Броненосный крейсер "Баян" (1897-1904)

Все было бы хорошо в этой речи, содержи она хотя бы немного тактических соображений о роли нового крейсера в эскадренном сражении и упоминание о тех десяти броненосных крейсерах нового типа водоизмещения по 8000 т, которые в числе других кораблей предлагал построить великий князь Александр Михайлович (1866–1933, Ментон). Обоснование необходимости в таких кораблях отображалось в его типографски отпечатанной записке “Соображение о необходимости усилить состав русского флота в Тихом океане”. (С-Пб, 1896). Записка была разослана для обсуждения, но по странностям советской историографии в сборнике документов СО. Макарова (М., т. II, 1960, с. 234) была лишь упомянута. Не нашел нужным вспомнить о записке и тертый царедворец “Его превосходительство Павел Петрович”. Ни для кого не составляло секрета, что инициативы Александра Михайловича не могли быть угодны генерал-адмиралу, видевшему в молодом князе из Михайловичей опасного и реального соперника в борьбе за право начальствовать над флотом. Поэтому речь шла именно о крейсере в 8000 т.

В своей речи П.П. Тыртов пояснил, что по сведениям A.M. Абазы, “постройка во Франции указанных судов представляется возможной”. Успевшая быстро перестроиться, фирма через того же A.M. Абазу предлагала новый набор уже из восьми проектов. Вариант усовершенствованного “Адмирала Нахимова” из него выпал, но “цитадельный проект”, несмотря на решительное отклонение его МТК, оставался на первом месте в тех же двух вариантах (со скоростью 22 и 24 уз). Еще два проекта были развитием типа крейсера “Светлана” с увеличением водоизмещения на 1000 и 2000 т и без деревянно-медной защитной обшивки. Из образцов французского флота предлагались крейсера “Патуа” водоизмещением 5300 т (построенный Гаврским заводом общества в 1895 г, имевший на вооружении два орудия калибром 194 мм и десять 140 мм не считая мелких) и “Дюпюи де Лом” — водоизмещением 6300 т (построенный в Бресте в 1890 г.) и вооруженный крупными орудиями: двумя 194-мм и шестью 163-мм пушками. Скорость их составляла 19,4 и 20 уз, броня — по борту 85 и 100 мм, палуба 85 и 50 мм. Еще два проекта из восьми имели водоизмещение 5225 и 5700 т.

Собравшимся было доложено, что все восемь проектов были “подробно” рассмотрены на предшествующем заседании МТК 29 апреля по журналу № 58, и ни один не мог быть одобрен вполне. Членам заседания предлагалось теперь высказаться относительно журнала № 58, ”как и вообще по вопросу о требованиях, которые следует предъявить при проектировании необходимого для нас крейсера.

Собрание, как говорят сегодня, было хорошо подготовлено. Все протекало честно, благородно. Течение мысли не смущали разные экстремистские предложения вроде применения схемы Адмирала Нахимова” и “Брауншвейга“ или проектов ”О“Хиггинс“ или “Ривадавия”. Каждый из присутствующих, как это обычно бывало и прежде, успел проявить бездну учености, служебной опытности и широких, сообразно тогдашним поверхностным понятиям, взглядов на тактику, и итоговые выводы заседания не стали выдающимся откровением, которое открывало бы проекту путь к совершенству.

Совещание подтвердило правоту выводов журнала № 58. Исключение не было сделано и для проекта “цитадельного крейсера”, который, как было сказано командиром “Светланы” A.M. Абаза, “особенно выставляет” и чертежи которого он демонстрировал генерал-адмиралу в прошлом году. К доводам журнала № 58, которым проект был уже отклонен, добавили соображения о том, что “в отношении способа расположения броневой защиты” он представляет совершенно новый тип, который нигде в иностранных флотах не применяется. Совсем новую, не испытанную нигде, предложили на нем и установку орудий. Схема крейсера в делах МТК не обнаружена и требует дополнительных поисков. Возможно, составляя интеллектуальную собственность фирмы, она была возвращена ей без снятия копий.

Неожиданно революционные предложения в своем особом мнении высказал вице-адмирал И.М. Диков. Он полагал излишним требование предусмотреть на крейсере двойное дно. Оно боевых качеств корабля не увеличивает и не всегда спасает его от гибели при постановке на мель. Рациональнее экономию за счет двойного дна употребить на усиление боевых качеств, в особенности на увеличение скорости и запаса угля. Сомнительным считал он и обшивку корпуса деревом и медью. Она оправдывала себя при чисто деревянных корпусах. Теперь надо прилагать слишком много усилий для обеспечения полной изоляции медной обшивки от стального корпуса. Контр-адмирал Ломен настаивал на усилении бортовой брони до 5 дм (повысив пояс в носовой части до батарейной палубы). 6-дм орудия следовало защитить 4-дм броней казематов, а борта у ватерлинии защитить слоем целлюлозы или “новым американским составом”.

Не помог разъяснению проблемы и единственный из тогдашних адмиралов, проявлявший интерес к тактике, — С.О. Макаров. Оставаясь, очевидно, в плену исповедовавшейся им и упорно с 1894 г. пропагандировавшейся в печати “концепции безбронного судна” (о ненужности брони в артиллерийском бою), адмирал и на этот раз высказывался против бортовой брони в проекте нового крейсера. Это мнение он подтверждал эффектом пробивания брони с применением предложенных им наконечников для снарядов. Оказалось, что при стрельбе на Охтинском полигоне крупповская броня лихо пробивалась такими снарядами. ”Следовательно, — делал вывод адмирал, — 2,5-дм вертикальная броня не представляет никакой серьезной защиты даже от мелкой артиллерии, а потому вертикальной тонкой брони ставить не следует, а на полученную экономию в весе уменьшить водоизмещение”.

Как видно, мысли собравшихся, как птицы в клетке, бились в пространстве наперед заданного водоизмещения, и никто не пытался выйти за пределы этого ограничения. Не нашлось, кажется, никого, кто пытался бы, как когда-то учил Фридрих Великий (1712–1786), “смело подняться умом до облаков” (“Рассуждения по вопросам морской тактики”, М., 1943, с. 202). На такой путь к творчеству можно было выйти лишь обладая интересом и вкусом к тактике. Но адмиралы русского флота этого интереса и вкуса, силою обстоятельств и полученного образования, были лишены напрочь.

Лишь немногие оказались едины в интуитивной оценке того водоизмещения, которое потребуется для удовлетворения сформулированных в заседании проектных заданиях. Н.Е. Кутейников полагал, что оно будет существенно больше, чем 6700 т, К.П. Пилкин был уверен, что оно составит не менее 7000 т, Н.Н. Ломен оценивал его в 7400 т, а Н.Н. Скрыдлов — не менее, чем 7500 т.

В непонятно из чьих рук вышедшем итоговом решении заседания повторялся вывод журнала № 58 о двух существенных недостатках изображенного в качестве прототипа крейсера “Эсмеральда” — отсутствие броневой защиты артиллерии и двойного дна. Задаваясь чрезвычайно высокой, казалось бы, планкой требовательности и отклоняя как неудовлетворительные все рассмотренные проекты, неведомые нам авторы заключительного акта совещания отмечали, что во всех этих образцах их главные боевые элементы — “артиллерия, ход, защита корпуса и артиллерии и, наконец, запас угля не согласовывались между собой насколько это было желательно для нового нашего крейсера, которому предстоит крейсировать в более ограниченных районах в зависимости от местонахождения главных боевых сил и в то же время придется действовать в бою с эскадренными броненосцами”.

Как же должен был выглядеть такой со всех сторон идеальный и сверхоптимальный русский крейсер? Тип океанских рейдеров класса “Рюрик” и продолжавших их идею броненосцев-крейсеров серии “Пересвет” должен был уступить типу малого броненосного крейсера. Это новая идея вполне отвечала настойчиво высказывавшимся С.О. Макаровым взглядам о крайней роскоши сооружения крейсеров-рейдеров и крейсеров-разведчиков и о необходимости предъявить к крейсерам требование участвовать в эскадренном сражении. Но вместо естественно напрашивавшегося типа ”О“Хиггинс“, ”Асамы“ или “Гарибальди”, действительно пригодных для эскадренного сражения и взаимодействия с броненосцами (это вскоре и подтвердили японские “Ниссин” и “Кассуга”), совещание предлагало нечто совершенно несообразное. С неизбежным упорством и без каких-либо научных оснований новый тип крейсера пытались втиснуть в размеры строившихся бронепалубных крейсеров типа “Паллада”. Получался некий симбиоз этого типа с французским умеренно бронированным типом “Патуа”.