Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь

Активная издательская и миссионерская деятельность братства еще до начала войны с СССР вызывала сильную тревогу у немецких властей. 23 октября 1940 г. Главное управление имперской безопасности отправило специальному уполномоченному при немецком посланнике в Братиславе штурмбаннфюреру СС Хану письмо по поводу проводимой монастырем потенциально опасной для Германии панславянской деятельности: «Было установлено, что панславянские круги внутри Православной Церкви на территории Генерал-губернаторства поддерживают тесные связи с Владимировским [Ладомировским] монастырем в Словакии. Настоятель монастыря архимандрит Серафим руководит русофильской православной церковной деятельностью в восточном пространстве… Главным образом миссионерская деятельность направлена на такие районы, как Восточная Словакия, карпатская часть Украины и Лемковщина в Генерал-губернаторстве… Этот центр панславянской православной миссионерской деятельности поддерживает связь с Берлинским архиепископом Серафимом… Так как возникло подозрение, что эти русофильские течения могут быть каким-либо образом связаны с просоветскими движениями, а, кроме того, поскольку в Краковском округе наблюдались сильные волнения среди украинского населения, просим собрать более точные сведения о Владимировском монастыре и объеме его деятельности» [503].

Хан исполнил данное ему поручение и 5 декабря посетил братство. В его ответном письме в РСХА 15 декабря 1940 г. отвергалась версия, что появившиеся в Словакии коммунистические листовки напечатаны в монастыре, который ведет пропаганду не в «московском», а в царском духе: «Теперь становится ясным, что Ладомировский монастырь станет опорным пунктом Российской империи, своего рода подготовительным и сборным пунктом для будущего царской России в том случае, если ситуация начнет развиваться таким образом, а также если благодаря чрезвычайно притягательному влиянию этого монастыря русские и украинские эмигранты начнут собираться и усмотрят в стремлениях украинцев к самостийности „жало в собственной плоти“». Хан также отмечал, что если в Словакии и дальше будут применяться террористические методы против украинцев, то монастырь может значительно расширить свое влияние [504].

Так как основное направление деятельности братства оценивалось негативно, то чинились и всевозможные помехи распространению его периодических изданий на территории Третьего рейха. Поначалу, 29 января 1941 г. отдел прессы при правительстве Германии, а 19 февраля также и Министерство церковных дел, разрешили ввоз этих изданий. Но когда монастырь связался с Обществом по торговле иностранными изданиями, то оно, вероятно по указу РСХА, 4 апреля сообщило издателям, что их желания «не могут быть удовлетворены по принципиальным соображениям». На новый запрос последовал повторный отказ от 1 августа 1941 г. Архим. Серафим (Иванов) писал 4 августа в немецкое посольство в Братиславе, что приходится отправлять «Православную Русь» в Словакию по почте, причем газета доходит до получателей только в Берлин и в Вену, и то нерегулярно, а в провинциальные города и на территорию протектората вообще не попадает [505]. Вскоре после начала войны с СССР от своего разрешения отказался также и отдел прессы. 17 ноября 1941 г. он известил МИД, что начальник полиции безопасности и СД запретил ввоз на территорию рейха и в оккупированные районы религиозных периодических изданий, печатаемых в Словакии. Эти издания попадали под действие запрета на русскую эмигрантскую литературу, изданного отделом прессы с согласия МИД 12 октября 1941 г. [506]. Наложенный начальником полиции безопасности и СД запрет касался и оккупированных территорий. Начало войны между Германией и СССР было воспринято иноками братства как сигнал для практической работы по возрождению Русской Церкви. 22 июня духовный собор обители постановил: «…оставить образы русских святых в церкви на все время войны и во все это время совершать перед ними ежедневно молебен Спасителю, Божией Матери и всем русским святым; всем мантийным монахам ежедневно творить по 25 поклонов с молитвой: „Господи Иисусе Христе, спаси Россию и воскреси святую Православную Русь“» [507].

16 сентября 1941 г. настоятель писал архиеп. Серафиму, что посетивший монастырь барон Каульбарс согласился взять с собой в Россию в качестве корреспондента «Православной Руси» своего личного знакомого иеромонаха Иова. Последнего снабдили антиминсом и священными сосудами для совершения богослужений, а также дали для распространения 2 тюка книг, иконок и газет. Так как в это время была надежда на возможность перенесения всей деятельности братства в Россию, архимандрит Серафим указывал: «Мы продолжаем спешно готовить для освобождающейся Русской Церкви миссионерскую литературу, а попутно и сами готовим себя для миссионерской работы там. От нашего аввы Владыки Виталия [проживавшего в США] мы имеем уже благословение при первой возможности перенести нашу миссионерскую работу в Россию». Подобное разрешение было получено и от митр. Анастасия, который при встрече в Белграде в марте 1943 г. с архим. Серафимом указал ему: «При работе в России стараться сохранить подчинение Заграничному Синоду, если же это будет не полезно, подчиняться митр. Алексию [главе Украинской автономной Церкви], но ни в коем случае не митр. Сергию» [508]. Однако поездка иеромонаха Иова оказалась одним из немногих исключений — переселение братства на оккупированные восточные территории допущено не было.

И все же монастырь, резко увеличив объемы своей издательской деятельности, смог существенно помочь церковному возрождению на Родине. С 30 октября 1941 г. «Православная Русь» стала выпускаться со специальным приложением, которое определялось как «первый дар русских за пределами России освобожденному от большевизма отечеству». По просьбе архиеп. Серафима это приложение и брошюры, предназначенные для России, решено было печатать в новой орфографии, уже ставшей привычной для жителей бывших советских территорий. Обстановку в монастыре того времени хорошо передает письмо жительницы Словакии Е. Сомовой в Швейцарию, вскрытое в Вене и пересланное для сведения ОКВ: «Как же это прекрасно! Монахов здесь не так много, всего 12 человек, зато количество помощников, а также послушников гораздо больше. Все они трудятся для России. Проводятся курсы для священников. Типография печатает книги с целью проповедования Евангелия, а также распространения его в России» [509].

Несмотря на запрет, «Православная Русь» «всеми правдами и неправдами» попадала в оккупированные восточные районы, прежде всего при помощи русских переводчиков и солдат-русинов, служивших в словацких подразделениях в составе вермахта. В одной из послевоенных кароловацких брошюр об этом говорилось следующим образом: «Немцы строжайше запрещали отправку какой бы то ни было литературы в занятые ими области. Но благодаря тому, что население России за духовную литературу щедро вознаграждало людей, приносивших ее, многие солдаты словацкой армии перед отъездом на фронт приходили в монастырь преп. Иова и, получая там религиозные издания, передавали их населению в занятых немцами областях, а монастырь получал трогательные благодарственные отклики даже из-под Сталинграда» [510]. Стараясь использовать любые возможности для распространения духовной литературы, братство обратилось в апреле 1942 г. с предложением содействия в снабжении ею даже к главе Румынской православной миссии в Транснистрии.

Вторым главным регионом распространения печатной продукции обители стала Германская епархия. В середине 1942 г. архиеп. Серафим сумел добиться отмены общего запрета на ввоз изданий монастыря на территорию Третьего рейха, протектората, Бельгии, Голландии и Сербии. Вскоре Епархиальный миссионерский комитет передал типографии братства два крупных заказа — на печатание 60 000 кратких молитвенников и 300 000 Евангелий от Иоанна. Они предназначались для распространения среди восточных рабочих и военнопленных. Кроме того монастырь издал и другие Евангелия, 5000 требников в 4 частях, церковные календари и большое количество брошюр религиозно-нравственного содержания. Об объемах типографской деятельности можно судить по тому, что в январе 1943 г. настоятель ходатайствовал в Братиславе о получении очередного разрешения на вывоз из Словакии 4,5 тонн литературы. Для осуществления такой работы нужны были большие деньги, и они были получены от Болгарской Православной Церкви. Первый взнос в 300 000 левов поступил в июле 1942 г. через митрополита Берлинского. В знак благодарности в обители на 1 000 Евангелий сделали надпись «Дар освобожденной Русской Церкви от братской Болгарской Церкви». В дальнейшем из Болгарии были получены еще два крупных пожертвования в марте и ноябре 1943 г. на общую сумму 960 000 левов [511]. Помимо выпуска литературы в монастыре также изготовляли и необходимые для возрожденных российских церквей антиминсы. Так, 24 декабря 1941 г. настоятель писал архиеп. Серафиму, что вышлет ему вскоре еще 20 антиминсов для освящения и просит 5 из них вернуть обители. Общее количество изготовленных антиминсов было значительным. Только в августе 1942 г. было закуплено полотно для производства 500. Осенью 1943 г. было изготовлено 400 антиминсов [512].