Американская разведка во время мировой войны

Бельфор отстоял менее чем на расстоянии 40 км от швейцарской границы, где находились многочисленные германские агенты и откуда сведения посылались в германский генеральный штаб в Спа и в Берлин. Берн был еще более удобным местом, чем Бельфор, для распространения ложных сведений, и об этом напомнили тамошнему начальнику американской секретной службы.

— Американцы, — сказали ему, — собираются предпринять большое наступление в Эльзасе. Это, вероятно, заинтересует германскую разведку. Постарайтесь, чтобы она была об этом осведомлена.

Приказ надо выполнить, подумал американец, не разоблачая немцам агентов, которых они еще не знают. Поэтому он поручил это дело двум или трем американцам, которых немцы уже подозревали в «разведывательной работе». Таким образом, внимание немцев было отвлечено от более серьезных вещей.

Через несколько дней начальник германской секретной службы в Швейцарии начал получать донесения следующего характера: «X. и Z., которых подозревают в том, что они являются американскими агентами, побывали во всех библиотеках, у всех книготорговцев Берна в поисках сведений об Эльзасе. Они интересовались географическими и топографическими подробностями, железными и шоссейными дорогами. Они готовы покупать книги и карты и предлагают хорошую цену за то, чтобы библиотеки не возражали против такого нарушения законов нейтралитета».

Географические и топографические подробности, сведения о железных и шоссейных дорогах — это было именно го, что должна была знать вторгающаяся армия. Начальник немецкой разведки передал полученные донесения своему лучшему специалисту по шифрам со словами: «Пошлите их немедленно в Германию». Затем он позвал нескольких агентов и среди них героиню этой повести, известную американцам под кличкой Белладонна.

Эту кличку она получила благодаря своим глазам; ее огромные блестящие черные глаза знали все посетители первоклассного бернского отеля, в продолжение четырех лет служившего ширмой для шпионажа и интриг, участники которых принадлежали ко всем нациям. Там действовала Белладонна, и ее жертвами были офицеры союзных армий и чиновники союзных государств. Белладонна прекрасно чувствовала себя в вестибюле большого отеля.

Она была женщиной, богато одаренной природой для роли «вампира».

Это была высокая, красивая и изящная брюнетка с экзотическими манерами. Вероятно, поэтому начальник немецкой разведки поручал ей обольщать молодых секретарей посольств и военных атташе, через руки которых каждый день проходили важные бумаги; они были чувствительны к красоте ее глаз и могли подвергнуться искушению. Она и в самом деле не скупилась на жгучие взгляды, полные обещаний, но в отношении американцев без большого успеха, ибо они не поддавались.

— Интересно, какие капли впускает она в свои глаза, — говорили они и дали ей прозвище «Белладонна».

Однажды Белладонну позвал ее начальник немец и сказал ей:

— Вот ваш последний шанс. Мы узнали, что американцы подготовляют наступление в Эльзасе. Нам нужно подтверждение. Если вам удастся его добыть, вы сохраните свое место, если же нет, вы его потеряете.

Белладонна за работой

В тот же вечер конца августа 1918 г. шпионка села на диван в вестибюле отеля; она принимала самые соблазнительные позы, наблюдая с некоторой тревогой за окружавшей ее разноязычной толпой. Лица американцев были непроницаемы и бесчувственны к искусству обольщения, которому научили ее годы на немецкой службе. Вдруг через вестибюль прошел высокий офицер. «Это важная птица, которая должна кое-что знать о наступлении в Эльзасе», подумала шпионка. Она уже его встречала, но не старалась углублять этого знакомства. Может быть, сейчас встречей с офицером следовало воспользоваться.

Она бросила на него томный взгляд, который не замедлил оказать свое действие.

— Ах, вы сегодня прелестны, сударыня, — сказал он ей, пожимая протянутую руку. — Кто может устоять против вашей улыбки? Не хотите ли пройти в бар выпить со мною коктейль?

Бар… Коктейль… Белладонна с радостью услышала эти слова. «Я вправе рассчитывать на свои глаза для достижения поставленной цели», подумала она.

— С удовольствием, — спокойно ответила она.

В баре было шумно и весело, и ее спутник поддался вскоре общему настроению.

— Отто, — крикнул он краснолицему бармену, который был характерной бернской фигурой. — Отто, два мартини, самых сухих, которые вы когда-либо приготовляли. А затем еще два крепче прежнего.

Вскоре оба они пришли в самое лучшее настроение, без всякого стеснения говорили сначала по-французски, а затем по-английски. По мере того, как мартини становились все крепче, язык американца делался все более неповоротливым. Он начал кивать головой, потом уронил ее на грудь и уснул. Большие глаза Белладонны блестели, когда она наклонилась и прошептала:

— Отто, станьте перед нами.

Их закрыла широкая фигура бармена в белом переднике. Привычной рукой она расстегнула куртку американца, обыскала его карманы и с легким радостным возгласом вытащила длинный конверт.

— Пусть он спит, пока я вернусь, — сказала она Отто и поспешно вышла.

В своей комнате она зажгла электрическую плитку под маленьким котелком, подержала над паром конверт, открыла его и вытащила листок бумаги, сложенный так, как обычно складывали американские официальные бумаги. То, что она прочитала, зажгло ее глаза радостью.

Это был приказ начальника американской разведки генерала Нолана начальнику американской секретной службы в Швейцарии прислать к нему немедленно всех находящихся у него на службе людей, бывавших в Эльзасе или знавших страну и говоривших на эльзасском наречии. Это означало — офицеров разведки для армии вторжения. Как раз этих сведений требовал ее немецкий начальник.

Белладонна выключила электрическую плитку, включила какой-то прибор в форме ящика, который она вынула из потайного места, и вскоре получила превосходную фотографию драгоценного документа. Оригинал она вложила обратно в конверт, тщательно его заклеила, просушила и торопливо вернулась в бар. Американец все еще спал.

Под защитой широкой спины Отто она положила конверт обратно в карман американца, а затем его разбудила:

— Довольно спать, — весело сказала она, — пойдемте обедать.

Американец открыл глаза, растерянно осмотрелся вокруг и пробормотал: «Что такое?», затем с тревожным видом опустил руку во внутренний карман и облегченно вздохнул.

Белладонна старалась погасить победный огонек, загоревшийся в ее глазах. Она быстро проглотила свой обед, под каким-то предлогом удалилась и побежала к своему начальнику.

— Вот, — сказала она, протягивая ему фотографию. — За то, что вы сомневались в моих способностях, вы должны извиниться и прибавить мне сто марок в неделю.

Тем временем молодой американец говорил своему начальнику:

— Ну, дело сделано, а был момент, когда я думал, что все пропало, так она меня щекотала, обыскивая.

— Я думаю, — ответил начальник, — что теперь, когда мы уверены, что Отто работает на них, в этом баре надо иметь своего официанта или грума.

Во всяком случае, несомненно, что немцы клюнули на приманку, которой американец так ловко поманил Белладонну. Доказательством этого служили не только показания германских пленных, взятых позже, и признания, которые после перемирия делали германские офицеры офицерам американской разведки, но и донесения другой женщины, занимавшейся шпионажем в пользу союзников.

Это была женщина совершенно противоположного типа, чем Белладонна, настолько смелая, что она провела четыре года в германском тылу совсем близко от боевой полосы, посылая своим соотечественникам важные сведения. До войны один американский секретный агент знал ее как владелицу большого замка — в горах в Эльзасе по ту сторону границы. Но она была француженка, и хотя ее муж был взят в германскую армию и отправлен на русский фронт, и в ее доме вместе со своим штабом поместился какой-то немецкий генерал, она осталась на месте, но не для того, чтобы служить немцам, а для того, чтобы заниматься против них шпионажем.