Четвертый Крестовый поход. Миф и реальность

Здесь необходимо отметить, что план захвата Задара обсуждался между лидерами похода и венецианцами, простые же крестоносцы ничего не знали о нем, и от них он держался в строгой тайне. [113] Наиболее значимые лидеры дали, как свидетельствуют все источники, свое согласие. После этого венецианский дож Дандоло торжественно принимает крест [114] – видимо для того, чтобы повысить лояльность массы крестоносцев к своей фигуре. Учитывая все обстоятельства, шаг этот выглядит как довольно лицемерный.

Летом 1202 г. в Венецию прибыл папский легат Пьетро Капуано, имевший намерение, по поручению Папы, принять участие в руководстве Крестовым походом. Однако венецианцы… отвергли его участие и ему пришлось возвратиться в Рим. Дож заявил ему, что как легат Папы он не будет принят, а может, если хочет, ехать в поход простым проповедником. Причина этого поступка проста – венецианцы опасались, что легат помешает им захватить Задар, [115] и опасения эти были справедливы, поскольку он противился походу в Далмацию, требуя направления войска в Египет. [116]

Пока легат еще находился при войске, к нему обращаются два клирика из числа крестоносцев – аббат Мартин [117] из Пэрисского цистерцианского аббатства и Конрад фон Крозиг, [118] епископ Гальберштадский. Оба они недавно узнали о планах захвата Задара (в переговорах они не участвовали) и были весьма смущены ими. Аббат Мартин просит освободить их от крестоносного обета и дозволить покинуть войско, вернувшись в покой своего монастыря. Епископ Конрад, хотя и не просит подобного, смущен в совести. Легат категорически запрещает аббату Мартину уезжать: он считает, что клирики должны оставаться при войске, стараться с терпением переносить все его грехи и исправлять и направлять его проповедью и добрым примером, удерживая от зла, и прилагая максимальные усилия, чтобы удержать крестоносцев от пролития христианской крови. [119] Так, епископу Конраду (и другим) он говорит: «чем заносчивее они [крестоносцы – П. П.] вести будут себя, тем крепче должен он будет противостоять злу <…> дабы вести крестоносцев словом и примером своим». [120]

Примерно во время всех этих споров и колебаний в Венеции впервые появляется посольство от царевича Алексея Ангела [121] и Филиппа Швабского, предлагающее крестоносцам отправится по пути в Святую Землю в Константинополь и восстановить права Алексея на престол. Мы позже в подробностях вернемся к этому событию, а пока просто сообщаем о нем, чтобы не нарушать нить нашего изложения.

Сам легат Пьетро Капуано, поскольку порученная ему миссия не могла быть осуществлена, возвращается в Рим, к Папе Иннокентию III. От него Папа узнает о том, что его легат был отвергнут, а также планах захвата Задара и о предложении Алексея отправиться к Константинополю. Папа немедленно, посредством доверенного аббата Пьетро из Лучедио, [122] направляет крестоносцам письмо, под страхом отлучения запрещая им нападение на какой бы то ни было христианский город, и особо упоминает Задар, как город венгерского короля-крестоносца. [123]

Распоряжения Папы были получены, но проигнорированы. Флот венецианцев и крестоносцев покинул порт 8 октября 1202 г. и направился к берегам Далмации. В ночь с 10 на 11 ноября 1202 г. он прибыл под Задар. Вероятно, не желая подпасть под папское отлучение, Бонифацио Монферратский остался в Венеции. [124] Беспокойства и споры по поводу атаки на Задар продолжались и по прибытии в Далмацию. По словам Робера де Клари, жители Задара переслали крестоносцам имевшуюся у них папскую грамоту, «где говорилось, что все те, кто пойдет на них войной или причинит им какой-то ущерб, будут подвергнуты отлучению <…> С добрыми послами они переслали эту грамоту дожу и пилигримам, которые прибыли туда. Когда послы явились в лагерь, грамоту прочитали дожу и пилигримам. Когда грамота была прочитана, и дож услышал ее, он сказал, что не откажется от намерения отомстить жителям города даже под угрозой отлучения апостоликом. После этого послы удалились. Дож во второй раз обратился к баронам и сказал им: „Сеньоры, знайте, что я ни под каким видом не откажусь отомстить им, даже ради апостолика!“». [125] Такую цену венецианский дож придавал распоряжениям Папы. Неясно, идет ли речь о том же письме, что послал Папа с аббатом Пьетро, или же о другом – ясно одно: папские приказания не нападать на христианский город под страхом отлучения от Церкви были получены крестоносцами и были им известны; тем не менее, они были проигнорированы.

О спорах и волнениях сообщает и Виллардуэн: «И тогда встал некий аббат из Во, [126] из ордена цистерцианцев, и сказал им „Сеньоры, я запрещаю вам именем римского апостолика нападать на этот город, ибо в нем живут христиане, а ведь вы пилигримы“. И когда дож это услышал, он сильно рассердился и разгневался, и сказал графам и баронам: <…> „<…> но вы же уговорились со мной, что поможете мне его завоевать, и я требую от вас сделать это“. Тотчас графы и бароны и те, кто держал их сторону, переговорили между собой <…>. И они пришли к дожу и сказали ему: „Сеньор, мы пособим вам взять город назло тем, кто воспротивился этому“». [127] Эти события хорошо опровергают упрощенную логику тех, кто придает слову Папы этой эпохи больший вес, чем, увы, делали это современники.

Справедливости ради следует заметить, что далеко не все крестоносцы согласились участвовать как в этом, так и в последующих сомнительных предприятиях. Часть из них еще до похода отправили посольство в Рим, с информацией для Папы – по словам Гунтера Пэрисского, они считали «недопустимым для христиан <…> обрушиваться на христиан же убийствами, грабежами, пожарами». [128] Некоторые бароны встали лагерем вдалеке, чтобы не участвовать в грешных деяниях. На протяжении всего похода от войска, как по причинам внешнего порядка (голод, неурядицы), так и по нравственным соображениям будут откалываться группы воителей – по словам Виллардуэна, общее число их было большим, чем число оставшихся и участвовавших в походе до конца. [129]

Надеясь остановить захватчиков, жители Задара повесили на стены распятия, [130] но их надежды были тщетны. Несмотря на все споры, город был осажден и захвачен большей частью войска. «Христианский город, находившийся во власти короля, также принявшего крест и потому считавшегося под особым покровительством церкви, сделался добычей крестоносного ополчения и был безжалостно разграблен». [131] Его укрепления были срыты венецианцами, и завоеватели расположились в нем двумя отдельными лагерями. Между прочим, стоит отметить и то, что взятую в городе добычу бароны – вожди похода – удержали между собой, ничего не отдав простым воинам. [132] Поскольку папские приказы были нарушены – захватчики города попали под отлучение от Церкви latж sententiæ (лат. «по заранее объявленному решению»). [133]