Другая история искусства. От самого начала до наших дней
Другая история искусства. От самого начала до наших дней читать книгу онлайн
Потрясающее открытие: скульпторы и архитекторы Древней Греции — современники Тициана и Микеланджело! Стилистический анализ дошедших до нас материальных свидетелей прошлого — произведений искусства, показывает столь многочисленные параллели в стилях разных эпох, что иначе, как хронологической ошибкой, объяснить их просто нельзя. И такое объяснение безупречно, ведь в отличие от хронологии, вспомогательной исторической дисциплины, искусство — отнюдь не вспомогательный вид деятельности людей.
В книге, написанной в понятной и занимательной форме, использовано огромное количество иллюстраций (около 500), рассмотрены примеры человеческого творчества от первобытности до наших дней. Читатель сам увидит, как создавалась история человечества и поймёт на многочисленных примерах, что она не только многовариантна, но даже более сложна, чем это принято думать.
Для широкого круга образованных читателей.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Если же сложить вместе все три колонки, то получим весьма цельную картину, к тому же увязанную с политической обстановкой средневековья:
В результате Крестовых походов латиняне подчинили себе большую часть Средиземноморья. Началось взаимное «оплодотворение» культур. Европа осваивает все основные жанры греческой литературы. В Византии созданы, а в Риме переведены на латынь «Одиссея», греческие трагедии и комедии. Цицерон развивает принципы риторики и, естественно, происходит их усвоение латинской христианской литературой. Появляются светские произведения на диалектах итальянского языка.
Деятельность философского движения «Новый стиль», который в поэзии имеет прибавку «сладостный». А. Муссато (трагедия «Эццелино») вовсе не подражает Сенеке, а сам себе Сенека и есть, или является его прямым учеником.
События конца II века это, по линии № 7 «римской» волны, массовый переезд после 1453 года в Италию и вообще Европу грекоговорящей публики из захваченных турками земель Византии. Среди приехавших должно было быть немало литераторов, чем и объясняется «господство архаизма», развитие греческой литературы в Риме.
1-я половина XVI века — расцвет Возрождения в Италии, переработавшей на своей национальной основе доставшееся ей греческое художественное наследство. Интенсивное развитие всех жанров литературы. Комедия, драма, новелла, исторические труды и политические трактаты, авантюрные и эротические романы Боккаччо и Апулея.
Что было дальше? XVII век, Контрреформация, господство испанцев над значительной часть итальянских земель. В результате произошел и кризис литературы, и процесс становления национального самосознания. Понятно, что это самосознание требовало соответствующей литературы, и кризис был, конечно, преодолен, не превращаясь ни в «литературное бесплодие», ни в «темные века».
Как видим, тут тоже ничто не противоречит объединению «трех историй» в одну. Во всех трех случаях религиозный фольклор, через деятельность писателей — магов и колдунов, превращается в религиозные тексты. Интерес к античности возникает и исчезает сам собой, похоже, сильно сбивая с толка литературоведов. (Чтобы не уйти в сторону от темы, я тут не стал затрагивать «Гомеровского вопроса».)
Центральный знак этого периода — религиозные войны. Они, во первых, религиозные, а во-вторых — войны. Даже разделение на мужскую и женскую поэзии могло произойти из-за уже начавшихся Крестовых походов. Наличествуют религиозные и светские тексты.
Дальше мы вынуждены проститься с Византией.
В IV веке (линия № 5) она едва возникла, и про ее литературу вот что сообщают литературоведы:
«Характерное для византийской литературы взаимодействие — на протяжении столетий — античных культурных традиций и развивающегося средневекового мировосприятия проявляется уже в протовизантийский период».
А в середине XV века она пала, и литературоведение представляет нам здешнюю литературу XIV–XV веков таким удивительным, я бы даже сказал — наивным, образом:
«Отсутствие исторической перспективы, нарастание разрыва между действительностью и традиционными представлениями порождало в византийской литературе накануне падения Византии и особенно после него острое ощущение трагичности ситуации. Византийская мысль тщетно ищет ответа на волнующие ее вопросы в идеалах античности, но и само „высокое“ отношение к античности пессимистически окрашено сознанием обреченности оставаться в тени античного прошлого (Феодор Метохит). С завоеванием империи турками связан подъем историографии (Дука, Критовул), составляющей как бы эпилог истории византийской литературы».
Первая и вторая колонки дополняют друг друга. Становится понятным факт, ранее вызывавший недоумение: почему в одну эпоху существует только театр, а в другую — никакого театра, а только роман? На самом деле эти два жанра развивались одновременно, лишь неверная хронология «развела» их в разные эпохи.
Итальянскую колонку я вставил еще раз специально. Не потому, что она кое в чем повторяет левую, древнегреческую колонку (хотя литературные события в «Греции» и Италии происходили одновременно). Нет, повторов в разных странах быть не должно, и я их не ждал. Но дело в том, что они, история литературы Древней Греции, и история литературы Италии, в своих восходящих ветвях похожи принципиально. Они сходны широтой жанров и охватом тем. Интересно также, что только в средней колонке мы находим упоминание о религиозной литературе, о христианстве.
И, конечно, для меня доказательным фактом является то, что «верхушка» синусоиды, три верхних века — минус второй, минус первый и плюс первый — совсем пустые. Только и сказано о них, что в середине II века до н. э. эллинистические страны были завоеваны Римом, и только в I веке н. э. греки опомнились, и вот:
«…верхушка греческого общества обращается к своему прошлому, и политика Рима отвечает этим архаическим тенденциям. В лит-ре они отражаются в виде аттикизма — ориентации на язык аттич. прозы».
Тут, похоже, составители Словаря сами запутались: в статье «Аттикизм» этого же Словаря они утверждают, что странный языковый выверт, «имитация языка многовековой давности», имел место в Греции раньше, во II веке до н. э., а не после н. э. хотя, конечно, если к своему прошлому «обращается» не весь народ, а только его «верхушка», то все может быть.
Аттический период — это VI–V века до н. э. Здесь могли «наложиться» друг на друга стандартная греческая синусоида и «римская» волна. Римский минус II век соответствует греческому минус VI. В римской версии греки и должны говорить на аттическом языке. Возрождение же языка через 300–600 лет нереально.
Слева — пример русского текста XVII века. Не всякий читатель сегодня, через триста лет, сможет его прочесть. А если ему прочтет какой-нибудь знаток, не сможет понять.
Если какой-либо специалист будет уверять вас, что греки могли «вспомнить» свои архаические знания, и что итальянцы эпохи Возрождения тоже легко «вспомнили» древнюю латынь, предложите товарищу прочесть этот текст.
Хотелось бы также напомнить, что несколько страниц назад, говоря о римской литературе, мы упоминали о временах, когда была захвачена Греция:
«Рим подчинил себе большую часть грекоязычного Средиземноморья и подвергся мощному влиянию более развитой греческой культуры. Традиционная идеология переосмысляется в духе греческой философии».
Если сравнить историю греческой и римской литератур, получается, что Рим захватил Грецию и, очарованный ее культурой, утащил всю себе. Несчастные греки остались без культуры и вынуждены были обратиться к языку многовековой давности. И, опять же, остается вопрос о древнегреческих географах, которые спокойно продолжали работать (см. предыдущую главу).
Сколько народу в Греции могло заниматься искусствами? С. И. Валянский и Д. В. Калюжный в книге «О графе Гомере, крестоносце Батые и знаке зверя» приводят слова Энгельса:
«Ко времени наивысшего расцвета Афин общее количество свободных граждан, включая женщин и детей, состояло приблизительно из 90 000 душ наряду с 365 000 рабов обоего пола и 45 000 неполноценных жителей — иностранцев и вольноотпущенников…»
Я не знаю, откуда Энгельс взял эти данные; хотя обычно он в своих научных работах довольно скрупулезен. И понимаю, что Афины — еще не вся «Древняя Греция». И все же, из 90 тысяч свободных душ мужчины (а только они занимались искусствами и литературой) составят половину, а за вычетом детей, инвалидов и прочих малоспособных их окажется не больше 20 тысяч. Этого количества мало, чтобы получить хотя бы одного писателя всемирного уровня.
