Исследование по истории феодального государства в Германии (IX – первая половина XII века)

Но этим разрушались и сами вотчины, как замкнутые хозяйственные единицы и самодовлеющие политические целые. Вне вотчин с их узким кругом политической организации оказывались значительные слои занятого в производстве и обмене населения. Организовать эксплуатацию этого населения и обеспечить политическое господство над ним была в состоянии только территориальная государственная власть, распространяющаяся одинаково над всей данной территорией и ее населением, независимо от того, кому принадлежит расположенная здесь земельная собственность. Без такой власти и ее более совершенных судебно-административных органов было бы невозможно осуществить государственное господство феодалов при изменившихся условиях общественной жизни.

Без ее помощи не могли обойтись и отдельные вотчинники.

Изменившиеся хозяйственные и социальные условия крайне осложняли осуществление вотчинной власти даже в отношении тех людей, которые не порывали уз вотчинной зависимости. Эти люди в силу их хозяйственной деятельности и различных других обстоятельств оказывались рассеянными на значительной территории, далеко от центра вотчины между владениями других феодалов. Они с их благоприобретенной собственностью находилась вне постоянного контроля вотчинных властей, и это крайне затрудняло эксплуатацию их вотчинником [814]. Необходима была помощь территориальной власти, ее принудительных органов.

Таким образом, прежняя организация государственной власти не соответствовала новым потребностям классового господства феодалов. Она не могла справиться с задачами обуздания и эксплуатации новых групп трудящегося населения, образовавшихся в результате развития товарно-денежных отношений. Растущие города с их населением, производящим и реализующим товары, не могли оставаться в политических рамках сеньоральной организации. Они разрушали эти рамки.

Организация государства по принципу сеньорий изживала себя и уступала место территориальной государственной организации с общим подданством и общим государственным пра-вом. Так государственная организация приводилась в соответствие с изменившимися условиями экономической жизни феодального общества.

В классической форме этот процесс протекал во Франции. Он выражался здесь в общегосударственной централизации, в усилении королевской власти и ее территориальных судебно-административных и фискальных органов. Объяснение такого хода политического развития Франции следует искать не в политических удачах французских королей, и не в самой французской монархии, – как это делает большинство буржуазных историков, – а в характере экономического развития страны, в росте экономических связей и в жизненной силе сплачивающейся французской народности. Королевская власть выступала при этом в роли политического главы всех сил. боровшихся за единство, и в роли проводника новых тенденций территориальной организации государственной власти.

По другому сложились обстоятельства в Германии. Здесь королевская власть оказалась не в состоянии взять на себя переустройство всей государственной власти на новых территориальных началах. Королю противостояли князья, как конкуренты в создании территориальных владений. Они располагали достаточными силами для создания таких владений и для организации в них власти на началах централизации. Королевская власть была в состоянии сохранить за собой только роль верховного главы князей и положение объединяющего центра в системе территориальных княжеств. По сравнению с предыдущим периодом (X – XII вв.) королевская власть не только не упрочилась, но, наоборот, стала значительно слабее.

Таким образом, предпосылки образования территориальных княжеств следует искать в особенностях экономического развития и в характере экономических взаимоотношений в Германии в эпоху развитого феодализма, а также в связанных с этим условиях внутриполитической жизни.

В такой плоскости этот вопрос в немецкой буржуазной историографии по существу никогда не ставился. Немецкие историки при выяснении причин упадка королевской власти в лучшем случае только констатируют факт отсутствия у короля материальных средств для борьбы с князьями и наличия нужных средств у князей. Но они не вскрывают причин подобного положения.

Сила князей и слабость королевской власти находят свое объяснение в том, что князья оказались в состоянии воспользоваться всеми выгодами экономического и политического развития, в то время как королевская власть была лишена возможности это сделать. В этом сказалась специфика исторического развития средневековой Германии.

Мы обрисовали только основные тенденции развития. Следует более конкретно определить, к какому времени относится начало процессов, приведших в конечном итоге к образованию системы территориальных княжеств, и что следует считать решающим фактором утверждения этой политической системы в Германии?

Было бы неправильно видеть начало процесса образования территориальных княжеств в феодальной раздробленности X – XI вв. Феодальная раздробленность на «вотчины – государства» в Германии предшествовала образованию территориальных княжеств в такой же мере, в какой феодальная раздробленность на сеньории во Франции предшествовала общегосударственной централизации, возглавляемой французской монархией. И централизованная монархия, и территориальное княжество, – представляют собой феодальные политические образования нового порядка.

Начало развития новых экономических тенденций, обусловивших образование территориальных княжеств, относится ко времени разложения старой вотчинной системы с ее натурально-хозяйственной замкнутостью, ко времени бурного роста городов и развития городского ремесла и торговли (вторая половина XI в.). В этот период развития феодального общества не могло еще появиться предпосылок для экономического сплочения всей страны.

Развитие экономических связей совершалось в местном масштабе, вокруг отдельных городов. Разделения труда в «национальном масштабе» в этот период еще не складывается. Такое положение характерно не только для Германии, в которой и позже не появилось общенациональных экономических связей, но и для других европейских стран, ставших впоследствии на путь общего экономического сплочения. Особенностью Германии было то, что здесь развитие местных и областных связей не обнаружило тенденций к перерастанию в общенациональное сплочение, а еще более усугубляло областную обособленность. Экономические связи между отдельными областями оказались впоследствии слабее связей этих областей с общеевропейскими экономическими центрами (Северной Италией, Нидерландами, Балтийским побережьем).

Точно так же и развитие местной политической централизации не представляло чисто германского явления. С разложением старого вотчинного устройства более мелкие феодальные владения повсюду поглощались более крупными вотчинами или вынуждены были подчиниться их верховной власти. Крупные феодальные вотчины внутренне консолидировались и вступали во взаимные столкновения за политическую гегемонию. Королевская власть выступала при этом, как одна из борющихся сторон, и ее победа решалась превосходством сил. Так было и во Франции, где политическое объединение страны происходило в классической форме поглощения королевским доменом отдельных сеньорий и более крупных вотчинно-территориальных образований. С наиболее могущественными из них, как например с Бургундским герцогством, борьба затянулась на долгое время, и исход этой борьбы представлялся некоторое время даже сомнительным.

В России борьба за политическое объединение приняла еще более грандиозный размах. Отдельные княжества, власть в которых строилась уже на территориальных основах, боролись за политическую гегемонию. В этой борьбе решался вопрос, какое из княжеств станет во главе единого централизованного государства. Сам этот факт служит свидетельством того, что единство страны стало к тому времени настоятельной необходимостью, которую осознавали все активные общественные силы.