Молодежь и ГПУ (Жизнь и борьба советской молодежи)

-- А больные как?

Священник махнул рукой.

-- Больные? Выживет -- его счастье. А умрет -- в яму... Эх... Так то -осенью... А теперь, не дай Бог! Стекол нeт, церковь не топится, нар нeт. Прямо на каменном полу всe лежат.

-- Так как же они выживают?

-- Да мало кто и выживает, особенно из образованных. Так и называется -- "разстрeл в разсрочку".... Есть там такiе -- "ягуары" их зовут -- старые урки, уголовники. 327 Так они ко всему прiучены -- прямо, как звeри, живучiе. Сил у них нeт, но выносливость, дeйствительно, как у ягуаров... Так тe, вот, еще выживают. А знаете, как они там спят? А так "полeнницей" -друг на друга ложатся большой кучей поперек. А потом каждый час мeняются. Кто замерз -- внутрь лeзет, а согрeвшiеся на край кучи. Так и грeют друг друга...

-- Но мрут, вeроятно, сильно?

-- Ну, конечно. Только уж самые сильные выживают. Да вы, вeроятно, вездe видали: еще с осени ямы готовятся -- братскiя могилы. Туда всю зиму мертвых и бросают. Закапывают только весной... Вот и сейчас, видно, гдe-то за кладбищем новую яму рыли. Старых-то уже, видно, не хватило... Как это, по совeтски говорится, -- старик невесело усмeхнулся, -- "смерть перевыполнила свой промфинплан"...

Я невольно оглянулся в сторону ушедшей колонны, хвост которой уже скрывался за поворотом дороги. Рeзкiй морской вeтер пронизывал насквозь и осыпал колючим снeгом. Полураздeтые голодные люди медленно ползли обратно в изолятор, гдe от них отберут и эту рваную одежду и втолкнут в большой каменный зал.

И там, проклиная свою жизнь, расталкивая других, они вползут в человeческое мeсиво, чтобы отогрeть хоть немножко окоченeвшiя свои тeла...

"Родной дом" по совeтски...

Юный рыцарь, без страха и упрека

Первые морозы... Громадное, искусственно созданное "Святое озеро" уже покрылось льдом. Недавно красноармейцы охраны получили из Москвы партiю коньков, и нашей спорт-станцiи дано срочное заданiе устроить каток на этом озерe. По приказу свыше, Отдeл Труда прислал в распоряженiе станцiи для расчистки снeга около 100 человeк -- новичков из числа недавно прибывшаго на Соловки этапа.

Старое деревянное зданiе нашего сарая дрожит под ударами ледяного декабрьскаго вeтра. На льду метет вьюга, и Дима, который сегодня распоряжается чисткой, дает рабочим частыя передышки. 328

Дима -- это тот Ленинградскiй скаут, с которым мы чуть не были убиты безпризорниками в Ленинградe. Он теперь состоит в штатe нашей спорт-станцiи, и мы живем вмeстe в небольшой пристройкe рядом с сараем. Я очень доволен тeм, что Дима вмeстe со мной. Его кипучая порывистость, жизнерадостность и бодрость помогают легче переносить тяжелыя минуты тревог и печали. Когда в свободное от работы время другiе наши скауты ухитрялись заглянуть в нашу кабинку, оттуда неизмeнно несся веселый смeх; это Дима что-нибудь разсказывал или шутил. Он был душой нашей семьи. У него, кажется, почти не было родных, и он сросся со скаутами всeми нитями своей души. Его натура была изумительно талантлива. Он писал стихи и разсказы, прекрасно рисовал и был незаурядным актером... Худенькiй и туберкулезный юноша, он, вопреки своей физической слабости, не знал страха, и это свое безстрашiе часто проявлял в таких задорных и неосторожных формах, что нам всeм страшно становилось за его жизнь...

Сейчас Дима -- вмeстe со своими рабочими. Они сгруппировались около желeзной печурки. Часть лежит, прикурнув около гудящаго пламени, часть сидит, а остальные, плотной стeной наклонившись над товарищами, протягивают к теплу свои окоченeвшiе пальцы. Наши рабочiе -- это в большинствe простые крестьяне, высланные ОГПУ по простому подозрeнiю во враждебности совeтской власти с кратким приговором -- "соцiально-опасный". За время тюрем, этапов, работ их одежда превратилась в одни лохмотья. На ногах многих -- только старые, дырявые лапти. Немудрено, что Дима часто дает им передышки... Сейчас он разсказывает им о лагерe, об условiях мeстной жизни, отвeчает на вопросы, подбадривает...

Внезапно в дверях сарая показываются двe фигуры в военной формe -- это командир полка охраны и Новиков -- комендант лагеря. Они в полушубках и валенках, с плотно застегнутыми шлемами.

-- Смирно, -- командует Дима, и все замолкает.

-- Почему не на работe? -- недовольным тоном спрашивает командир полка. 329

-- Только что пришли со льда, т. командир. Рабочiе отогрeваются.

-- Вишь ты, какiе нeженки выискались! -- кривит тубы Новиков. Его холодные, равнодушные глаза обводят испуганныя лица крестьян. -- Ни черта, не подохнут. А если и подохнут -- убыток не велик. Гоните их на работу!

-- Но у людей нeт ни валенок, ни рукавиц, ни платья. При таком морозe они только окоченeют и ничего не сдeлают. Мы с перерывами работаем...

-- Прошу без объясненiй! Нечего тут интеллигентскiя сопли разводить. Гоните их сейчас же, и пусть работают без всяких перерывов и грeлок. А померзнут -- на то лазарет и кладбище есть...

По звуку голоса я слышу, что разговор начинает обостряться. Зная горячiй характер Димы, я выхожу в сарай, спeша на помощь. Но уже поздно. Дима, возмущенный жестокостью Новикова, с рeшительным лицом и сверкающими глазами чеканит:

-- Я не могу гнать раздeтых людей на мороз. Весь этот каток не стоит одной человeческой жизни. Да потом вы, т. комендант, и не вправe давать мнe распоряженiя. Т. командир, -- обращается Дима к охраннику, -- позвольте мнe возражать против распоряженiя т. коменданта.

-- Ах, вот как? -- вспыхивает Новиков, и глубокiй шрам, пересeкающiй его лицо, начинает наливаться кровью. Старые соловчане говорили, что этот шрам -- слeд удара какой-то жертвы, вырвавшейся из рук палачей за нeсколько секунд до момента разстрeла. Сейчас лицо Новикова, с кровавым рубцом и мрачными глазами, страшно.

-- Ну, ну, Новиков, не бузи, -- благодушно говорит командир полка. Ему, старому военному, участнику мiровой и гражданской войны, нравится смeлость тоненькаго, блeднаго юноши. Он с улыбкой, как старый волк на молодого пeтушенка, смотрит на поблeднeвшаго Диму. Я спeшу вмeшаться:

-- Т. командир, вы приказали, чтобы каток был готов завтра, к 12. Мы ручаемся, что все будет готово к назначенному времени. Мы переждем мятель, и каток будет 330 расчищен. Довeрьте нам самим выполненiе работ на каткe.

-- Ладно, ладно, -- смeется командир. Чуть замeтный запах спирта доносится до меня. Так вот отчего он сегодня так благодушен!

-- Пойдем, пойдем Новиков. А то того и гляди выгонят, брат, нас. Скажут еще -- мeшают работать. Ха, ха, вот, чорт побери, смeлые ребята. Эти, вот, попы, да еще скауты -- прямо, как гвозди... В прошлом году один такой малец был, тоже из скаутов.

-- Вербицкiй, вeроятно?

-- Да, да. Вот, дьяволы, как своих-то знают! Так тот тоже, как насчет того, чтобы прижать заключенных, так никакая гайка... Вот жуки... Так каток будет, т. Солоневич?

-- Будет, т. командир.

-- Ну и ладно. Пойдем, Новиков. А тебe вeрно, брат, непривычно, что, вот, такой шкет тебя ни хрeна не боится? А молодец парнишка! Люблю таких.

Продолжая смeяться, командир полка шагнул в дверь. Новиков послeдовал за ним, но в дверях оглянулся. Недобрый взгляд как-то зловeще окинул тоненькую фигурку Димы, лицо его как-то судорожно перекосилось, и он вышел, хлопнув дверью.

Нeсколько секунд всe молчали. Страшная слава Новикова слишком хорошо была извeстна всeм, чтобы кто-нибудь мог не придать значенiя его угрожающему взгляду. Сотни заключенных погибли под пулями его нагана.. Его утонченная, болeзненная жестокость, пытки, произвол, самодурство -- все это создало ему репутацiю человeка, поссориться с которым в обстановкe лагеря значило почти подписать себe самому смертный приговор.

Новикова боялись и ненавидeли смертельной ненавистью. Уже много лeт он не смeл, несмотря на то, что был "вольным чекистом", никуда уeхать с острова. На островe он был еще как-то спокоен за свою жизнь, он был увeрен, что ни у кого не поднимется рука, чтобы убить его, зная, что сотни и тысячи заключенных заплатят за это своей жизнью. На совeтском языкe такiя массовыя убiйства ни в чем неповинных людей называются "актом классовой мести"... Но Новиков знал, что внe Соловков, на волe, его за каждым углом может ждать нож 331 или выстрeл -- месть друзей и товарищей тeх, кого разстрeлял он на островe, гдe нeт закона и человeчности... Первым пришел в себя я.