От «Барбароссы» до «Терминала»: Взгляд с Запада

Окружение и уничтожение 6-й немецкой армии в Сталинграде имело важное значение для русских бронетанковых войск по двум причинам. Во-первых, тактика и стратегия «блицкрига», вновь примененная генерал-полковником Готом и генерал-фельдмаршалом Клейстом на широких просторах русских степей еще раз показала, что она приносит успехи, но не победу. Во-вторых, под воздействием неудач под Сталинградом, а затем катастрофы на Волге упал боевой дух немецких танковых войск. Давая оценку действиям немецких войск летом 1942 года, один из прославленных защитников Сталинграда маршал В. И. Чуйков отметил: «…я ожидал от артиллерии противника классического взаимодействия, четкой организации огневого вала, молниеносного маневра огнем и колесами. Но этого не было. Я встретился с далеко не новым методом медленного прогрызания последовательно одной траншеи за другой…

Немецкие танки не шли в атаку без пехоты и без поддержки авиации. На поле боя не заметно было “доблести” немецких танкистов, их смелости и быстроты действий, о которых писали зарубежные газеты». [154]

После Сталинграда характер танковых операций изменился, и обе стороны были заняты поисками новой тактики и стратегии. Для немцев дни «блицкрига» канули в Лету.

Прежде всего на характере танковой войны сказывалось появление нового оружия: новые тяжелые немецкие танки «тигр» и русские ИС радикально отличались от Т-III и Т-34. Был создан новый тип бронированных боевых машин — самоходные артиллерийские установки (САУ). Это оружие более подходило для растущего боевого мастерства русских, чем для сломленного боевого духа немецких танковых дивизий.

Что касается немцев, то самоходные артиллерийские установки «ягдпанцер» символизировали перемены в их теоретическом подходе к танковой войне. САУ в их роли истребителей танков были, по существу, оборонительным оружием, которое лучше подходило для использования в засаде или в полустационарных позициях. Гитлер уже доверительно сообщил некоторым своим генералам, что «время танков, вероятно, скоро истечет». Этот пессимизм был вызван созданием кумулятивных боеприпасов и ручных гранатометов типа базука, или фаустпатрон для пехотинцев, способных в руках смелых и решительных солдат вывести из строя тяжелый танк.

Однако русские подходили к САУ с других позиций. Использование тяжело вооруженных, но более простых в производстве самоходных артиллерийских установок позволяло наращивать ударную мощь танковых соединений, да и в целом артиллерийские традиции русских основывались на концепции сопровождения наступающих войск огнем и колесами и оказания им непосредственной огневой поддержки.

В 1942 году растущая потребность в эффективной, но более простой бронированной машине привела к проектированию и созданию первой советской самоходной артиллерийской установки СУ-76. Это была проверенная в боях и хорошо зарекомендовавшая себя 76,2-мм дивизионная пушка, установленная на шасси легкого танка Т-70. Ко времени ее широкого поступления в войска это орудие, однако, оказалось недостаточно эффективным для борьбы с новыми типами немецких танков, и возникла необходимость в создании более тяжело вооруженных САУ.

Основой для новой самоходной установки послужило шасси Т-34, на которое была установлена 85-мм пушка. СУ-85 была спроектирована как истребитель вражеских танков, но это же орудие при использовании фугасных снарядов могло с успехом применяться и для поддержки пехоты при штурме оборонительных позиций противника. Осенью 1944 года появляется более мощная самоходка на шасси Т-34 — СУ-100. Эти две самоходные установки составляли основу советских самоходных противотанковых орудий до конца войны. Третьим САУ созданным на шасси «тридцатьчетверки», была СУ-122 — 122-мм дивизионная гаубица, успешно использовавшаяся для сопровождения пехоты.

По мере поступления этих новых самоходных артустановок они заняли прочное место в бронетанковых соединениях. В 1942 году сама организация советских бронетанковых войск вновь претерпела изменения, и в последующие два года их организационно-штатная структура была значительно усовершенствована. Танковые бригады теперь начали объединяться в более крупные соединения — танковые и механизированные корпуса и даже танковые армии.

Новые танковые корпуса первоначально отличались друг от друга по своим размерам и композиции. В максимальном варианте корпус имел в своем составе три танковые бригады [155] — примерно 200 танков Т-34, КВ-1 и Т-70, мотострелковую бригаду и сильные части поддержки: мотоциклетный батальон, разведывательный батальон, три полка САУ, зенитный и минометный полки, легкий артиллерийский полк, дивизион «катюш», подразделения материально-технического обеспечения и управления. Таким образом, советский танковый корпус имел сильную мотопехоту для развития успеха после прорыва танками обороны противника.

Структура новых механизированных корпусов отличалась тем, что танковые и механизированные бригады как бы поменялись ролями: три механизированные бригады (в составе танкового полка и трех мотострелковых батальонов каждая и одна танковая). Эти корпуса предназначались для ввода в прорыв и развития наступления вместе с танковыми корпусами. [156]

Одновременно продолжалось формирование отдельных танковых бригад, число танков в которых заметно возросло (в основном средние и тяжелые боевые машины). Самоходные артиллерийские полки использовались в качестве мощного средства огневой поддержки танковых и мотострелковых частей, особенно в оперативной глубине.

Имелся еще один вид бронетанковых соединений — отдельные тяжелые танковые полки, имевшие на вооружении вначале танки КВ (всего 21 танк), а с 1944 года — новый тяжелый танк ИС-2. Этот 46-тонный танк имел лобовую броню толщиной 120 мм и развивал скорость около 34 км/час. Он был вооружен грозной 122-мм танковой пушкой, снаряд которой весил 25 кг и имел начальную скорость 790 м/сек. В конце войны появился новый тяжелый танк ИС-3, Этот последний танк обладал скоростью до 40 км/час и имел улучшенную броневую защиту.

Тяжелые танковые полки использовались для прорыва подготовленной обороны. В этой роли их дополняли самые тяжелые советские САУ — СУ-152 — 152-мм пушка-гаубица на шасси КВ. За сокрушительное действие снарядов этой САУ против немецких «тигров» и «пантер» русские пехотинцы прозвали ее «зверобоем».

Пока вся эта новая боевая техника все в больших и больших количествах поступала на вооружение войск, советское командование, и Жуков в частности, занималось поисками новой стратегии и тактики применения танковых корпусов и армий. Стиль лихих кавалерийских рейдов, практиковавшихся в начале Восточной кампании немецкими танковыми дивизиями, ими был отвергнут. Русские сделали упор при наступлении на массированное применение танков, а в оборонительных операциях — на глубокоэшелонированную оборону.

И таким образом, 1943 год стал годом проверки боевых качеств новых советских бронетанковых войск. Он ознаменовался величайшим танковым сражением в истории мира — битвой на Курской дуге. Эта битва имела далеко идущие последствия, потому что после нее немецкие танковые войска навсегда утратили роль наступательных стратегических сил.

В начавшейся 5 июля 1943 года грандиозной битве под Курском ставки для обеих сторон были огромны. Русские сосредоточили в районе Курского выступа 3600 танков и САУ — одну треть своих танковых сил, около 20 тысяч орудий и минометов, 1,3 миллиона человек и 2400 самолетов. [157] Для немцев, однако, риск был еще большим — на карту были поставлены основная масса их бронетанковой техники и престиж восстановленных танковых дивизий. [158] Без танковых сил Гитлер не мог выиграть войну. Под Курском он рискнул наконец бросить их на чашу весов судьбы.