Страна Моксель или открытие Великороссии

Князь с неохотой вернулся к войскам. Даже будучи вынужден вернуться, он не доехал до войск, остановившись далеко сзади, решив «управлять битвой» за десятки километров.

Послушаем:

«Иоанн приехал в Кременец, городок на берегу Лужи, и дал знать Воеводам, что будет оттуда управлять их движениями. Полки наши, расположенные на шестидесяти верстах, ждали неприятеля». [246]

Весь парадокс Русской истории состоит в том, что именно при этом трусливом человеке, Рюриковичей, под давлением Московской Церкви, впервые попытались заставить стать Цесарями (Царями) и даже пытались обожествить их княжеское происхождение.

Но послушаем, как же «управлял» войсками сей «Полководец».

«Прошло около двух недель в бездействии, Россияне и Татары смотрели друг на друга через Угру, которую первые называли поясом Богоматери, охраняющим Московские владения… Великий Князь приказал всем нашим Воеводам отступить к Кременцу, чтобы сразиться с Ханом на полях Боровских, удобнейших для битвы… Но Бояре и Князья изумились, а воины оробели, думая, что Иоанн страшится и не хочет битвы. Полки не отступали, но бежали от неприятеля (татар Большой Орды. — В.Б.), который мог ударить на них с тылу»… [247]

Необходимо заметить, что в этот раз Большая Орда не сожгла и не разграбила Московию. Просто — не успела.

«…Хан, сведав о разорении Улусов (владений вокруг Сарая. — В.Б.), оставил Россию (всего лишь Московию. — В.Б.), чтобы защитить свою собственную землю»… [248]

Кто же так помог московитам в то далече?

Московию впервые спас от разорения Крымский Хан, вторгшийся в земли Большой Орды и повергший «Юрт Батыев», то есть, Сарай. Начал действовать договор, на котором приносил клятву Новому Хозяину Иван III. Именно Крымская Орда с этого времени стала палочкой-выручалочкой, стала защитницею и покровительницею Московии.

Но великороссы об этом помалкивают. Им не хочется признавать, что народ, который их когда-то защищал и повелевал ими, впоследствии был покорен Московией, выселен со своей обители в знак «благодарности», и почти поголовно уничтожен. Таков великоросс на протяжении своей истории, такова его благодарность.

Но пока что у возвеличившихся Ордынских Улусов Московии и Крыма наступила пора «великого братания» и жестокой ненависти к Прародителям.

«…весною в 1502 году Менгли-Гирей внезапным нападением сокрушил оные, рассыпал, истребил или взял в плен изнуренные голодом толпы, которые еще скитались с Шиг-Ахметом; прогнал его в отдаленные степи Ногайские и торжественно известил Иоанна, что древняя Большая Орда уже не существует. «Улусы злодея нашего в руке моей, — говорил он, — а ты, брат любезный, слыша столь добрые вести, ликуй и радуйся!». [249]

Вот он, Менгли-Гирей, истинный освободитель Московии от власти Золотой Орды!

И не думай, читатель, что в словах Хана Менгли-Гирея есть хоть малейшая толика лжи или вымысла. Сказано вполне честно. Московит с Крымчаком того времени действительно были братьями. Вспомни хотя бы первую часть нашего романа-исследования, где приводится множество «самаркандских» слов русского обихода XVIII века. Все те слова исконно татарские и носителями той массы «самаркандских» слов были татары, хотя и прозванные историками-великороссами.

Я ни на йоту при этом не желаю обидеть или оскорбить татарские или тюркские народы. Это великие и древние народы, имеющие свои самобытные корни, свое величие и свою историю. Именно Золотая Орда оплодотворила Московию идеей «державности», которая и сегодня не покидает многие умы русского истеблишмента.

Но случился величайший исторический парадокс: московиты, возникнув на базе народа Моксель, пробыв сотни лет в татаро-монгольском государстве, поглотив в свой состав множество финно-мордовских племен, заимствовав золотоордынский стиль «государственности», очень настырно открещиваются от своих древних мордово-финских и татарских корней, почему-то цепляясь за славянские. Им даже не приходило в голову: Рюриковичи никогда не являлись носителями славянства и не могли, придя в финские и татарские земли, принести с собою славянство. Позабыли великороссы и тот факт, что род Рюриковичей давным-давно вымер, унеся с собою в могилу, так званную «дедичевую» связь Киевской Руси с Московией. А доставшиеся Московии в наследство от Великой Орды славянские цитадели Новгород и Псков были московитами и татарами вместе с историческими корнями вырублены и уничтожены вчистую.

А теперь, уважаемый читатель, когда мы с тобой изучили исторический фон конца XV начала XVI века, когда мы увидели «великое братание» двух возвысившихся Улусов Орды, давай поглядим, как же так случилось, что именно в то время зародилась идея возвеличения Московии, как «Третьего Рима», то есть, возникла идея о Московском Царстве.

В 1467 году умерла первая жена Ивана III. И овдовевшему Ивану «божьи отцы» Русской церкви стали настойчиво советовать поискать жену подальше от Московии, да поважнее Тверской княжны, каковой была первая жена.

«Иван III, одолев в себе религиозную брезгливость, выписал царевну из Италии и женился на ней в 1472 г. Эта царевна, известная тогда в Европе своей редкой полнотой (толстуха. — В.Б.), привезла в Москву очень тонкий ум и получила здесь весьма важное значение». [250]

Женщиной, попытавшейся вдохнуть в московскую верхушку власти новый менталитет, стала Софья Фоминична Палеолог, племянница последнего византийского императора, жившая до замужества в Риме. Именно Софья, видавшая великолепие европейских городов того времени, познавшая культуру Европы, имея передовое по тем временам образование, была потрясена величайшей пропастью, которая существовала между странами Европы и Московией того времени. Софья предполагала стать женою самостоятельного Московского владельца, а прибыв в Московию, стала женою «татарского данника» и была поселена в деревянном срубе, так называемых «хоромах».

«В Москве ей едва ли нравилась простота обстановки и бесцеремонность отношений при дворе, где самому Ивану III приходилось выслушивать, по выражению его внука «многие поносные и укоризненные слова» от строптивых бояр». [251]

Посланник Германского императора барон Герберштейн, два раза приезжавший в Москву при Ивановом преемнике, хорошо познавший Московию и ее нравы, будучи внимательным и наблюдательным человеком, «…замечает о Софье в своих записках, что это была женщина необыкновенно хитрая, имевшая большое влияние на великого князя, который по ее внушению сделал многое. Ее влиянию приписывали даже решимость Ивана III сбросить с себя татарское иго…(Именно Софья. — В.Б.) могла привезти сюда (в Московию) предания и обычаи византийского двора, гордость своим происхождением, досаду, что идет замуж за татарского данника… Особенно понятливо могла быть воспринята мысль, что она, царевна, своим московским замужеством делает московских государей (вассалов Орды. — В.Б.) преемниками византийских императоров». [252]

И необразованная московская братия лихо кинулась приспосабливать новое «византийство» к старому монгольскому «самодержавству», пытаясь соединить воедино «византийское далече» с «золотоордынским улусничеством». Не все шло гладко, но со временем стало получаться.

«К прошлому обращались не для объяснения явлений настоящего, а для оправдания текущих интересов, подыскивали примеры для собственных притязаний. Московским политикам… XVI в. мало было брачного родства с Византией: хотелось породниться и по крови, притом с самым корнем или мировым образцом верховной власти — с самим Римом. В московской летописи того века появляется новое родословие русских (Киевских. — В.Б.) князей, ведущее их род прямо от императора римского». [253]