Броненосный крейсер "Баян" (1897-1904)

Удивляться этому не приходится. Таков был стиль жизни и обзор мышления самодовольно почивавшего на петровских лаврах ведомства, продолжавшего не ощущать потребности в Морском генеральном штабе (который давно завели себе Англия, Германия и большинство цивилизованных наций) и знать не желавшего ни о проблемах морской тактики и военно-морского образования, ни планомерного перспективного формирования программ судостроения и перспективной разработки базовых проектов кораблей будущего. Куда как занимательнее было, не обременяя себя научными знаниями (новый император, как и генерал-адмирал, науку и ученых в военном деле определенно недолюбливал), решать дела в свободной игре амбиций и эрудиции на таких вот, как это было 7 мая 1897 г., псевдонаучных, ни за что не отвечающих совещаниях.

Японский броненосный крейсер I класса “Асама”.

(Построен в Англии. Спущен на воду в 1898 г. 9855 т, 4 8-дм, 14 6-дм орудий, броня борта 7 дм.)

Пройдет полгода, и на таком же и также безответственном совещании, забыв про настоятельно необходимый, но оставленный в одиночестве тип малого броненосного крейсера, новый состав псевдоинтеллектуалов предложит флоту еще более несообразный проект. В нем все высказывавшиеся ранее пожелания о гармоничном согласовании боевых элементов корабля, и особенно, о настоятельной необходимости защиты людей и артиллерии будут напрочь перечеркнуты роскошным, но совершенно небоеспособным типом 6000-тонного, лишенного даже щитов у орудий бронепалубного крейсера “Варяг”. И напрасно участвовавший тогда в заседании 27 декабря 1897 г. С.О. Макаров будет досаждать великому князю предостережениями о ненормальности выбора типов кораблей в новой программе, где их тактическое использование оказалось вовсе не рассматриваемым. ”Никто не поддержал, — записывал С.О. Макаров в дневнике, — а потому осталось по-прежнему бездоказанным, почему надо построить проектируемое число судов и чем вызывается предполагаемое разделение его на классы”. (С.О. Макаров. Документы, т. II, М., 1960, с. 281).

Ничего о тактике и использования нового крейсера не говорилось и в решении совещания 7 мая 1897 г. Противоречия были и в задании на проектирование, сформулированном в 12 пунктах итогового постановления.

В первом пункте признавалось, что “согласование в новом крейсере всех желаемых боевых элементов необходимо вызовет его водоизмещение более 6000 т, но таковое не должно превосходить 6700 т”. Не удосужившись самого элементарного проекта-задания (на основе того же проекта “Паллады”), не затруднив себя тактическими обоснованиями, авторы постановления, совсем по-генеральски уподобившись героям сказки М.Е. Салтыкова- Щедрина (“Как мужик двух генералов прокормил”), рассудили, что и “мужик” — в данном случае — французская фирма — как-нибудь да извернется и предоставит требуемый проект в рамках совершенно нереального 6700-тонного водоизмещения. Это, дескать, в России с таким водоизмещением может получиться только бронепалубная 20-узловая с голенькими — даже без щитов — 6-дм пушками “Паллада”, а в Европе, наверное, с задачей русских генералов справятся в два счета.

В заданной нагрузке до 6700 т предлагалось включить и обеспечить: по п. 2 постановления — корпус “нормального устройства”, обшитый в подводной части деревом и медью; по п. 3 — запас топлива (10–12 % водоизмещения) и механизмы, обеспечивающие при этом запасе скорость 21 уз в течение 24-часового непрерывного пробега, а также запас топлива с перегрузкой до 1/3-1/4 от нормального, что должно было в сумме обеспечить дальность плавания 10-уз скоростью до 7000–8000 миль; по п. 4 — два гребных винта; по п. 5 — водотрубные котлы допускались только типа Бельвиля, с запасом воды для них, исчисляемым по правилу английского адмиралтейства (по 1 т на 100 индикаторных л.с. полной мощности) и испарителями, позволяющими пройти заданной дальностью с максимальным запасом; по п. 6 — бронирование карапасное (броневая палуба со скосами к бортам — P.M.) и бортовое (до верхней палубы); по п. 7 — артиллерийское вооружение в составе 2 8-дм, 10 или 8 6-дм и 20 3-дм пушек, а также других более мелких скорострельных пушек, вес которых в полном комплекте с боеприпасами для каждой 8-дм (длина ствола 45 калибров) составлял 49,1 т для 6-дм (на центральных станках) — 28,2 т, 3-дм (без штата) — 6,4 т, всех мелких скорострельных — до 20 т и общим весом “элеваторной подачи патронов ко всем пушкам” до 60 т; по п. 8 — погонный и ретирадный огонь из трех орудий; по п. 9 — все 6-дм орудия и часть 3-дм защищены броней, 8-дм — щитами круппированной стали толщиной 3 дм, а 6-дм такими же толщиной 2,25 дм; по п. 10 — минное вооружение из трех подводных аппаратов — одного носового и двух кормовых; по п. 11 — один или два боевых марса, “на которых мелкая скорострельная артиллерия удобно ставится и для которых трудно найти подходящее место”; по п. 12 — таранный форштевень “принятого в нашем флоте вида”.

С формированием этих обстоятельных, хотя не вполне внятных и не на самом передовом уровне тактики проектных заданий предстояло ожидать их ускоренного продвижения по особым каналам французско-великокняжеского влияния.

4. “Переодетый” “Патуа”

Задание на проектирование нового крейсера более месяца, однако, не покидало Петербург. Были ли тому причиной ожидание августейшего решения генерал-адмирала, внутренние трения между МТК, ГМШ или, может быть, переговоры с французской фирмой, но за время с 7 мая по 11 июня 1897 г. проектное задание успело приобрести весьма весомые добавления. Мотивы и инициаторы этих изменений в документах не выяснены, странным был и какой-то косвенный — словно все хотели уклониться от прямой причастности к заказу — способ передачи фирме измененного проектного задания. Оно было отправлено при письме “За начальника ГМШ” вице-адмирала Я.А. Гильтебрандта (1842–1915) на имя командира крейсера “Светлана”. Этим письмом от 11 июня 1897 г. A.M. Абазе секретно препровождались копии журнала МТК от 29 апреля 1897 г. № 58 и журнала совещания под председательством “Управляющего Морским министерством по вопросу о заказе нового крейсера для Балтийского флота”.

В письме ГМШ говорилось, что эти два документа были доложены генерал-адмиралу, и он подтвердил ограничение водоизмещения крейсера 6700 тоннами. Повышения этого ограничения свыше 7000 т не допускалось. “В развитие постановления совещания по вопросу о заказе нового крейсера” штаб по приказанию Управляющего добавлял: 1) При необходимости перейти предел 6700 т фирма-проектант об увеличении водоизмещения до 7000 т должна была испросить разрешение Управляющего. 2) ”Ввиду особой важности сохранить за новым крейсером намеченный район плавания 10-уз скоростью министерство соглашалось принять на корабль добавочный запас угля с перегрузкой до 50 % от нормального запаса. 3) Напоминалось о необходимости обеспечить “общее хорошее бронирование борта для лучшей защиты от артиллерии”. Оно, как это уже на совещании указывал Главный инспектор кораблестроения, должно было над ватерлинией иметь высоту не менее 16 % ширины корпуса, то есть до палубы первой над карапасной или верхней. 4) “Чтобы при вмещении в крейсер всех наименованных в журнале совещания боевых элементов” фирма-проектант стремилась 'поместить 8-дм орудия в закрытых башнях, подобно тому, как это сделано в проекте заводов Форж и Шантье, разработанных применительно к крейсеру “Патуа” и по водоизмещению не превышающих 6000 т. 5) Число погонных орудий требовалось довести до пяти.

Эти дополнения заставляют предполагать, во-первых, наличие каких-то дополнительных проектов (или переговорах о них) не упоминавшихся в документах, а во-вторых, несомненно, подсказанную фирмой замену на конструктивно и технологически более близкий фирме крейсер “Патуа”. Эти дополнения, которые, как сказали бы сегодня, были правильным шагом в верном направлении, но все же не составляли того принципиального изменения, которые привели бы к типу полноценных башенных крейсеров. Данью французской моде были одноорудийные башни, давно не применяемые в русском флоте. Явственно ощущается мучительная борьба в сознании специалистов Морского министерства между остававшейся в силе концепцией крейсерской войны и все более внятно понимаемыми задачами эскадренного сражения. И первая, как видно, несмотря на уменьшение водоизмещения (мастодонты классов “Рюрик” и “Пересвет” казались уже отходившими в сторону), все еще преобладала. И французы в правильном понимании назначения крейсера помочь не могли.