Основания русской истории

за Дон» и «в луку моря», после чего сами они были окружены половецкими «стрелками», которые в ожидании остальных войск «З дня» не давали русским отрядам подойти к воде, так что те «изнемогли бо ся бяху безводьемь, и кони, и сами в знои и в тузе», а когда те всё же прорвались, «ратные» бросились на них и «притиснули их к воде». В результате «князи вси изъимани быша, а боляре и велможа и вся дружина избита, а другая изъимана и та язвена», поэтому «где бо бяше в нас радость, ноне же въздыханье и плачь распространися» [Л., 398].

На Русь весть о пленении Игоря принес «гость, шедший мимо». Святослав выступил к Каневу, но половцы бежали «за Дон», и тогда он возвратился к Киеву. Услышав об этом, половцы тайно пришли к Переяславлю и «взяша все городы по Суле и у Переяславля бились весь день». Увидев, что острог у Переяславля уже захвачен нападающими, из города выехал князь Владимир Глебович «в мале дружине», в результате чего был ранен «треми копьи». Половцы же вернулись с полоном. «И по малых днехъ оускочи Игорь князь оу половець», так как «не оставить бо Господь праведнаго в руку грешничю: очи бо Господни на боящаяся его, а уши его в молитву их», поэтому половцы «гониша бо по нем и не обретоша его» [Л., 399].

Считать рассказ Лаврентьевского списка восходящим ко времени описываемых событий нет никаких оснований. Этому предположению противоречит наличие таких безусловных ошибок, как выступление Игоря от Переяславля, традиционного места сбора войск киевских князей против половцев (что в данном случае не могло быть как по причине усобицы между Игорем и Владимиром Глебовичем, так и по направлению похода), сообщение о трехдневном веселии «на вежах» и последующем трехдневном же (!) «удержании от воды» войска Игоря половецкими «стрелками», что является чисто эпическим преувеличением, позволяющим полагать здесь прямое воздействие «Слова о полку Игореве» с его «трехдневной битвой». Столь же существенным свидетельством об известной зависимости летописного текста от текста поэмы может быть истолковано желание князей «пойти за Дон» (в «Слове…» - «Игорь къ Дону вои ведетъ»), упоминание «луки моря» («а поганаго Кобяка изъ луку моря»), «безводье» и «туга» («въ поле безводне жаждею имь лучи съпряже, тугою имъ тули затче»), указание на захваченные половцами в Посулье грады («по Сули грады поделиша»). Менее вероятны параллели с ранами Владимира Глебовича переяславльского, упоминаемые в «Слове…» («а Во-