Исторические портреты

При Воронцове шло разумное заселение этого еще полупустынного степного края. По его проекту Бессарабия стала частью Новороссийского генерал-губернаторства, а молдавское боярство было уравнено в правах с российским дворянством. Одесса превратилась в благоустроенный город, культурно-просветительский центр Северного Причерноморья. Учредив сельскохозяйственное общество, граф содействовал развитию в Новороссии тонкорунного овцеводства.

Интересно, что в те годы М.С. Воронцов, один из крупнейших российских помещиков, стал выступать за постепенное освобождение крепостных крестьян самими собственниками «живых душ». На этой почве он сблизился с публицистом Н.И. Тургеневым. Одним из первых значительных землевладельцев стал использовать в своих многочисленных имениях наемный труд.

Примечательно, что на многие губернаторские «проекты» Михаил Семенович не жалел собственных денег, причем значительных сумм. По его инициативе, к примеру, предпринимались изыскания месторождений каменного угля в подчиненном ему крае. Эти геологические работы, что было для России делом новым, увенчались известным успехом.

Окружающих граф поражал своим неустанным трудолюбием. Он вставал в 6–7 часов утра и напряженно трудился целый день. Когда ему выпадали редкие часы отдыха в уединении, то перечитывал творения Тита Ливия, Тацита, Горация, комментарии Юлия Цезаря. Любил цитировать стихи из Горация и Вергилия.

Новороссийский и бессарабский генерал-губернатор покровительствовал сосланному из столицы на Юг опальному поэту Александру Сергеевичу Пушкину. Он перевел ссыльного коллежского секретаря из захолустного Кишинева в Одессу и «причислил» его к своей канцелярии. Тем самым Михаил Семенович укрепил в глазах монарха собственную либеральную репутацию.

Но когда Пушкин чересчур увлекся женой Воронцова Елизаветой Ксаверьевной, урожденной Браницкой (дочерью богатейшего польского магната и великого коронного гетмана), последовала жестокая реакция оскорбленного супруга. Это вызвало появление известной желчной эпиграммы поэта:

«Полумилорд, полукупец, полумудрец, полуневежда, полуподлец, но есть надежда, что будет полным наконец».

Ко всему прочему губернский чиновник А.С. Пушкин счел для себя оскорбительной назначенную ему командировку для сбора сведений о появившейся в степи саранче, которая грозила на корню уничтожить урожай того года. Но, с другой стороны, промедление в борьбе с саранчой в Новороссии и Бессарабии грозило местному населению огромной бедой под названием «голод».

Современники считали, что далеко не все и во всем пушкинские эпиграммы в адрес генерал-губернатора Новороссии и Бессарабии были близки к справедливости. Сам Александр Сергеевич о своих неприязненных отношениях с Воронцовым высказался в таких словах: «Аристократическая гордость сливается у нас с авторским самолюбием».

Известный отечественный писатель В.В. Вересаев об отношениях этих двух великих людей в истории России записал, что пушкинские эпиграммы «сильно изуродовали в глазах потомства подлинное лицо графа Воронцова. При всех выше отмеченных отталкивающих его свойствах он был одним из энергичнейших и культурнейших администраторов прошлого века».

29 марта 1825 года обладатель трех крестов ордена Святого Георгия граф Михаил Семенович Воронцов производится в генералы от инфантерии. То была дань его личным заслугам в войнах против наполеоновской Франции, которая была «отдана» императором Николаем I в день своей коронации.

Воронцов, считавшийся человеком либеральных умонастроений, однако не испытывал каких-либо доброжелательных чувств к тайным обществам декабристов. Когда он получил известие о восстании на Сенатской площади, то из его уст вырвались такие слова:

«…Это не кончится без виселицы и что государь… будет теперь и себя беречь, и мерзавцев наказывать».

В 1826 году он утверждается в звании почетного члена Санкт-Петербургской академии наук.

Генерал-губернатор весьма деятельно боролся с последствиями стихийных бедствий, которые раз за разом обрушивались на Новороссию. Так, благодаря принятым им чрезвычайным мерам удалось дважды (в 1829 и 1837 годах) прекратить эпидемию чумы и не допустить ее распространения в Малороссию и центральные области России. Строгие карантинные меры, однако, приводили к беспорядкам, которые приходилось подавлять силой.

В неурожайном 1836 году Воронцов, имевший неограниченный кредит в одном из финансовых домов Одессы, сумел оперативно организовать закупку хлеба и обеспечить продовольственную помощь бедствующим жителям. Тогда от голода были спасены около 700 тысяч человек, преимущественно сельских жителей.

…Он не утратил своего государственного положения и при воцарившемся Николае I. Тот был высокого мнения об этом блистательном аристократе и талантливом администраторе и назначает его членом Государственного совета.

Воронцову в новом генеральском чине довелось поучаствовать в Русско-турецкой войне 1828–1829 годов. По приказу императора Николая I, находившегося в то время в Одессе, он заменил под крепостью Варной командира осадного корпуса А.С. Меншикова, получившего сильную контузию.

Приморская Варненская крепость относилась к числу сильных. К началу ее осады русский корпус насчитывал всего 10 тысяч человек при 47 орудиях. Но с прибытием гвардии под Варной уже находилось 32 тысячи русских войск при 170 орудиях. С моря крепость блокировал Черноморский флот. 30-тысячный турецкий корпус попытался деблокировать осажденный гарнизон, но без успеха.

Прибыв на место, Воронцов твердой рукой взялся за осадное дело. Предпринятый 26 сентября штурм крепостных укреплений до победного конца довести не удалось. Но через три дня Варна капитулировала, устрашенная угрозой нового приступа. Оружие сложили 7 тысяч турок, а трофеями русских стали 140 орудий.

Император Николай I, находившийся в стане осадных войск, наградил Михаила Семеновича Золотым оружием – шпагой, украшенной бриллиантами, с надписью «За взятие Варны». В том же 1829 году ему пожаловали высший орден Российской империи – Святого Апостола Андрея Первозванного.

В 1834 году новороссийский генерал-губернатор был отмечен за управление процветающим краем на Юге России алмазными знаками к ордену Святого Андрея Первозванного. В 1836 году назначается шефом Нарвского пехотного полка, которым когда-то доблестно командовал на Турецкой войне.

…Последним жизненным поприщем государственника графа Воронцова стало его пребывание на Кавказе. В 1844 году он назначается его наместником со штаб-квартирой в Тифлисе и одновременно главнокомандующим войсками (отдельным корпусом) в этом горном крае, где не утихала война с горцами, теперь с имамом Шамилем. Он опять вернулся на Кавказ, который стал местом его боевого крещения. При этом за ним сохранялась должность Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора.

Когда ему от имени императора Николая I было предложено в 62 года занять новый государственный пост с неограниченными правами наместника, то граф М.С. Воронцов ответил так:

«Я стар и становлюсь дряхлым, боюсь, что не в силах буду оправдать ожидания царя, но русский царь велит идти, и я, как русский, осенив себя знамением креста Спасителя, повинуюсь и пойду».

Примечателен факт, что «неограниченные полномочия» давались ему самодержцем в собственноручном письме. Это давало наместнику возможность не всегда считаться в своих действиях с российским законодательством. Известна на сей счет крылатая фраза Михаила Семеновича:

«Если бы здесь (на Кавказе. – А.Ш.) было нужно исполнение закона, то государь не меня бы прислал сюда, а свод законов».

Воронцову, к тому времени опытнейшему генералу и администратору, выпала нелегкая задача восстановить авторитет русского оружия: начало 1840-х годов считается временем наибольших военных успехов имама Шамиля. Совершив инспекционную поездку по Кавказской укрепленной линии, наместник в последний день мая 1845 года лично возглавил экспедицию в Горный Дагестан, в области Анди и Дарго, больше известную в истории как Даргинская экспедиция. Надо оговориться сразу: наместник Воронцов начал эту операцию под давлением Санкт-Петербурга.