Сначала я был маленьким

Однажды, включив магнитофон, Василий Васильевич попросил меня прочесть вслух всю пьесу. Я это сделала. По записи, к прослушиванию которой он не раз возвращался, Меркурьев проверял себя, полностью ли он владел законами стиходействия.

Большая потеря для нашего искусства, что на пленку не запечатлена последняя подготовленная им роль Рембрандта. Это был бы образец органичной жизни актера в стихотворной пьесе. Романтически приподнятая речь Рембрандта - Меркурьева звучала просто, правдиво. Не было никакой декламации. В стихотворной форме сохранялись все особенности живого действенного слова: разнообъемно звучали главные и второстепенные по значению слова, наблюдалось темпо-ритмическое разнообразие в звучании целых периодов мысли, естественно включался в действие звуковысотный и динамический диапазоны голоса, постоянно менялся тон, тембр голоса в зависимости от смены отношений, чувств, оценок, которыми сопровождалась речь Рембрандта. Особенно искусно оправдывались паузы в конце стихотворных строк в моменты "зашагивания" мысли на другую строку.

Артисты знают, как нелегко овладеть одним из главных законов словесного действия - перспективой речи. Меркурьев владел ею блестяще. Его речь всегда стремилась к логическим центрам мысли, к главному.

Вспоминается роль Флора Федулыча Прибыткова в спектакле "Последняя жертва" по пьесе А. Н. Островского: сцена, когда Флор Федулович отказывается дать взаймы деньги молодой вдове, судьба которой ему далеко не безразлична.

Произнося текст длинной диалогической реплики, Меркурьев не только обращался к Юлии, но, скорее, убеждал себя в том, чтобы не проявить слабости и не бросить деньги на погибель самой же Юлии, горячо полюбившей ветреного, несамостоятельного человека, тоже жертву века. Желая скорее прекратить тягостный разговор, Флор Федулыч - Меркурьев проговаривал слова в быстром темпе. И если в его страстном речевом потоке зрители иногда могли не расслышать какое-то слово, то они всегда понимали главное - мысль и действие героя: в их сознании запечатлевалась последняя фраза, звучавшая с интонацией категорического отказа: "...А на мотовство да на пьянство разным аферистам у меня такой статьи расхода в моих книгах нет-с".

И сегодня, как живой, стоит перед глазами Флор Федулыч, и снова волнуют его слова, звучащие с неповторимой меркурьевской интонацией, которыми он заканчивает встречу с Юлией. Когда не в силах больше видеть унижение женщины, он уступает ее просьбе и дает деньги, а она в порыве благодарности целует его, Флор Федулыч - Меркурьев застывает на минуту, как бы желая продлить, запечатлеть это счастливое мгновение и неторопливо, осознавая, оценивая то, что произошло, говорит: "Этот поцелуй дорогого стоит! Это от души-с!" И вдруг он еще раз, с глубоким подтекстом, в котором слышится и тоска по искренней, бескорыстной любви, и готовность отдать жизнь за истинное чувство, повторяет на более высоком тоне, восклицая слова: "Дорогого стоит!"

И здесь были соблюдены законы перспективы: эти три короткие фразы звучали по-разному. В них была ярко, впечатляюще отражена динамика внутренней жизни "человека-роли".

Меркурьев - актер, соединивший в себе лучшие традиции русского театрального искусства и самый современный стиль игры, в совершенстве владел искусством перевоплощения. Вспомним его Мальволио ("Двенадца тая ночь") с танцующей, летящей на крыльях любви, неторопливой походкой, с отведенными назад, как крылья, руками, с повисающей в воздухе ногой, когда он спускается с лестницы. Еще миг - и он взлетит! Такому физическому состоянию и поведению героя соответствовал и характер речи: голос его тоже парил в небесах. "Она в меня влюбилась!" Эта фраза звучала на высоком, наполненном чудом любви тоне...

Но вот широким стремительным шагом входит в палату главный хирург Бороздин ("Летят журавли"), чтобы остановить истерику раненого бойца, получившего известие об измене невесты. Еще на ходу решительно звучат слова приказа: "Прекратить! Ты боец Красной Армии! Дезертировать?!" И тут же по-мужски, сурово произносятся ободряющие слова утешения: "Подумаешь! Такого красавца, настоящего героя на какую-то тыловую крысу променяла!.." И чтобы окончательно снять боль измены, Бороздин - Меркурьев заканчивает свой все более страстно звучащий монолог гневными словами: "Таким, как она, всеобщее наше мужское презрение! Нет им прощения!" С какой экспрессией, силой, с каким подлинным гражданским темпераментом и мужеством звучали эти слова!

А разве можно забыть Ивана Ивановича (в гоголевской "Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем"), которому до смерти захотелось иметь ружье, увиденное у соседа - Ивана Никифоровича! Вы буквально прикованы к лицу Ивана Ивановича - Меркурьева. По мимике Меркурьева видишь, как жестоко страдает его герой, как не хочет примириться с мыслью о необходимости отказаться от своей мечты. За мимикой, жизнью рук, тела, следует рождение слова - еще более выразительного, наполненного тончайшими красками живой речи.

Наделенный богатым, разнообразным юмором, Меркурьев не спекулировал им на сцене, не "выдавал юмор на-гора" ради того, чтобы сорвать аплодисменты. Поразителен один диалог с ним. В спектакле "Горячее сердце" А. Н. Островского Меркурьев играл роль Курослепова. В театр я шла, думая, что вдоволь посмеюсь, увидев Василия Васильевича в этой роли, так колоритно выписанной Островским. И каково же было мое удивление, когда я увидела на сцене страдающего человека, который не вызывал бурного смеха, а заставлял внимательно вглядываться в него, пытаясь понять: кто он, чем живет, что его тревожит или он уже к всему безразличен?..

После спектакля на вопрос, почему он так сдержанно играет Курослепова, не вызывая взрывов смеха в первой же сцене, как это делали другие актеры, Василий Васильевич удивленно воскликнул: "Что вы?! Как можно думать об этом? Ведь Курослепову очень плохо. Страшно! Жутко! Подумайте, бьет пятнадцать часов, валится небо! Он в аду!... Я еще не почувствовал до конца странную логику и мотивы его поведения. Вот когда полностью заживу его жизнью, его думами, желаниями, чувствами, тогда только у меня появятся более яркие краски восприятий, оценок, отношений, действий. И тогда-то, не разделяя мои поводы для волнений (они ведь действительно смешны), зритель и станет смеяться более откровенно и заразительно. Но к этому надо идти осторожно от спектакля к спектаклю. Боже упаси наврать!" Так говорил артист, играя не премьеру и не первые спектакли.

Не признавая на сцене суеты, Василий Васильевич часто удерживал своих учеников от чрезмерной хлопотливости: "Зачем так стараетесь, затрачиваетесь? Ведь вы - власть, в ваших руках сила,- говорил он исполнителю Градобоева в спектакле "Горячее сердце",- вы можете, нажав на курок, сделать "пиф-паф" - и нет того, кто вам противоречит. Не забывайте о том, что малыми средствами надо сказать многое. В этом искусство актера". Подчеркивая важность словесного взаимодействия, Меркурьев уточнял: "Дело не в словах. Слова родятся. Следите за партнером, воспринимайте его слова, мимику, жесты, малейшие изменения в интонациях и не торопитесь говорить, не оценив, не родив ответное действие. В процессе восприятия, общения, воздействия обязательно включайте натренированное биомеханическими упражнениями свое тело. Сначала реагирует тело, а за ним рождается слово. Не торопитесь его произносить, пока оно не созрело. Иначе будут преждевременные роды. Речь ваша будет бездейственна и невыразительна".

Уже после того как не стало Василия Васильевича, я прочла в журнале "Театр" такие слова: "Побывал на уроках Зинаиды Васильевны Савковой. Ее метод великолепен! Пожалел, что в мое время меня так не учили. Долго стеснялся, потом попросил ее со мной позаниматься речью"57. "Долго стеснялся, потом попросил ее со мной позаниматься речью",- отмечает в своей записной книжке народный артист СССР, профессор, лауреат Государственных премий!

Помнится, как, набирая очередной курс будущих актеров, он возмущался по поводу того, что один из кинорежиссеров настойчиво предлагал ему сняться в новом фильме: "Вы понимаете?! Я все равно не приму его дочь в свой класс. Она недостаточно одарена. Нет, я лучше не буду сниматься в его фильме". В другом случае он говорил: "Должны были сделать проезжую дорогу к даче. Теперь, наверное, не проложат. Я не возьму его (такого-то должностного лица) дочь - не могу! Есть девушки лучше, одареннее ее".