Северная Африка в IV-V веках

Об одном из берберских «государств», расположенном в Цезарейской Мавретании, рассказывает Прокопий. Его возглавлял Мастигас, который обложил всю страну налогом  ^{1 13}. Представителями власти берберских «королей» на местах были, как и в вандальском государстве, прокураторы, назначавшиеся, подобно Масигивину, из среды предводителей (префектов) отдельных племен.

Титулатура Масуны и Мастиеса отражает двойственный характер их власти. Они являются одновременно племенными вождями и преемниками власти римских императоров над романизованным населением («rex gentium Maurorum et Romanorum», «dux» и «imperator»). Здесь нельзя не видеть определенной политической тенденции к слиянию римлян и берберов в единую массу подданных берберского «короля». Римляне рассматриваются не как завоеванные данники, но как группа населения, равноправная с завоевателями — маврами. Эта тенденция особенно явно выступает в надписи в честь Мастиеса.

Очевидно, переход Мавретании и Нумидии под власть берберов проходил, подобно восстанию Фирма, при поддержке определенных слоев местного населения. С одной стороны, это могло быть зависимое крестьянство, которому вандальское {281} завоевание не принесло освобождения. В то же время развитие берберской земельной знати создавало известную почву для сближения между родоплеменной верхушкой и некоторыми группами римских землевладельцев. Можно предполагать, что в областях, занятых берберами, происходили процессы, сходные с теми, которые были отмечены для вандальского королевства: значительное повышение удельного веса мелкого крестьянского землевладения благодаря поселению «варваров» на бывшей римской территории и вместе с тем дальнейшее укрепление позиций крупных земельных собственников.

Наступление берберских племен на завоеванные вандалами территории чрезвычайно ухудшило внешнеполитическое положение Вандальского королевства. Уже Хунирик отказывается от всяких претензий к Римской империи и добивается дружественного союза с императором Зеноном. Византийский историк Малх объясняет политику Хунирика тем, что вандалы боялись войны  ^{1 14}. В дальнейшем все силы Вандальского королевства уходят на борьбу с берберами, его активность во внешнеполитических делах больше не возрождается. Король Тразамунд пытался компенсировать ослабление политических позиций своего государства союзом с Остготским королевством Теодорика в Италии. Союз был закреплен браком Тразамунда с сестрой Теодорика Амалафридой  ^{1 15}.

Вандальские короли пытались упрочить свою власть в Африке путем более тесного союза с господствующим слоем романизованного населения. Уже преемник Хунирика Гунтамунд (484—496) прекратил преследования католической церкви  ^{1 16}. Он разрешил вновь открыть церкви, закрытые при Хунирике, и вернул из ссылки католических клириков  ^{1 17}. При Тразамунде арианство продолжало оставаться официальной религией, однако он, по словам Прокопия, не преследовал католиков, но убеждал их переменить {282} веру, прельщая почестями и деньгами. Прокопий характеризует Тразамунда как человека, отличавшегося разумом и величием духа  ^{1 18}. Очевидно, эта оценка отражает политику покровительства римским элементам населения, проводившуюся Тразамундом более последовательно, чем его предшественниками. Тразамунд в какой-то мере возобновил приемы приобретения политической популярности, известные в Римской империи: он организовал в Карфагене римскую школу, строил термы в городах  ^{1 19}.

В царствование преемника Тразамунда Хильдерика (523—530 гг.) берберы разгромили вандалов в Бизацене. В условиях крайне напряженного внешнеполитического положения вандальского государства Хильдерик пошел на значительные уступки Римской империи. Полностью была восстановлена свобода вероисповедания для католиков. Союз с Остготским королевством был разорван, а Амалафрида заключена в тюрьму  ^{1 20}. Хильдерик начал выпускать монеты с именем императора Юстина  ^{1 21}, что, очевидно, означало признание вассалитета Вандальского королевства от Византии. Политика Хильдерика вызвала отпор со стороны вандальской знати и войска, видевших в ней ущемление своих привилегий в интересах римлян. Хильдерик был свергнут, а королевский престол занял следующий по возрасту член королевского рода Гелимер. По словам Прокопия, власть Гелимера поддерживала вандальская знать (ε τι ριστον ν)  ^{1 22}. Переворот Гелимера означал оживление в Вандальском королевстве тенденций к самостоятельной политике, что не могло не встретить сопротивления со стороны укрепившейся при Юстиниане Византии. В 534 г. в результате военных действий византийской армии Вандальское королевство было полностью разгромлено. {283}

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Основное содержание истории Северной Африки IV— V вв. н. э. составляют кризис и разложение античного рабовладельческого строя в тех его модификациях, которые были характерны для общества Римской империи. Еще во II в. этот строй находился в африканских провинциях на высокой стадии своего развития: рабовладельческое хозяйство и основанные на землевладении города получали здесь все более широкое распространение. Но в течение всего лишь нескольких десятилетий эта картина относительного подъема сменяется хозяйственным застоем и упадком античных форм общественной организации.

Было бы неправильно, как это делают многие историки, объяснять это явление исключительно политическими условиями Поздней империи. В основе кризиса муниципального землевладения и городского строя лежали те процессы имущественной и социальной дифференциации внутри городских общин, которые образуют характерную закономерность определенной стадии развития любого античного города. Вместе с тем уже в эпоху Ранней империи в Северной Африке сложились условия, определившие особенности ее социально-экономического развития в более поздний период. Эти условия были созданы специфическим характером римской колонизации африканских провинций. Помимо поселений солдат и ветеранов, создававших предпосылки для развития муниципального землевладения, в этот период здесь возникали многочисленные крупные экзимированные имения сенаторской аристократии и императоров. Наиболее простое и выгодное средство хозяйственного использования этих громадных владений состояло в эксплуатации жившего на их территории либо поселенного на ней туземного населения. Крупное экстерритори-{284}альное землевладение и колонат развивались в Африке параллельно с интенсивным ростом городов и характерным для них рабовладельческим хозяйством. Рано или поздно оба эти процесса должны были прийти в столкновение друг с другом. Туземные земледельческие поселения составляли основную питательную среду муниципального развития, но включение все большего числа этих поселений в состав крупных имений, разумеется, исключало перспективу их превращения в города. Если императорские сальтусы и имения римской знати ограничивали возможности возникновения новых муниципиев, то владения сенаторов, вышедших из муниципальных кругов, сокращали объем сельскохозяйственной территории уже существовавших городов. Самое наличие крупных имений на границах городской территории или в ее пределах создавало ситуацию, неблагоприятную для городов: собственники таких имений располагали различными возможностями оказывать давление на города и расширять свои владения за счет их общественных земель и земельных имуществ мелких и средних муниципальных поссессоров. Таким образом, уже в период Ранней империи в Римской Африке создались условия, ограничивавшие развитие муниципального землевладения и городских форм жизни. Во второй половине III в. и в период Поздней империи эти условия придавали дополнительную остроту кризису городов, вызванному внутренними процессами их развития.

Крупное императорское и частное землевладение вызвало к жизни характерную черту социально-экономического строя Римской Африки: широкое распространение здесь уже в сравнительно ранний период колонатных отношений. Эксплуатация рабов сочеталась в Африке с эксплуатацией масс туземных земледельцев, приобретавшей все больший охват по мере проникновения римлян в новые районы. Ко времени Поздней империи в африканских провинциях, если исключить их окраинные районы, практически не осталось свободного сельского населения. Основная масса тружеников оказалась оттесненной в ряды эксплуатируемых и закрепощенных работников имений. Их эксплуатация принимала особенно разорительный характер благодаря влиянию товарно-денежных отношений, возможности вывоза африканских сельскохозяйственных продуктов на внешние рынки. {285}