Площадь диктатуры

- Ладно, ничего не поделаешь, - вздохнул Лахарев, - Но учти: на митинге все расписано, кто где стоит. Размечено по квадратам, по головам будут считать. Из райкома, из горкома, со всех уровней будут проверять. За своих отвечаешь лично! За каждого! А я - за тебя! Чуть от кого запашок, будем перед директором отдуваться. Чуть не забыл: запаси на меня граммов двести, вдруг замерзну.

3.9 ЛЕНИН ВСЕГДА ЖИВОЙ, ЛЕНИН ВСЕГДА С ТОБОЙ...

По автобусам рассаживались чуть ли не час. У каждой машины стоял ответственный дежурный, который по списку отмечал явившихся. Ставя в списке галочку против нужной фамилии, он впускал человека внутрь, но никого не выпускал наружу. Но, как обычно бывает, что-то перепутали, где-то кого-то ждали, а перед самой отправкой выяснилось, что забыли взять флаги.

Наконец вдоль колонны пошла комиссия из четырех человек во главе с секретарем парткома. Вместе с дежурным они заходили в автобус и считали сидящих по головам, сверяясь со списком. У Горлова все сошлось, и дежурный велел шоферу закрыть дверь.

Уже стемнело и зажглись фонари, когда автобусы тронулись. Все сразу стали доставать запасы, и Горлов на всякий случай еще раз предупредил, чтобы знали меру.

- Не волнуйтесь, Борис Петрович, мы по чуть-чуть, не в первый раз, успокоил его Евтюхов.

- Дай, Бог, не в последний! - пошутил кто-то сзади. Но веселья не получилось. Ехали молча: многие уснули, остальные клевали носом усталые и сонные. Никто не знал, когда попадет домой, и женщины волновались, хотя их предупредили, что ясли с детскими садами будут работать в продленном режиме, и всех детей накормят ужином.

Стекла покрылись изнутри толстой наледью, на поворотах темнота разрывалась синими и красными сполохами от милицейских машин, сопровождавших колонну спереди и сзади. Горлов продышал дырочку сквозь мохнатый иней и бездумно глядел в окно. Людей на улицах почти не было, только у дверей магазинов на неубранном снегу змеились черные очереди. Вскоре, не останавливаясь проехали Невский, вдоль которого ярко мельтешили огни реклам, и было светло от витрин Гостиного двора. Но дальше все снова погрузилось в темноту. Перед площадью Мира свернули на Фонтанку и, проехав до Московского проспекта, надолго застряли у перекрестка. Поперек нескончаемо двигались вереницы автобусов, разделенные милицейскими машинами сопровождения.

Пока стояли, Горлов незаметно для себя задремал. Но это был не сон и не явь: он чувствовал и осязал окружающее, вздрагивал от толчков и поправлял сползавшую на лицо шапку. Она щекотала лоб и веки, и, казалось, только шапка мешает погрузиться в окончательное забытье.

Он очнулся от внезапно подувшего холода. Через открытую дверь кто-то снаружи кричал в мегафон: "Всем выходить! Строиться в колонну! Всем выходить!"

Автобус стоял возле "Электросилы", и дорогу перегородила толпа, выходившая из открытых ворот. Шли не по порядку, как на демонстрациях, а редкими группами с хмурыми, недовольными лицами. Внезапно заревела заводская труба, за ней другая и, раздирая воздух, взвыли сирены.

Горлов топтался вместе со своими сотрудниками возле автобуса до тех пор, пока, размахивая руками, не подбежал Лахарев и не велел выстроиться, чтобы идти пешком. Галя Устинцева попыталась в суматохе пробраться в метро, но стоявшие вдоль тротуара милиционеры не пропустили, и ей пришлось вернуться назад.

Двинулись нестройно, потихоньку ругаясь. Гудки и сирены вдруг смолкли, и из уличных репродукторов грянул духовой оркестр.

- Ленин всегда живой, Ленин всегда с тобой - в горе, в надежде и в радости... - нестройно подхватило несколько голосов.

- Глоточек, Борис Петрович, для согреться, - предложил державшийся рядом Евтюхов и протянул плоскую, чтобы умещалась в кармане, флягу из нержавейки - их издавна наладились делать на экспериментальном участке. Брали по божески: "объем за объем" - сколько спирта вмещалось, во столько и обходилась фляга. Несмотря на всевозможные карательные меры, искоренить халтуру никогда не удавалось, а нынешний директор даже дарил фляги с гравировкой почетным гостям в качестве сувениров.

Напротив центрального входа в Парк Победы проспект был перегорожен самосвалами, перед которыми одна за другой выстроились три цепочки курсантов. Стоявшие в переднем ряду прикрывались алюминиевыми щитами в три четверти роста, они были одеты в каски с опущенными над лицами щитками из прозрачного пластика.

- Эй, рыцари, никак воевать собрались? Айда с нами, - закричала какая-то женщина, но ее заглушил хриплый голос из мегафона: "Поворачиваем налево! Поворачиваем налево и двигаемся организованно! Повторяю: двигаемся, товарищи, организованно!"

Дальше шли центральной аллеей, по обе стороны которой стояли курсанты вперемежку с милиционерами. Галя Устинцева и здесь попробовала улизнуть, но ее опять вернули обратно. По дороге Горлов еще раз приложился к фляге, закусив замерзшим на холоде бутербродом.

Площадь перед СКК* была запружена народом, мощные прожектора высвечивали каждый уголок, в их свете было видно, как поверху над толпой клубится пар от дыхания тысяч людей.

- Чего ждете, разворачивайте ваш транспарант, - приказал подошедший член парткома с красной повязкой на рукаве, Горлов забыл его фамилию.

- У нас нет транспаранта, первый отдел запретил, - ответил Евтюхов.

- Как нет, почему? - посветив себе фонариком, парткомовец нашел нужную строчку: "Вдохновенным трудом укрепим обороноспособность Родины!" - этот лозунг на ваш сектор записан.

- Я же сказал: первый отдел запретил! - повторил Евтюхов.

- Партком разработал, в райкоме утверждено, а они отменяют. Безобразие! Но раз нет транспаранта, идите за флагом - в штабной машине есть запасные.

Брать под расписку флаг, а потом стоять в очереди, чтобы его сдать, никто не хотел, мужчины потихоньку отходили назад за спины женщин, а те мялись, поглядывая на Горлова.

- Лахарев велел, чтобы никто не отлучался с выделенного места, ответил за всех Горлов.

- Приказываю отправить людей за флагом! - закричал член парткома.

- Без указания Лахарева никто отсюда не уйдет!

- Кто вы такой, как ваша фамилия?

- Я начальник сектора Горлов. Лахарев - парторг научной части.

- Вы за это ответите! Завтра, на парткоме разберемся, кто парторг, а кто БЫЛ начальником сектора!

- А Борис Петрович беспартийный, вы его в партию отказались принять, теперь получайте, - пискнул кто-то сзади, и Горлов узнал голос Светочки Петровой.

- Что вы издеваетесь? Будете придираться, мы все отсюда уйдем! И других уведем! - не скрываясь, закричала Галя Устинцева.

Беспомощно пригрозив, что этого так не оставит, член парткома отошел, и вслед за этим над площадью громко хряпнуло, раздались свист и скрежет, потом где-то постучали по микрофону и хорошо поставленный баритон возгласил: "Дорогие товарищи! Общегородской митинг трудящихся города-героя Ленинграда разрешите считать открытым!"

Послышались жидкие хлопки в ладоши тех, кто стоял возле микрофона, издалека, от передних рядов у трибуны донеслись нестройные крики "Ура-а-а!".

- Слово предоставляется первому секретарю Ленинградского Обкома КПСС товарищу Гидаспову Борису Вениаминовичу!"

В репродукторах что-то зашипело, потом затихло и голос Гидаспова зазвучал над площадью громко и отчетливо:

"Дорогие товарищи, друзья! Пришло время выверить наши ориентиры, обстоятельно разобраться с тем, что происходит в нашей стране и в нашем замечательном городе. Если не сделаем этого сегодня, то завтра будет еще сложнее, а послезавтра - может быть, вообще поздно. Люди ждут четких политических оценок.

Главный вопрос: можно ли сейчас разрешить острейшие проблемы без КПСС?

Нет и еще раз - нет!

Гидаспов сделал паузу и над площадью раздались крики и свист, многократно усиленные репродукторами.

"Могут ли нигилизм, эгоизм, бездуховность, культивируемые на фоне безудержного шельмования партии и всего нашего прошлого породить созидательные начала?