зеленая улица». Группа получила инженеров для проектировочных работ и производственную базу для постройки истребителей. В качестве последней в мае 1939 года им был отдан завод № 301 в подмосковном городе Химки, директором которого тогда же был назначен один из трех конструкторов — В.П. Горбунов. Истребитель по названию завода стал называться И-301, позднее со сменой индексации — ЛаГГ-1 и ЛаГГ-3. Этот самолет, предок прославленных Ла-5 и Ла-7, и сам оставил заметный след в истории начала Великой Отечественной. Однако я увлекся. Вернемся ближе к делу.

Итак, в мае 1939 года завод № 301 в Химках был передан наркомату авиапромышленности с целью организации на нем производства новейших истребителей, а работа над всей предыдущей продукцией была прекращена. Обращаю ваше внимание — не отложена, не временно приостановлена, не передана другому заводу, а просто прекращена. Брошена. Насовсем. Причем без той мысли, чтобы на этих же мощностях остановленную работу продолжить — завод передавался другому наркомату, который его тут же радикально перестроил под свое производство. О выпуске предыдущей продукции просто забыли. Вероятно, она стала не нужна.

А знаете, что это была за продукция? Это была мебель для Дворца Советов!

И вот какая в свете этого факта вырисовывается картина: посидел товарищ Сталин в Кремле над картами, посмотрел товарищ Сталин разведсводки и телеграммы из-за границ, побеседовал товарищ Сталин со своими специалистами и приравненными к ним приближенными и решил, что строительство Дворца Советов в ближайшее время завершать необязательно. Более того, надо бы его отложить. Поэтому и мебель для его интерьеров в ближайшее время не понадобится, а значит, ее производство нужно прекратить. Особо отмечаю, что речь не шла о замедлении темпов строительства, иначе завод надо было бы отдавать наркому авиапромышленности не насовсем, с тем расчетом, чтобы потом на нем можно было возобновить производство мебели. Нет, завод был отдан насовсем, значит, товарищ Сталин решил не вводить ДС в строй еще достаточно долгое время, настолько долгое, что можно потом еще один завод для производства мебели успеть построить, а этому сейчас дать более важное задание.

Давайте приложим к этому факту логику нашего заморского друга Виктора Суворова. Здесь есть три момента, на которые обязательно нужно обратить ваше внимание:

Во-первых, обратите внимание, что, исходя из вышеизложенного, строительство Дворца Советов было отложено на достаточно долгий срок. А раз, по Суворову, Дворец строился с тем, чтобы в его стенах принимать Германию сотоварищи в пионеры, то бишь в братский Союз Республик, то и означенное принятие — читай: мировая революция — откладывалась на весьма большой срок. Явно не на те два года, что оставались до назначенного Виктором «Дня „М“» (6 июля 1941 года) — начала вселенского порабощения.

Во-вторых, обязательно обратите внимание на время передачи завода № 301 наркомату авиации. Это май 1939 года, когда директором этого завода стал авиационный инженер В.П. Горбунов, отягощенный заданием развернуть там вместо производства мебели в памятник будущим деяниям производство истребителей. То есть товарищ Сталин задолго до обещанного Суворовым секретного заседания Политбюро 19 августа 1939 года решил отложить постройку Дворца Советов на достаточно большой срок. А раз, по Суворову, ДС строился для организации в нем банкета по случаю расширения СССР в Западную Европу, и его постройка приводится им как одно из весомейших доказательств решимости Сталина поработить свободный мир, в рамках суворовской логики можно сделать вывод об отказе Сталина от мысли означенное расширение в ближайшее время организовывать.

И, в-третьих, отметим, подо что товарищ Сталин передал завод, изготавливавший инвентарь для вышеуказанной вечеринки. Это — истребитель. Не «крылатый шакал» Су-2, предназначенный для кровожадной агрессии, не стратегический бомбардировщик, необходимый для разрушения вражеских городов и заводов, а истребитель, нужный для защиты своего неба от шакалов и дальних бомбардировщиков врага. [579]

Так что получается, что Виктор Суворов самолично, собственными руками в своей же дрянной книжке пропечатал историю остановки строительства Дворца Советов — одно из самых главных свидетельств того, что товарищ Сталин накануне войны отказался от скорого осуществления плана мировой революции. [580]

А все глупые авторские стоны о том, как «голову Ленина повелели сделать большой» (с. 81). (о-очень, о-очень большой…), «залы, лестницы — красный гранит, белый гранит, черный, мрамор белый и розовый, малахит, лабрадор. Портьеры — парча золотая» (с. 83), которыми наш слепой гусляр расписывает немыслимую роскошь так и не построенного Дворца Советов, [581] а также о том, что «из этой стали можно было построить десять тысяч танков Т-34 и вооружить ими десять танковых армий» (с. 85) ничего не стоят. В свете одного единственного факта из истории самолета ЛаГГ-3 их можно смело отправлять в ближайший пункт приема вторсырья. Если, конечно, там такое примут.

Глава 6

Вкратце об остальном

Очень хочется ненадолго задержаться на войне в Финляндии, которую Суворов по граничащему с идиотизмом простодушию именует триумфом советской военной машины, утверждая, что «из боевых действий в Финляндии следовал только один вывод: для Красной Армии нет ничего невозможного. Если она способна наступать в таких условиях, значит, она способна наступать в любых других — хуже этого не бывает» (с. 220). Заодно, кстати, Виктор подвывает советскому «фальсификаторному официозу» образца 1940 года:

Виктора в его обличениях снова занесло в довоенный красный уголок.

А нашу неудачу, потому что иначе как неудачей нельзя назвать кампанию, в ходе которой на Ленинградском направлении километров на 100 была отодвинута граница, присоединены куски напротив Кандалакши и Мурманска и получено право на аренду военно-морской базы в Финском заливе в обмен на 126 875 человек убитыми, пропавшими без вести и умершими от ран, [583] Суворов оправдывает следующим образом:

Мол, извините, ошибочка вышла. Мы готовились к параду, а попали на войну… Вот и мрем от этого. Со страшной силой.

Конечно, потери были бы забыты и посчитаны оправданными, если бы РККА удалось хотя бы отчасти приблизиться к той эффектной непринужденности, продемонстрированной вермахтом при его действиях в Европе. Главная потеря от этой войны — беспристрастное доказательство всему миру того, что Красная Армия не в состоянии эффективно решить поставленные перед ней задачи. РККА потеряла лицо, и эта потеря делалась все более выпуклой с каждой новой победой немцев. И, что интересно, говоря о Халхин-Голе, Суворов вспомнил, что «Наступление — риск… В случае провала весь мир заговорит о том, что Сталин обезглавил армию, и воевать она не способна» («День „М“», с. 64<386>). Здесь он об этом почему-то не вспоминает.