Китай. Большой исторический путеводитель

Коренных переломов в сельском хозяйстве в сунскую эпоху не происходило, оно велось привычными методами. Рабочей скотиной были буйволы, мулы, реже лошади. Вспашка осуществлялась плугом с двусторонним лемехом, кое-где сохой. Рыхлили почву боронами, зерно разбрасывали с помощью сеялок. Урожай убирали длинными серпами, молотили с помощью катков, провеивали лопатами. Там, где выращивали рис — преимущественно на Юге — преобладали ручные операции, только вспахивали почву плугом. Использовались гидравлические колеса для подачи воды наверх, на террасы заливных рисовых полей — они вращались посредством крестьянских ног.

Но усовершенствований было немало — например, в конструкции того же гидравлического колеса. Насаждались лесозащитные полосы, чтобы меньше было ущерба от водной стихии. Осуществлялась селекция семян. Важным событием стало распространение высокоурожайного сорта риса, пришедшего с юга Вьетнама. Сунские власти немало сделали для освоения новых земель, постоянно заботились об ирригации, о рытье новых колодцев. Поля на участках, отвоеванных у болот или озер, окружались дамбами высотой до шести метров — по ним прокладывали дороги и сажали вдоль них деревья. В насыпях были проделаны отверстия — при засухе открывали заслонки и подавали на поля воду.

Важнейшим сельскохозяйственным регионом стал Юг. Здесь хозяйство велось интенсивней — было стремление собрать как можно больший урожай с единицы площади. Трудолюбия же крестьянам было не занимать, как на Юге, так и на Севере. Пословица гласила: «Воин не должен бояться смерти, крестьянин навоза». Или другая, с социально-политическим оттенком: «Если ноги крестьян не будут в грязи, жирные рты горожан будут пусты». Сельский труд считался занятием благородным: недаром конфуцианские ученые мужи уподобляли Сына Неба пахарю, неустанно заботящемуся о своих угодьях (для чего удаляющему иногда с них сорняки).

Больше стали выращивать чая. Появился хлопчатник — его завезли из Средней Азии и с островов Индийского океана. Тутовые деревья для прокормления ненасытного червя образовывали сплошные посадки и в сельской местности, и вокруг городов: деревенские и городские богачи заводили шелкоткацкие предприятия. Особенно распространились они на Юге, где научились выделывать прекрасные декоративные панно, а сорта шелковых тканей исчислялись десятками.

По сравнению с временами династии Тан добыча меди увеличилась в 30 раз, железной руды — в 12. Больше стали добывать свинца, олова, ртути, золота, серебра. Как отмечалось выше, металлургия существенно усовершенствовалась, особенно важным новшеством стало использование каменного угля вместо древесного. При плавке применялись химические реактивы, медь стали получать гидрометаллургическим методом. Широкое распространение получили различные сплавы. Так, из сплава двух частей олова с одной частью меди делали неплохие зеркала.

Железа производилось так много и такого качества, что в сунскую эпоху стали возводить железные пагоды — некоторые из них высятся и в наши дни. Кое-где по-прежнему служат сооруженные тогда подвесные мосты на железных цепях.

В широкое употребление вошел фаянс. Все больше производилось изделий из белого фарфора. Восторженный современник назвал его «светлым, как небо, блестящим, как зеркало, тонким, как бумага, и звонким, как цитра». Иногда глину, которая шла на изготовление лучших фарфоровых шедевров, просушивали на открытом воздухе десятки лет. А в итоге сложнейшего технологического процесса можно было не только любоваться обворожительными изделиями, но и наслаждаться их звучанием: специально подбирались сервизы, все чашки которых при ударе серебряной ложкой отзывались на особый лад. Высокое качество было достигнуто в глазурном покрытии: ценилась глазурь «цвета неба после дождя в разрыве облаков».

Интересные прикидки сделал В.А. Мельянцев. По ним выходит, что в сунское время в Китае годовой ВВП (валовой внутренний продукт) на душу населения составлял 600–700 американских долларов на душу населения. В Индии этот показатель равнялся тогда 550–650 долларов, а в Западной Европе — всего лишь 300–350 (но учтем, что там еще практически не начиналась «коммунальная революция» — подъем городов).

Сунское правительство создало специальное управление, которое занималось обеспечением одиноких стариков и бездомных, другое ведомство нанимало врачей для обслуживания бедняков и раздавало лекарства.

В области культуры важным моментом стало совершенствование книгопечатания. Оно осуществлялось методом ксилографии: матрицу для будущей страницы вырезали на гладкой деревянной доске (обычно из фруктовых пород), мазали краской, прикладывали лист бумаги — и готово (одна страница одной книги). Конечно, это и трудоемко, и рискованно: ошибка в одном иероглифе — и загублена целая доска. Но вся китайская цивилизация построена на кропотливом, сосредоточенном, неустанном труде — так что брак случался крайне редко. Попытки использовать наборный шрифт, который изобрел в 1041 г. простолюдин Би Шэн, были. Но широкого распространения его выдумка не получила. Набирать иероглиф из каких-то типовых элементов показалось неудобным, да не очень как-то и пристойно: все же иероглиф — это нечто заслуживающее уважения само по себе, это символ, а не комбинация из закорючек.

Важнейшим достижением в области мысли стала философская школа неоконфуцианства (как назвали ее в Новое время в Европе). Не вдаваясь в эти поднебесные премудрости (в прежденебесные, т. е. трансцендентные, тем более), отметим, как представляется, главное. Конфуцианское учение стало гораздо глубже, этическое по преимуществу содержание его постулатов было дополнено их увязкой с космологическими первоосновами бытия, с ответами на те вопросы, которые постоянно ставили перед собой и даосы, и буддисты. Так, в основу учения философа Чжу Си (1130 — 1200 гг.) был заложен высший закон ли (не путать с ли — поведением — иероглифы разные) — он же идеал, он же истина — который представляет собой единство моральных и космических принципов. Ли глубже живой энергии ци, из которой созидается наш мир. Действие ли охватывает и вселенную, и человеческое общество, соединяет их неразрывно — нечто подобное мы уже встречали у даосов и в учении предшественника неоконфуцианства Цзоу Яня.

Начиная с эпохи Сун замечательное, неодолимо притягательное явление стал представлять из себя китайский город. В наиболее оживленных областях процент городского населения равнялся 20–25 — тоже невиданно высокий для тогдашнего мира показатель. Если город не умещался в своих пределах — он обрастал многолюдными слободами.

Теперь это был не только административный, военный, торгово-ремесленный и религиозный центр (хотя и это немало) — город стал еще и средоточием самодовлеющей культурной жизни, неисчерпаемым источником развлечений и утех.

 Для многих — бездной, манящей широчайшими возможностями найти в нем свое место — и безжалостно обманывающей. Но это зловещая словесная метафора, а внешне города Поднебесной именно с той поры стали представлять зрелище необыкновенно живописное и занимательное.

Хотя показная роскошь в глаза в китайских городах никогда не бросалась. Задаваться, выпячиваться — это не в китайском духе. Не было даже деления на богатые и бедные кварталы. Кому положено — тот носил подобающий его заслугам и общественному статусу халат (вышивка на котором своей символикой делала его подобием форменного кителя), передвигался в паланкине, экипаже или верхом — тоже строго по рангу. Но все дома выходили на улицу глухой стеной, а если и были повыше других (этажа в 2–3, не больше) — это было сокрыто оградой. Планировка как отдельного домовладения, так города в целом была бесхитростно прямоугольной. Уездная, областная или провинциальная управа, а в столице императорский дворец, с садом и парком, располагались относительно городской территории примерно на том же месте, где на сельском дворе располагался хозяйский дом.