Запрещенная история

3. Два автора, которые когда-то заявляли, что являются сторонниками альтернативных идей, например моих, перебежали в другой лагерь и написали книгу «Гиза: истина». Не имея никакого представления об искусстве механообработки, Ян Лоутон и Крис ОТилви-Геральд остановились на антагонистическом подходе к идее, представленной мной. Они поддержали ортодоксальную точку зрения.

В каждом из вышеперечисленных случаев ограниченная перспектива и не полный анализ всех свидетельств, возможно, получившие одобрение сторонников ортодоксальной школы. Но не удалось добиться одобрения моих собственных сторонников — технологов, работающих на производстве и по сей день. На самом деле, эта группа пришла к общему согласию: ортодоксы глубоко заблуждаются. Однако никто не может претендовать на совершенство, у каждого есть своя ахиллесова пята.

В ретроспективе я должен признать: вероятно, я слишком далеко зашел в анализе, когда сделал предположение о том, что керн № 7 был создан с помощью методов ультразвуковой механической обработки. Моя теория ультразвуковой механообработки основана на книге сэра Уильяма Петри «Пирамиды и храмы Гизы». В этой работе Петри дает описание артефакта с признаками процесса сверления. Они представлены спиральной канавкой в граните, указывающей: сверло или бур проникали в гранит на 0,100 дюйма за один оборот.

Моя уверенность пошатнулось, когда я прочитал в книге «Гиза: истина», что два исследователя — Джон Рейд и Гарри Браунли — эффективно отрицали мои теории относительно того, как древние египтяне сверлили гранит. После физического обследования этого артефакта, они заявили: канавки были не спиральной формы, а представляли собой отдельные кольца. Они присущи кернам, найденным в любой из современных каменоломен в Англии. Фотография такого керна в книге «Гиза: истина» была представлена так, чтобы подтвердить идею ортодоксов. Однако я не мог опровергнуть их утверждение, потому что не находился в том же помещении, где был керн, а главное — не получил возможности обследовать его.

До тех пор пока мне не представилось возможности провести детальное обследование образца. Для этого обычных визуальных данных недостаточно, требуется более детальный осмотр. Так что я вынужден отложить высказывание своих соображений относительно выводов, сделанных Рейдом и Браунли. Тем не менее, даже в том случае, если они за основу своих наблюдений взяли фотографию, опубликованную в книге «Гиза: истина», у меня возникли вопросы по поводу наблюдений, сделанных ими. У нас есть снимок, на котором изображен конус (керн № 7) с канавками, вырезанными в нем. Прочитав сообщение об этом, я немедленно разместил на своем сайте в Интернете заявление: на время все предположения об ультразвуковой механической обработке этих отверстий и кернов мною отозваны. Я также предложил лично исследовать керн.

10 ноября 1999 г. я вылетел из Индианополиса в Англию. Мой оператор Интернета, Ник Энис, организовал в музее Петри инспектирование керна, пока здание было закрыто для академических научных исследований. Мы с Ником сели в поезд на Кингс-Кросс в понедельник 15 ноября 1999 г. Небольшая прогулка до университетского колледжа в Лондоне — и уже в 10.30 утра мы были на ступенях музея. Перед нами предстал швейцар, одетый в георгианском стиле. Он посоветовал нам выпить по чашке чая, ожидая открытия музея, и указал ближний кафетерий. Там нас не только встретили чашкой чая, но и предложили превосходный английский завтрак!

Затем пришло время для инспектирования прославленного керна № 7. Хотя я говорил и писал об этом керне более пятнадцати лет, наш визит стал не почтительным паломничеством к священной реликвии, как можно было бы ожидать. Меня не охватывал священный трепет, когда я взял предмет руками в перчатках из латекса. Не произвели на меня впечатления ни размер, ни характер образца. По правде говоря, я сохранял полную невозмутимость и был разочарован. У меня в голове зазвучала старая песня в исполнении Пегги Ли «И это все, что есть». Я смотрел на этот кусок камня неприглядного вида, который стал поводом для яростных дебатов в Интернете, на кухнях и в пабах по всему миру.

Увеличенное поперечное сечение сверла

Абразивный раствор изнашивает инструмент, а также гранит. Длина инструмента уменьшается по мере углубления проникновения, которое в результате создает конус в керне и в отверстие.

Технология ультразвукового сверления (рис. Кристофера Данна)

Я задавал себе вопрос, глядя на грубые канавки, размещенные по его поверхности: «Как мне объяснить смысл всего этого?» И второй вопрос: «А что думал об этом Петри?»

Я взглянул на Ника Эниса, стоящего рядом со мной. У него на лице было выражение, которое напомнило мне мою мать, когда, в восемь лет, я искал у нее утешения, лежа в операционной, где мне выжигали длинной горячей иглой опухоль на ладони.

Мы не сказали друг другу ни единого слова, когда я формулировал свое окончательное признание миру. Я допустил непоправимую ошибку, поверив тому, что написал Петри! Керн оказался точно таким, как сообщили Рейд и Браунли! Канавки не имели ни малейшего сходства с тем, что написал Петри. Сохраняя правду, я оказался словно бы замороженным во времени.

Оставаясь отстраненным, я приступил к проверке расстояния между канавками с помощью ручного микроскопа с 50-кратным увеличением и градацией окулярной сетки от 0,001 до 0,100 дюйма. В этот момент я был полностью уверен: Петри полностью ошибался в оценке данного образца. Расстояние между канавками, которые проходили по всему керну по всей его длине, составляло от 0,040 до 0.080 дюйма. Я ощущал полное опустошение — ведь Петри ошибочно определил даже этот показатель! Любые последующие измерения, думал я, будут просто не нужны. Я не мог подтвердить любую теорию передовой механической обработки, если величина скорости подачи, определенная Петри, и равная 0,100 дюйма, не будет проверена и подтверждена! Тем не менее, я продолжал свои исследования.

Я не имел возможности определить кристаллическую структуру керна под микроскопом. Не мог определить столь же уверенно, как Петри, что канавки углублялись в кварц глубже, чем в полевой шпат. Но было заметно — в некоторых местах имелись участки (хотя их было очень мало), где биотит (черная слюда) был оторван от полевого шпата так, как он оторван и в других артефактах, найденных в Египте. Но канавка на других участках выполнена совершенно чисто — без такого эффекта отрыва. Я вновь подтверждал утверждения Браунли, что режущая сила инструмента, воздействующая на материал, могла отрывать кристаллы от субстрата полевого шпата.

Затем настало время измерить глубину канавки. Чтобы сделать это, использовался индикаторный датчик глубины с тонким наконечником, обеспечивающим возможность проникнуть в узкое пространство. Датчик работал так, что позволял без какого-либо отклонения установить нулевой показатель, когда его помещали на плоскую поверхность. Когда датчик проходил над канавкой (или углублением) в поверхности, в канавку-выталкивался пружинный наконечник индикатора. Это приводило к перемещению стрелки на табло датчика, где указывалась точная глубина.

Глубина канавок составляла 0,002 и 0,005 дюйма. (Фактически, учитывая четкую прерывистость канавки в некоторых местах вокруг керна, действительная величина колебалась в пределах от 0,000 и 0,005 дюйма). Вот тогда-то и возник самый важный вопрос. Была ли канавка спиралью или горизонтальным кольцом вокруг керна? Я не поддерживал утверждения Рейда и Браунли, что они располагались горизонтально, полностью считая себя правым. Описание спиральных канавок, предложенное Петри, выделило керн № 7 на особое место среди всех прочих. Эта характеристика — один из основных принципов, на которых основана моя теория ультразвуковой механической обработки. Но то, что было у меня в руках, казалось, подтверждало возражения Рейда и Браунли против этой теории. Ведь они считали, что керн имеет в точности такой же вид, как любой другой, взятый в каменоломне.