Москва еврейская

Так завершился период, когда еврейский вопрос в России был главным образом вопросом внешней политики. Как мы видели, случаев пребывания евреев в Москве за этот период было очень мало.

В остальные русские города они приезжали столь же редко. Вдаваться в широкие рассуждения о пользе и вреде для русского государства от общения с евреями, о материальном и духовном воздействии пришельцев на коренное население или тому подобных вопросах значило бы злоупотреблять методом обобщения. Все эти рассуждения, даже если со временем удастся извлечь из архивов еще несколько случаев посещения евреями Москвы и других русских городов, все-таки будут основаны на единичных, разбросанных на протяжении нескольких веков и не имеющих между собою никакой связи фактах и никогда — по нашему мнению — не выйдут из области более или менее тенденциозных гипотез. Итак, не касаясь вопросов о влиянии евреев на русский экономический и духовный строй, мы ограничимся лишь теми выводами, которые несомненно вытекают из вышеизложенного скудного материала о первых судьбах евреев в Московской Руси.

Во-первых, евреи уже издревле, хотя редко и не в большом количестве, посещали Московское государство, и в частности Москву. Главною целью их приезда была торговля ^[326].

Во-вторых, русский народ и правительство относились неприязненно к евреям не только, когда последние пытались проникнуть в Россию, но и когда русские во время военных действий вторгались в Польшу и Литву. Ненависть к евреям покоилась в то время преимущественно на религиозных основаниях ^[327].

В-третьих, черта оседлости — этот основной пункт современного еврейского вопроса — установлена была русским законодательством в то время, когда евреев-подданных в России еще не было. Таким образом, недозволение евреям перейти за известный рубеж осталось в законной силе и после подпадения евреев под русское подданство как историческое воспоминание о прежних границах России.

В-четвертых, бесправное положение еврея на русской территории вообще и в Москве в частности определялось не национальным происхождением, а исключительно принадлежностью к иудейству: стоило только еврею порвать свою связь с прежней религией, и он уже одним этим получал возможность, не меняя своего нравственного бытия, пользоваться общегражданскими правами.

Но вот настало время, когда евреи вместе с польской территорией вошли в состав Русской империи. Как, спрашивается, стало относиться государство к своим новым подданным в тех случаях, когда они проникали во внутренние губернии? Насколько, далее, самое присоединение западного края повлияло на стремление евреев из окраин к центру России? Что, наконец, известно нам, в частности, по вопросу о посещении евреями Москвы в первое время по присоединении этого края? На все эти вопросы нам придется дать ответ в следующей главе.

Глава II. Евреи посещают внутренние губернии и Москву как русские подданные

При Екатерине II евреи стали русскими подданными, при Павле I их изучали, а начиная с Александра I их стали устраивать.

Что касается евреев, то они были рады перемене подданства. Евреи вообще как-то склонны придавать большое значение всякому слову, исходящему из уст сильных мира сего и имеющему какое-либо к ним отношение, они подхватывают это слово, мудрствуют над ним, строя на нем все свои надежды или, наоборот, впадая в уныние — чаще, впрочем, первое. Екатерина II высказала несколько прекрасных фраз о равенстве перед законом всех ее подданных, о терпимости всех религий, и слуха об этом было достаточно для того, чтобы евреи проникались верой в прочность своего нового политического положения и надеждой на лучшие времена. Не знаем, почему, но современники были уверены, что под скипетром Екатерины для евреев наступила новая, более счастливая эра ^[328]. Под влиянием подобных чаяний евреи, между прочим, решались приезжать в столицы в надежде, что на их пребывание будут смотреть сквозь пальцы. Конечно, количество этих смельчаков было очень незначительно: какой-нибудь десяток в Москве и столько же в Петербурге. В Москву евреи приезжали из ближайших к внутренним губерниям еврейских поселений, и главным образом из Шклова, этого крупного в то время торгового пункта.

Но кроме нелегальных посетителей Москвы были и такие, которые пребывали здесь на законном основании. Дело в том, что некоторые отношения гражданской жизни сделали необходимым пребывание в Петербурге представителей интересов еврейских общин. Эти представители-ходатаи, предпринимая путешествие в Петербург, посещали лежавшие им на пути русские города, а между ними и Москву. Правда, евреи, отправлявшиеся в Петербург из северо-западной Литвы, выбирали другой тракт, не ведущий на Москву. Но зато путешественники из Белоруссии и юго-западных губерний редко миновали древнюю столицу. Эти путешественники останавливались в Москве ненадолго, лишь для отдыха, после чего продолжали свой дальнейший путь. Посетители этой категории были столь же малочисленны, как и категория нелегальных приезжих.

В 90-х годах прошедшего столетия, в конце царствования Екатерины II, евреи пытались было поставить свой приезд в Москву и свои торговые сношения с некоторыми русскими городами на законную почву. Они подали прошение о приписке их в Московское или Смоленское купечество, рассчитывая, что фискальные соображения возьмут верх над всякого рода другими соображениями. Но попытка оказалась неудачной: евреи не были приняты в купеческое сословие упомянутых городов, а на поданную ими апелляцию Екатерина II дала ответ, что они не имеют никакого права записываться в купечество вне черты их постоянной оседлости ^[329].

Евреи, в особенности иностранные, пробовали было записаться и в московские мещане. Но и в этом они потерпели неудачу: мещанское сословие оказалось столь же замкнутым, как и купеческое. Когда прусский посол стал хлопотать за одного немецкого еврея, пожелавшего приобрести права московского мещанина, ему ответили, что подобное же ходатайство поступило несколько ранее и от австрийского посла и что после отказа последнему приходится отказать и ему ^[330].

Таковы были результаты еврейских попыток приезжать и проживать в Москве на законном основании.

Настало царствование Павла I. Если при Екатерине положение евреев в государстве определялось в черте их оседлости прежним польским законодательством, а вне черты — старыми ограничительными нормами, то в царствование Павла I в первый раз возникла мысль о необходимости изучить евреев, исследовать их быт и положение с целью дать им надлежащее правовое устройство. Но, к сожалению, серьезную задачу изучения еврейской жизни и влияния евреев на коренное население поручили известному поэту Державину — человеку не совсем беспристрастному, притом предубежденному против всего иноземного и иноплеменного. Державин изложил результаты своей ученой экспедиции в особой записке ^[331], в которой рядом с констатированием зловредности евреев рекомендуются и средства, предупреждающие и пресекающие зло. Для нас же, интересующихся здесь жизнью и положением евреев вне черты оседлости, записка Державина любопытна, между прочим, в том отношении, что в ней проектировалось расширить пределы «черты» путем присоединения к последней некоторых других окраин России ^[332]. Но, как было уже сказано, в царствование Павла I не занимались устройством евреев, а сделана была лишь попытка изучить их, и проекту Державина суждено было лежать под сукном до нового царствования.