Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него

Уильям Дж. Флинн, бывший глава Секретной службы, стал первым Директором Бюро расследований в июле 1919 г.

Справка

Уильям Джордж Флинн работал в Секретной службе с 1897 года. В 1911 году по заданию Департамента юстиции руководил перестройкой детективной службы Нью-Йорка, в том же году вернулся в Секретную службу уже как начальник. С 1917 по 1919 годы возглавлял Железнодорожную Секретную службу США: к чести Флинна, в бытность его на этом посту крупных актов саботажа и диверсий на рельсовом транспорте не случалось.

В октябре 1919 года был принят федеральный закон относительно угона автотранспорта — и это дало Бюро расследований новый инструмент судебного преследования преступников.

В период между 1914 и 1919 годом в США происходил -как, впрочем, почти во всем мире, — целый ряд сложных историко-политических процессов, рассматривать которые в рамках ограниченного в объеме тематического исследования неуместно, хотя все они в той или иной степени затрагивали Бюро.

Сосредоточимся только на двух основных направлениях: внутренняя безопасность и контрразведка.

«Для развития ФБР, — пишет один из его историографов Фрэнк Эрни, — Первая мировая война, бесспорно, имела решающее значение». В этом с ним согласны и другие авторы, занимавшиеся историей бюро.

С 1914 года задачи и методы работы ФБР стали более определенными, оно за короткий срок превратилось в контрразведывательное и антикриминальное ведомство США и, получив новые, достаточно существенные полномочия и задачи, стало по существу нести также функции внутренней секретной службы страны.

В числе первых государственно-полицейских обязанностей ФБР был надзор за подозрительными иммигрантами, а также иностранными подданными [11]. Несмотря на различие во взглядах касательно сроков вступления США в мировую войну, правящая группировка и ФБР были едины в том, что любой противник войны в принципе является элементом подозрительным. В этом отношении они проявляли большую предусмотрительность, чем правящие круги ряда других стран — возможно, поэтому в США удалось в тот период удержать коммунистическое движение от революционного взрыва, уберечься от социальных экспериментов.

Во главе американских антивоенных движений стояла организация «Индустриальные рабочие мира». «Мы, — говорилось в одной из прокламаций ИРМ, — открыто объявляем себя противниками всякого национализма, а также милитаризма, проповедуемого и поддерживаемого нашим врагом — классом капиталистов».

Билл Хейвуд, руководитель этого профсоюзного объединения, избежавший «фрэйм ап» [12] в 1907 году, теперь был вновь занесен в «черный список» ФБР. Памятуя о первом срыве с его изоляцией и учитывая, что, кроме антивоенных выступлений (это пока, до вступления США в боевые действия, юридически наказуемым не являлось), инкриминировать Хейвуду нечего, Бюро решило на сей раз подойти к делу основательнее. Оно распустило слухи, будто Билл Хейвуд и другие функционеры ИРМ — германские агенты, что они получают от врага деньги и выполняют задания кайзеровского генерального штаба. Правдивой или ложной была эта информация, установить трудно. С точки зрения исторической науки, это важно. Для Бюро же, и для тогдашнего суда принципиального значения это не имело, поскольку уже было широко известно, что Германия действительно прибегала к финансированию и другой поддержке антивоенных и антиправительственных сил в странах Антанты. Достаточно вспомнить о ставшей известной на весь мир германской операции поддержки российской партии большевиков, обернувшейся развалом Восточного фронта.

В США эта информация послужила идеологическим обоснованием решительного маневра американской юстиции, начатого после крупного теракта в Сан-Франциско.

Во время военного парада в Сан-Франциско в 1916 году кто-то бросил бомбу; точных данных, кто это сделал, нет до сих пор [13]. На мостовой остались 9 убитых и 40 раненых. Однако вместо того, чтобы начать интенсивный розыск террористической организации, которая это осуществила (нельзя исключить, что следы вывели бы на иностранных, например, германских агентов), власти сразу же арестовали профсоюзных лидеров Тома Муни и Уоррена Биллингса.

Одним из основных аргументов защиты была фотография обвиняемых, снятая — как утверждали — далеко от места происшествия во время, когда произошел взрыв. Обвинение же опиралось на свидетельства тайных агентов. Суд в Сан-Франциско приговорил обвиняемых к смертной казни, которую затем заменили пожизненным заключением. Том Муни и Уоррен Биллингс отсидели более двадцати лет за стенами Сан-Квентин. В марте 1939 года они были помилованы и выпущены, но так и не реабилитированы.

Борьба против организаций рабочего класса, прежде всего анархистских и марксистских течений, на долгие годы стала пунктом номер один программы действий всех секретных служб, и не только в США. Во многих странах мира неудачи и стратегические просчеты в этой борьбе оборачивались национальными трагедиями, — например, в тех европейских и азиатских странах, где произошли коммунистические восстания и революции.

Среди американских рабочих до Первой мировой войны существовала дифференциация: квалифицированные, а то и просто белые рабочие в северных и западных штатах причислялись к так называемым «сильным». Их труд высоко котировался, и они смотрели сверху вниз на «слабых», к которым принадлежали непрофессионалы из южных штатов и цветные. Распространение массовой продукции и другие последствия Первой мировой войны стерли эти различия, — и прояснили общую «классовую позицию». В среде рабочих развернулась совместная борьба за восьмичасовой рабочий день и другие социальные права. Серьезное влияние на активность американского рабочего движения оказала революция в России; ее плюсы для «рабочего класса» казались неоспоримыми, и постоянно подчеркивались коминтерновской агитацией, — а минусы, уже очевидные для многих в Европе, — еще не были широко осознаны за океаном. Сравнительно небольшой опыт прямого контакта американцев с большевиками мог, скорее, дезориентировать. Американские войска, оккупировавшие часть Дальнего Востока во избежание его захвата Японией, с «красными партизанами» и большевистской администрацией практически не конфликтовали, и уходили — исторический факт, — под звуки оркестра и прочувствованные речи.

В 1919 году бастовало 4 160 348 рабочих — невиданное до тех пор в США число [14]. 31 августа и 1 сентября 1919 года в США образовались две коммунистических партии. Иначе говоря, были все основания для тревоги у всей демократически настроенной или либералистской Америки — и этим, конечно же, объясняется мобилизация усилий служб безопасности…

Послевоенный экономический бум перешел в экономический кризис. Рабочее движение, в общем-то закономерно вызванное нежеланием людей наемного труда переносить на своей шкуре социальные трудности, породило в США период «красной истерии». Теперь вина за все, даже за рост цен, возлагалась на «большевистских агентов». Новый генеральный прокурор США А. Митчелл Пальмер высказался так: «Каждый, кто примыкает к коммунистическому движению, — потенциальный убийца и потенциальный грабитель, а потому не заслуживает снисхождения».

Предлогом для вспышки ненависти Пальмера к большевизму, как считают историки, был теракт, в котором он едва уцелел: двое неизвестных в июне 1919 года взорвали бомбу вблизи Белого дома и при этом погибли сами. Полагают, что это были скорее анархисты-террористы, но по общепринятой версии, это были «агенты большевиков». Одной из задач Бюро продолжала оставаться, как совершенно ясно из предыдущего, борьба против организации «Индустриальные рабочие мира», — ведущей и действенной организации, которая однозначно стояла на прокоммунистических и антивоенных позициях.