Орден госпитальеров

Рыцарей спросили: чем вы готовы заплатить султану за ваше освобождение? Отдали бы вы за ваше освобождение определенные замки баронов за морем? Они ответили отрицательно, подчеркнув, что у них нет власти над этими замками, являющимися ленами германского Императора. Тогда их спросили, готовы ли они отдать за свое освобождение хотя бы замки госпитальеров и тамплиеров. На этот вопрос также был дан отрицательный ответ, ибо каштеляны (коменданты) этих замков поклялись на святынях не сдавать замки даже ради освобождения пленных. Жуанвиль продолжает: «Советники султана задали королю те же самые вопросы, что и рыцарям, которым, после их отказа принять предложенные им условия или отречься от христианства, были отсечены головы. Короля спросили, готов ли он отдать некоторые замки тамплиеров и госпитальеров или замки королей страны. Когда король дал отрицательный ответ, они пригрозили ему пытками. На эту угрозу король ответил, что он их пленник и они вольны поступить с ним, как захотят. Вслед за тем они спросили короля, сколько денег он готов дать султану в качестве выкупа за себя и готов ли он очистить Дамиетту. Король повел переговоры о своем освобождении и об освобождении своего войска. Он обязался уплатить известную сумму денег, очистить Дамиетту и заключить перемирие» [463].

Но султан хотел большего, он требовал не только уплаты выкупа и возврата Дамиетты, но и всех государств крестоносцев. На его требование вернуть все государства крестоносцев король указал на то, что по праву и закону христианские земли Сирии принадлежат Императору. Султан сразу перестал настаивать на своем требовании, настолько велик был по-прежнему на Востоке авторитет Императора Фридриха. Его манера поведения и практиковавшаяся им религиозная терпимость производили на всех глубокое и незабываемое впечатление. Наконец стороны пришли к согласию, и король согласился выкупить себя и свое войско за чудовищную сумму в один миллион бизантинов. Большая часть этих денег была уплачена 2 мая 1250 г. Однако султан Туран Шах уже не смог их получить. Во время пира он был убит солдатами своего мамлюкского полка телохранителей под руководством Бейбарса. К власти в Египте пришел первый мамлюкский султан. Возникли новые сложности с возвратом пленных, однако королевскому послу в ходе двух визитов в Каир удалось добиться освобождения всех взятых в плен во второй битве при Газе, еще остававшихся к тому времени в живых. В их числе были Магистр ордена госпитальеров Гийом де Шатонеф, 25 госпитальеров, 15 тамплиеров, 10 тевтонских рыцарей, примерно 100 рыцарей из государств крестоносцев и 600 других пленных. К тому же в обмен на 300 мусульман были освобождены еще около 3000 пленных, захваченных в последнем сражении.

Людовик IX оставался в Святой Земле еще четыре года и отплыл только 24 апреля 1254 г., после восстановления оставшихся крепостей и аннулирования договора, заключенного за спиной у короля между тамплиерами и султаном Дамаска.

По большому счету крестовый поход Людовика IX не принес пользы Святой Земле. Он не облегчил положения христианского Востока. Напротив, вследствие тяжелых потерь в Египте, Святая Земля лишилась большого числа опытных бойцов. Орден госпитальеров переживал тяжелое время. Он лишился многих своих владений, казна опустошалась, поскольку приходилось выплачивать огромные суммы за освобождение своих рыцарей.

Однако неудача этого крестового похода имело еще одно, еще более далеко идущее последствие — сомнения в крестоносной миссии, в миссии Божьих воинов. Еще в ходе неудач предыдущих крестоносных мероприятий у их участников возникал вопрос, действительно ли крестовые походы совершаются по Божьей воле, или же Бог не допускает победы крестоносцев. Поначалу они успокаивали себя ответом, что каждый неуспех это Божья кара за грехи крестоносцев. Все знали, что король Людовик IX был образцом добродетели, он вел настолько безупречный образ жизни, что еще при жизни его окружал ореол святости — и, тем не менее, как говорили современники, Бог не даровал ему победу! Даже его соратники по египетскому походу после завершившейся неудачей битвы при Мансуре пришли в такое отчаяние, что восклицали: «Неужто Бог, которому и под чьим предводительством мы так долго служили в качестве рыцарей, оставил нас?..»¹

Так полной неудачей закончился очередной Крестовый поход, продолжавший шесть лет. Но заслуги ордена госпитальеров были не только замечены, но и особым образом отмечены Святым Престолом. Начиная с Раймонда де Пюи глава госпитальеров во всех папских документах именовался «Магистром гостеприимных братьев святого Иоанна». И вот в булле папы Клемента IV от 18 ноября 1267 года из признательности к заслугам госпитальеров, он впервые приписал главе ордена титул «Великий». Только с этого года все главы ордена стали называться не иначе, как Великий Магистр.

После многочисленных потерь Великий Магистр Гуго де Ревель в 1268 году обратился с большим просительным письмом к Сен-Жильскому Приору, в котором трогательно описал свои злоключения:

Брат Гуго Ревель, Божией милостью смиренный магистр Святого Госпиталя Святого Иоанна, что в Иерусалиме, и охранитель убогих во Христе, с истинной любовью желает здравствовать своему дражайшему брату во Христе Фарауду де Баррассио, приору Сен-Жилльского Дома, и всей братии оного приорства. Мы видим не тех, кому должны изложить наши жалобы и глубочайшие скорби, но тех, кто, как нам стало ведомо, сознавая свою общность с нами, сочувствуют нам в наших невзгодах. Здесь не следует описывать те огромные трудности, которые сопутствуют нам уже давно в Святой Земле, и какие немалые потери понесла наша братия, что касается имущества и человеческих жизней; мы полагаем, что вести почти обо всем этом уже дошли до ваших ушей. Невзгоды наши увеличиваются день ото дня, а потери не уменьшаются. Поскольку опасности, угрожающие нам, постоянно возрастают, мы хотели бы, невзирая на то, что может произойти в будущем, заверить вас в том, что наш Дом, мы и вся прочая братия, противостоящая вместе с нами угрожающей опасности, совершенно не повинны в случившемся.

Мы полагаем, что вам, а именно, приору и большей части вашей братии, хорошо известно, что мы в течение восьми последних лет не получали поддержки ни от кого во всем Иерусалимском королевстве, и что все, чем мы некогда владели за воротами Аккона, перешло в руки врага. Правда, Замок Паломников, Тир и город Сидон по-прежнему находятся в руках христиан, но в действительности христианам ни там, ни в других местах,

за исключением Герито (Хеврона?), заключившего с врагами перемирие, служащее к немалой пользе обеим сторонам, не принадлежит ничего, кроме крепостных стен. Мы вынуждены в течение многих лет нести в городе Акконе огромные и непредвиденные расходы, чтобы быть в состоянии отражать нападения вероломного султана Байбарса Вавилонского (Египетского). Во время его последнего нападения мы были вынуждены истратить сумму, вдвое большую, чем в прошлый раз, когда опасность завоевания угрожала благородному граду Антиохии.

Мы укрепили всю сарацинскую границу и всю приграничную область вплоть до наших замков Крак и Маргат, а также до Бельды (?), что также потребовало от нас огромных расходов. За исключением приморских городов, у христиан не осталось никаких укреплений, кроме Крака и Маргата; но и последним, раздражающим султана, уже не раз угрожала опасность. Если страдания и невзгоды заставляли нас торопиться, то и вы также не должны мешкать, поскольку во всех этих городах и крепостях не менее

10 000 человек были питаемы съестными припасами нашего Дома. Мы составили список всех обретавшихся там, и среди жителей вышеупомянутых городов и крепостей было поименовано примерно 300 братьев нашего Ордена. Чем бы мы оплачивали все эти расходы, если бы Господь не смилостивился над нами? В настоящее время мы не видим иной возможности продолжать их снабжение, ибо все эти замки вовлечены в ожесточенную борьбу, поскольку султан заявляет, что не заключал с ними перемирия. Тем из вас, кто бывал по эту сторону моря, должно быть хорошо известно, что нам не приходится ожидать какой-либо помощи от стран, расположенных по эту сторону моря, ибо Армянская низменность, откуда мы прежде всегда получали помощь людьми и припасами, опустошена моровой язвой и обезлюдела из страха перед султаном.