Тайны пропавших экспедиций

Первая находка, ко всему прочему, включавшая более 1500 серебряных монет и украшений с драгоценными камнями, кухонную утварь и шелковые ткани, изготовленные приблизительно в XV‑XVII веках, состоялась 14 сентября 1940 года. На следующий год, в апреле 1941 года, в 70 километрах от мыса Фаддея, также во время топографических работ, были найдены остатки небольшой избы. В связи с тем что в апреле изба оказалась практически полностью под снегом, ее исследование было перенесено на лето. Первые результаты этих исследований были рассмотрены в сборнике «Проблемы Арктики» в 1943 году. Хотелось бы подчеркнуть, что советские гидрографы в этих местах стали первыми людьми за 300 последних лет.

Находки гидрографов с «Норда» на острове Фаддея и в заливе Симса явились тем более неожиданными и необычными, что найденные здесь предметы несли на себе отпечаток не столько отдаленной старины, сколько роскоши и богатства. Вполне понятно, что в быстро распространившейся по становищам Крайнего Севера молве эти полярные реликвии сразу же превратились в несметные сокровища, некогда спрятанные от чужих глаз. Более того, в Нордвике и в бухте Кожевникова о них рассказывали как о кладе, где лежали «золотая булава, позолоченные мечи и кинжалы», а также о находке «солдатских мундиров со светлыми пуговицами и старинного оружия». Возможно, эти легенды достигли и Германии. Тем более что сборник «Проблемы Арктики» вполне мог оказаться на борту потопленных, но прежде досмотренных нацистами гидрографических ботов «Академик Шокальский» и «Норд».

Если судить по докладам представителей особых отделов и отделов «Смерш» Северного флота и Беломорской военной флотилии, то именно в 1943—1944 годах германские подводники с неизвестной целью уверенно ходили к самым отдаленным берегам советской Арктики, где никогда не бывало советских караванов. Зачем они шли именно сюда?

Быть может, посещая становища местных жителей на Таймыре, гитлеровцы получили информацию о несметных сокровищах, лежащих на пустынном островах Арктики? Эта информация однозначно интересовала гитлеровских чиновников, отвечавших за пополнение золотого запаса Третьего рейха. Конечно, эта версия достаточно фантастична, но, как и все остальные, имеет право на существование.

Находки на берегах заливов Симса и Фаддея продолжали волновать советских историков и в 1970–е годы Так, в 1971 году еще один известный советский полярный исследователь, В. Троицкий, нашел среди развалин зимовья несколько новых исторических предметов, в том числе — хорошо сохранившуюся пищаль XVII века. Неожиданные находки серьезно ставят вопрос о продолжении поисков на берегах заливов Симса и Фаддея. Подводя итог рассмотрения этих давних находок, можно твердо заявить, что первые русские мореходы приходили в море Лаптева не только с реки Лены, но и с запада, со стороны Карского моря. И первый обход на судне мыса Челюскин—северной оконечности полуострова Таймыр был ими совершен за 260 лет до знаменитого плавания на судне «Вега» А. Э. Норденшельда.

Искатель неведомых землиц Михаил Стадухин

«По той Охоте реке вниз к морю кочуют многие люди оленные, и ходят на тех оленях агришами. И дороги у них учинены большие пробойные… А по той де Охоте реке соболя и всяко зверя много и реки рыбные. Через ту реку на лошадях они бродили и едва лошади по той рыбе перебрели. А река быстрая и тою быстредью рыбу убиваети на берег выметывает многой по берегу той рыбы, что дров лежит. А утех ж де ламутцких мужиков по той реке юрты сидячие, как есть большие русские посады, а запасы у них все рыбные, сушеная юкола в рыбных же мешках и рыбная икра. А того де запасу у них запасают много, что русские хлебные анбары запасы, так у них той пасеной рыбы по юртам много». Так в ленские власти впервые услышали об Охотском крае. Тут же туда была направлена казачья экспедиция, инициатором которой стал архангельский «проведыватель новых земель» Михаил Стадухин.

В середине 1970–х годов известный советский исследователь истории русской Арктики Михаил Белов обнаружил среди картографических коллекций в Париже неизвестную русскую карту азиатского Севера, составленную в начале XVIII века русским путешественником Петром Миллером — крестником императора Петра Великого. На этой карте нет градусной сетки, да и Новая Земля здесь была изображена так, как нигде и никогда ранее никто не изображал. Она была показана, как «остров–Камень», между которым и Азиатским материком лежит море, а в районе будущего Чукотского берега морской проход ведет к берегам Камчатского полуострова. Кто и когда так нарисовал русский Север и Северо- Восток? Трудно однозначно сказать, но то, что к рождению карты приложил свои сердце и жизнь казак Михаил Стадухин — сомнений нет.

Перейдя еще за один за Камень — Уральские горы — русские уже в 1601 году основали в Северо–Западной Сибири промышленный и административный центр — Старую Мангазею. В 1619 году в Западной Сибири был основан второй такой же центр — Енисейский острог (Енисейск). Опираясь на Мангазею и Енисейск, казаки стали предпринимать походы, на реку Лена. Слухи о богатствах «великой реки Лены» разносились по всей Сибири. Ее сравнивали с Мангазеей, некогда сказочно богатой мехами.

Путь из Мангазеи на Лену лежал по Нижней Тунгуске и по притоку Тите; далее волоком переходили на реку Чурку, впадающую в реку Чона — приток Вилюя, по которому и выходили на Лену. Путь из Енисейска шел сначала вверх по Верхней Тунгуске до устья Илима, по которому следовали до впадения в него реки Идермы. Здесь находился так называемый «Ленский волок», ведший казаков к верховью реки Муки; следуя по этой реке, они попадали в реку Купа, а затем в реку Кута — приток Лены.

Мангазейские казаки, закончив сбор ясака, обычно возвращались обратно, енисейские же казаки нередко селились на Лене. На почве сбора ясака между мангазейскими и енисейскими казаками проходили кровопролитные столкновения: «Меж себя у тех служивых людей для тое своей бездельныя корысти бывают бои, друг друга побивают до смерти».

В 1630 году на Лену двинулось несколько отрядов, причем отряд мангазейского казака Мартемьяна Васильева вернулся с двумя тысячами соболей; большую часть собранного ясака он утаил в свою пользу. В том же году с Енисея на Лену перешел енисейский казачий десятник Михалка Стадухин. Точных данных о его жизни не сохранилось. Известно, что через три года в составе отряда Постника Иванова он уже собирал ясак у тунгусов на реке Вилюй. В 1641 году Стадухин был направлен с казаками в «новое место Емокон» (Оймекон), где ему «видимо учинилось» увидеть новую реку — Колыму. Его спутниками стали; Семен Дежнев, Михаил Коневал, Павел Леонтьев, Денис Ерило, Вторка Гаврилов, Андрей Иванов и 9 безымянных казаков.

Спустившись по течению реки Индигирка, он морем прошел до устья Колымы. Вот как об этом походе вспоминал товарищ Дежнева по службе Федор Чукичев: «По морю шли две недели. А с устья Индигирки реки к востоку бежали парусом до усгь Алазейки реки, а вверх парусом и собою до юкагирского князца Ноочичана полтретья дни... до лесу. И у того лесу зимовье поставили». Но казаки долго на реке Алазея не задержались.

На следующий год они снова вышли в море и через две недели были на Колыме, по которой дошли до большой реки Анюя и срубили здесь еще один городок—ясачное зимовье — Нижнеколымский острог. Оно стояло на Стадухинской протоке, приблизительно в 20 километрах от нынешнего Нижнеколымска, основанного в 1773 году. На Колыме Стадухин пробыл год, после чего вернулся в 1645 году в Якутск. Но через два года он снова пошел на Колыму «из Якутцкого острогу итить на государеву службу в государевых судах Леною рекою, а из Лены вышел в море, а морем на Ковыму реку». Стадухину не посчастливилось пройти морем дальше поселка Игнатьева. Зато посчастливилось в ином — во время похода на тундровую реку Чукочья, где обитал оторвавшийся от основного племени чукотский род, он встретил смышленую и много знающую чукотскую женщину Калибу. Она и рассказала, что к северу от колымского устья имеется большой морской остров. Правда, что это за остров — будущий Врангеля, будущие Новосибирские или Ляховские острова, — он так и не узнал. Но все же оставил об острове письменный след. И в соответствии с полученными указаниями от местных охотников и промысловиков он разведал, есть ли там морской зверь морж.