Забыть адмирала!

В случае гибели батареи номер семь и прорыва неприятеля к северному подножию Никольской сопки в действие должна была вступить батарея N 6 (командир поручик Гезехус) из четырёх 18-фунтовых и шести 6-фунтовых пушек. Она прикрывала дефиле, ведущее к городу от Култушного озера. Батарея не имела даже бруствера, и была просто обложена мешками с мукой, которую привезла "St. Magdalene".

Батарея номер пять на склоне сопки над Петропавловском состояла из шести допотопных медных пушек малого калибра, которые, по большому счёту, не столь были опасны для неприятеля, сколь для орудийной прислуги. Её задачами были общее прикрытие города и озера, ведение огня по сумевшему прорваться врагу, так сказать, "последний шанс". Эта батарея в бой так и не вступила - не понадобилось.

Двадцать два орудия левого борта "Авроры" и пять небольших 18-фунтовых пушек "Двины" выполняли ту же роль, что и батарея номер два. Командовал этой импровизированной, но самой мощной батареей командир "Авроры", сам капитан-лейтенант Изыльметьев. Пушки "Двины" также участия в бою не приняли по причине малой дальности стрельбы.

Предполагалось, что 2-я и 3-я батареи будут стрелять, кроме обычных, ещё и раскалёнными ядрами, для чего были сделаны специальные печи и щипцы. Однако обучить орудийные расчёты рискованной работе с раскалёнными ядрами так и не успели.

Ещё одна маленькая медная полевая пушка-трёхфунтовка была водружена на телегу, запряжённую парой лошадей, и играла роль передвижной огневой точки, этакая крупнокалиберная тачанка образца XIX века. Командиром тачанки был титулярный советник Зарудный, а пушкарём-кучером - казак, поручик Карандашев, добродушный здоровяк, запросто раскалывавший кулаком камни. И, наконец, небольшое орудие на Дальнем Маяке под командованием унтер-офицера Яблокова. Погоды в обороне Петропавловска оно не делало, ибо больше выполняло функцию сигнального, но несколько выстрелов по неприятелю всё же произвело, давая понять, что лёгкой победы не будет.

На каждую пушку приходилось всего по 37 зарядов 23 - больше не было ядер. Пороху было достаточно, а главный пороховой склад устроили на восточном склоне Никольской сопки, как раз там, где сейчас стоит часовня-мемориал с братскими могилами.

Все оставшиеся после укомплектования батарей и стрелковых подразделений защитники города (167 человек) были сведены в три мобильных отряда под командованием мичмана Михайлова с "Авроры", полицейского поручика Губарева и поручика Кошелева. Каждому отряду была поставлена своя особая задача и указан ответственный сектор на местности. Кроме того, на отряд номер три возлагалась задача тушения пожаров в городе. Находящийся на "Авроре" резерв матросов, гардемаринов и младших офицеров мог быть быстро переформирован в дополнительные отряды для усиления обороны в любом её месте. Таким образом, получилась довольно гибкая и действенная схема - даже при дефиците сил и средств Завойко с Изыльметьевым сумели максимально использовать всё, чем располагали.

Солдаты Сибирского Линейного полка, хотя и были в большинстве своём молодыми необстрелянными рекрутами, но успели маленько обучиться действиям в составе отделений. Арбузов потратил немало времени ещё до прибытия на Камчатку, зная, что именно такая тактика даст выигрыш в условиях гористой и лесистой местности. А чтобы солдатам было не так скучно, он придумал гоняться по лесам за девушками окрестных деревень, превратив учения и тренировки в занимательную игру - приятное с полезным. Прибыв в Петропавловск, солдаты быстро распространили передовой опыт среди будущих защитников города, а что касается ополченцев-камчадалов, то иного способа ведения боевых действий они и не знали 24.

План Завойко и Изыльметьева был несложен - прицельным огнём держать неприятеля на дистанции, тщательно сберегая заряды, не допустить высадки десанта. Если же десант всё-таки будет высажен, то вступить в огневой контакт, при необходимости дать штыковой бой. В случае если враг сумеет прорваться в гавань, сжечь "Аврору" и "Двину", а всем оставшимся в живых биться до последнего, флага ни при каких условиях не сдавать. Вот и вся стратегия.

Работы по сооружению батарей велись круглосуточно, но закончены так и не были - не хватило времени. В десять утра 29 августа с Дальнего Маяка через Бабушкин Камень передали: "Вижу в море эскадру из шести судов".

Не заблудившись в густом тумане, не потеряв ни одного корабля, англо-французская эскадра достигла Петропавловска точно в расчётный срок.

Какое-то время эскадра крейсировала в нескольких милях к зюйд-осту от входа в Авачинскую губу. Расчёт маяка, состоявший из авроровцев, быстро распознал старых знакомых по Кальяо. Потом от группы кораблей отделился пароходо-фрегат "Virago" и пошёл к Трём Братьям. На его гафеле развевался американский флаг - интересно, что англичане, частенько прибегавшие к этой уловке с целью сбить неприятеля с толку, всегда возмущались, если такой же приём применялся против них самих.

Пушка на Дальнем Маяке молчала: стрелять по флагу державы, с коей не находишься в состоянии войны, у русских не принято. Пароход проследовал мимо Бабушкиного Камня и вошёл в Авачинскую губу. На его палубе не было почти ни души. Он шёл прямо к Сигнальному мысу, постоянно проверяя глубину под собой ручным лотом.

С берега за передвижением "Virago" внимательно следили, справедливо возмущаясь таким бесстыжим способом маскировки, а более всего осерчал экипаж американского брига "Noble" вместе со своим шкипером. Затем Завойко приказал послать навстречу ему гребную шлюпку под началом штурманского офицера прапорщика Самохвалова. Едва шлюпка вышла из гавани и обогнула мыс Сигнальный, пароход круто вильнул влево, уклоняясь от встречи с ней, а на его палубу высыпало много людей. Дымя трубой, "Virago" быстро пошла на выход из бухты. Шлюпка повернула назад в порт.

Из этой рекогносцировки контр-адмирал Прайс (а именно он был на борту парохода) вернулся весьма озадаченный. Дело обстояло несколько не так, как они с Де Пуантом себе представляли. В подзорную трубу он хорошо разглядел и четыре видимые батареи, и "Аврору" с "Двиной", ощерившиеся пушками. Прайс не был дилетантом в подавлении сопротивления береговых укреплений и сразу понял, насколько всё это серьёзно - а всему виной их долгие споры с Де Пуантом и ощутимый проигрыш во времени, которое защитники Петропавловска использовали с максимальной пользой для себя. Всё равно надо было что-то делать, и вечером Прайс отправился на флагманский французский фрегат - на совет к Де Пуанту. Эскадра оставалась лежать в дрейфе в Авачинском заливе.

В составе эскадры были: британские - флагманский 52-пушечный фрегат "President" (кэптен Ричард Барридж), 44-пушечный фрегат "Pique" (кэптен Фредерик Николсон), 6-пушечный пароходо-фрегат "Virago" (коммандер Эдуард Маршалл); французские - 60-пушечный фрегат "La Forte" (сила, мощь - франц.) под флагом контр-адмирала Де Пуанта, 18-пушечный бриг "L'Obligado" (обязательство - франц., капитан де Розенкурт) и 30-пушечный корвет "L'Eurydice" (капитан де Ла Грандье). Корабли выглядели весьма зловеще - традиционные белые полосы на бортах, как и сами борта, ещё на Гавайях были закрашены в чёрный цвет. Из открытых пушечных портов голодно торчали стволы. 210 пушек против 74... даже если не учитывать разницу в калибрах, где превосходство также за союзниками. 2200 человек против 1018. Нарезные штуцера против гладкоствольных ружей, на заряжание которых уходило не меньше минуты, и которые били всего на 300 шагов. Конгревовы ракеты 25 и ручные гранаты, которых нет у защитников Петропавловска. Всё-таки надежда на победу есть, и немалая (тут мы сделаем вид, будто Прайс в точности знал силы защитников, хотя этого, понятно, быть не могло). Но - естественный рельеф местности, вполне соответствующее ему грамотное расположение батарей... В итоге предварительный военный совет затянулся далеко за полночь.