Краткая история древлеправославной (старообрядческой) церкви

Митрополит Силуян обосновался в г. Браилове. Но здоровье его не восстановилось. Пособоровавшись на третий день Рождества Христова, он тихо скончался накануне Богоявления Господня, в 10. 30 часов утра, 5 января 1941г. Погребение же состоялось 11 того же января. Похоронен на общем старообрядческом кладбище в г. Браилове. Назначенный на 12/25 февраля того же года Освященный Собор в Браилове для избрания нового митрополита не состоялся по причине прибытия малого количества участников. Собор был отложен на 25 апреля (8 мая) того же года.

7. На состоявшемся в г. Браилове Освященном Соборе 25 апреля (8 мая) 1941 г. [314] был единогласно избран митрополитом Белокриницким Иннокентий, в то же время временно занимавший кафедру Тульчинской епархии, а до того управлявший Кишиневской епархией, раньше же бывший Нижегородским епископом. Опытный в церковно-иерархических делах, уже 38 лет управлявший епархиями, знаменитый старообрядческий писатель, он мог бы принести Церкви в качестве митрополита огромную пользу. У него действительно были большие планы и намерения: создать в митрополии центр просвещения, развернуть широкое школьное строительство во всех заграничных старообрядческих приходах, создать свою старообрядческую типографию, издавать старообрядческий журнал и книги как Богослужебные, так и поучительные и апологетические. Но ничему этому не суждено было осуществиться. Инокентий еще менее пожил в сане митрополита, чем Силуян. По возведении в сан митрополита 27 апреля (10 мая) 1941 г. [315] епископом Савватием Славским и Тихоном Маньчжурским, временно избранным на этом же Соборе Тульчинским, митрополит Иннокентий поселился в г. Тульче (Добрудже). Но 22 июня (н. ст.) того же, 1941 г., началась война Германии и Румынии против большевиков. Быстро была очищена от них Бессарабия и Буковина, а с ней и Белокриницкая митрополия. Митрополия весьма пострадала от большевиков и от военных действий: мужской Белокриницкий монастырь разрушен, в нем помещался военный штаб большевистской армии. Но женский каким-то чудом уцелел, даже красавица церковь Успения Пресвятой Богородицы уцелела. Новому митрополиту можно было переехать в митрополию и начать там созидательную и восстановительную работу. Но случилось иное. Митрополит Иннокентий был выслан из г. Тульчи (пограничного города с Россией) как иностранец в г. Яссы. Отсюда он вел перед румынским правительством свои настойчивые хлопоты - разрешить ему, как Белокриницкому митрополиту, занять свою кафедру. Но эти старания не имели никакого успеха. Как иностранцу, да еще русскому, ему не разрешалось и из г. Яссы выехать куда-либо в более безопасное место. А между тем большевики подвергли этот город ураганному обстрелу и аэропланным налетам. Владыка Иннокентий в такие моменты переживал страшную трагедию: друзья его и покровители бежали из города кто куда мог, а ему не позволялось переменить свое местожительство. Одинокий, бесправный, всеми оставленный и в то же время поднадзорный, с минуты на минуту ожидавший, что он может попасть в руки своих самых жестоких врагов - большевиков, он был так потрясен таким безвыходным положением, что не выдержал и заболел психически: психозом цаники. Ему все казалось, что его преследуют, ловят, догоняют, и он все бежал и бежал. Только уже в таком его болезненном состоянии правительство разрешило епископу Тихону, который об этом хлопотал, перевести м. Иннокентия в старообрядческое селение Писк, в трех верстах от Браилова, где ему давно была приготовлена здешним обществом "святительская" келья. Но поправиться он уже не мог. Более сорока дней он не принимал никакой пищи и превратился в скелет. 16/29 января 1942 г. он был пособорован епископом Тихоном в сослужении местных священников и диакона, а 3/16 февраля в три часа утра его многострадальная душа отошла к Господу Богу. Вечная память великому по делам многотрудным и жизни святой святителю Иннокентию! Торжественно-печальные похороны его состоялись тут же, в с. Писк, 9/22 того же февраля месяца. Отпевали погребение епископ Тихон и епископ Арсений Измаильский со множеством священников и диаконов, прибывших из разных приходов Румынии.

Марта 28-30 (10-12 апреля) [316] в том же селении Писк состоялся Освященный Собор, который и избрал новым митрополитом Тихона, епископа Маньчжурского и временно Тульчинского. 30 марта состоялось здесь же и возведение его в митрополичье достоинство. Он румынский подданный, поэтому легко получил разрешение выехать в Белокриницкую митрополию и устроить здесь свою резиденцию. Митрополия понемногу восстанавливалась.

На этом соборе снова Тульчинская епархия отошла в ведение Славского епископа Савватия. На нем же избрали кандидатов в епископы на епархии Кишиневскую, Васлуйско-Браиловскую и Транснистровскую.

Существование старообрядческой иерархии в России не было обеспечено, она с самого своего возникновения постоянно подвергалась преследованию: правительство ловило старообрядческих архиереев, арестовывало, заключало в тюрьмы, в крепости, ссылало на каторгу - и такими средствами могло снова лишить старообрядчество собственного его епископата. Нужно было поэтому позаботиться о более верном и более надежном существовании епископов старообрядческих вне пределов России, за границей, куда не простиралась власть никонианских гонителей. Но на примере митрополита Амвросия видно, что и за рубежом могут быть преследуемы старообрядческие святители по настойчивому требованию русского правительства. Поэтому и здесь требовалась немалая забота о более обеспеченном существовании старообрядческой иерархии. Конечно, все зависит от Бога, от Его неисповедимого Промысла. Но Господь и испытывает верных своих в "горниле бедствий" (Исайи, 48:10), посылает иногда даже "огненное искушение для испытания" (1 Петр., 4:12), чтобы чада его Церкви не были бы беспечными и равнодушными, но деятельными, бдительными, предусмотрительными.

Первый Московский архиепископ Антоний заботился не только о своей российской пастве и священноначалии, но и о заграничных старообрядческих церквах и епархиях. Он проводил в обеспечение твердого существования иерархии такой план. Во-первых, чтобы старообрядческие епископы имелись, кроме России, еще в трех государствах: в Австрии, Турции и Румынии. Русское правительство могло потребовать от одного какого-либо из сих государств прекращения в нем старообрядческого епископата. Но потребовать этого от трех государств было затруднительно и даже невозможно. Во-вторых, чтобы у заграничных старообрядцев было постоянно четыре епископа, в крайнем случае, - не менее трех. Это требовалось для того, чтобы зарубежная старообрядческая церковь была бы независимой от Российской старообрядческой Церкви и в тех случаях, когда требуется поставить епископа на место скончавшегося: ведь если бы за границей было только два епископа, то в случае смерти одного потребовался бы приезд из России епископа для поставления нового архиерея на место умершего или же оставшийся в живых заграничный епископ вынужден был бы ставить единолично, что не вполне согласно с церковными правилами и допустимо лишь в крайних случаях. Таков, собственно, был план и у инока Павла Белокриницкого, поэтому вскоре же по учреждении Белокриницкой митрополии возникли за рубежом епархии: Славская, Тульчинская, Браиловская, Васлуйская и потом еще Тыргу-Фрумосская. В шестидесятых годах прошлого столетия Московский архиепископ Антоний имел намерение учредить в самом Лондоне (в Англии) старообрядческую епископскую кафедру, как в самом могущественном государстве, организовать там старообрядческие общины, устроить училище для воспитания юношества, издавать там старообрядческую литературу - старую и новую и оттуда распространять ее в России. С этой целью в Лондон был послан молодой, энергичный и весьма талантливый епископ Коломенский Пафнутий (Овчинников). Но его неосторожная дружба в Лондоне с тогдашними знаменитыми русскими революционерами Герценом, Огаревым, Кельсиевым и другими, которые в своем "Колоколе" даже напечатали об этой дружбе и о затее старообрядцев, вынудила московских старообрядцев и архиепископа Антония отказаться от вышесказанных намерений. Самому же послу в Лондон, епископу Пафнутию, пришлось присоединиться к новообрядческой церкви по возвращении его в Россию, о чем будет речь в своем месте [317].