Исследование истории. Том I. Возникновение, рост и распад цивилизаций

Скандинавская экспансия в VIII—XI вв. после Рождества Христова как по своему распространению, так и по своей силе превзошла кельтскую экспансию V—III вв. до Рождества Христова. Неудавшийся охват эллинского мира кельтами, достигшими своим правым флангом сердца Испании, а левым — сердца Малой Азии, казался меньшим по сравнению с действиями викингов, которые угрожали как православному, так и западному христианству, простирая свой левый фланг в Россию [357], а правый — в Северную Америку [358]. К тому же, когда викинги попытались проложить себе дорогу вдоль Темзы, Сены и Босфора мимо Лондона, Парижа и Константинополя, две христианские цивилизации оказались в большей опасности, чем эллинская цивилизация в период кратковременного господства кельтов над Римом и Македонией. Недоразвившаяся скандинавская цивилизация, начавшая развертываться в Исландии еще до того, как ее холодная красота растаяла под теплым дыханием христианства, и по своим достижениям, и по своим перспективам далеко превосходила рудиментарную кельтскую культуру, остатки которой были открыты современными археологами [359]. [360]

В самой природе проводимого в данном исследовании метода заключается то, что одни и те же события рассматриваются в различных контекстах. Мы уже описывали вызов, брошенный скандинавскими вторжениями народам Англии и Франции, и показали, что народы этих стран ответили на данный вызов победоносно, не только обретя свое единство, но и обратив в христианство скандинавских поселенцев, и включив их в собственную цивилизацию (см. с. 208). И подобно тому, как после гибели кельтской христианской культуры ее сыны вносили вклад в обогащение римского христианства, норманны стали передовым отрядом латинской агрессии два века спустя. В самом деле, историк описал Первый крестовый поход при помощи живого оксюморона как экспедицию «христианских викингов». Мы также описывали значение Исландии в жизни недоразвившейся скандинавской цивилизации и размышляли по поводу тех необыкновенных результатов, которые могли бы последовать, если бы скандинавские язычники сравнялись в своих достижениях с ахейцами и, загнав христианство в подполье, утвердили бы по всей Западной Европе свою языческую культуру в качестве единственной преемницы эллинской цивилизации в этом регионе. [Теперь] мы должны взглянуть на завоевание и угасание скандинавской цивилизации на ее собственной родине.

Это завоевание произошло благодаря обращению к тактике, от которой отказывался Карл Великий. Самозащита западного христианства проводилась по необходимости на военных основаниях, но как только воинствующая западная оборона остановила воинствующее скандинавское наступление, жители Запада продолжили тактику мирного проникновения. После обращения в христианство скандинавских поселенцев в западно-христианских землях и тем самым их отвлечения от первоначальных верований, западные христиане применили ту же тактику и по отношению к скандинавам, оставшимся на родине. И в этот момент одна из выдающихся добродетелей скандинавов способствовала их гибели — их удивительная восприимчивость: характерная черта, отмеченная западно-христианским ученым того времени и выраженная им в паре довольно дурных гекзаметров: «Они перенимают обычаи и язык тех, кто соответствует их нормам, до такой степени, что в результате образуют с ними единое племя» [361].

Любопытно, например, обнаружить, что скандинавские правители еще даже до своего обращения в христианство сделали из Карла Великого героя и имели склонность называть своих сыновей Карлусами или Магнусами [362]. Если бы в том же самом поколении Мухаммед и Омар стали любимыми христианскими именами среди правителей западно-христианского мира, то мы бы, несомненно, заключили, что эта новая мода не предвещает ничего хорошего для будущей борьбы западного христианства с исламом.

В скандинавских королевствах Руси [363], Дании и Норвегии формальный внешний акт обращения в христианство был навязан всему народу деспотическим указом трех скандинавских князей, которые правили одновременно приблизительно в конце X столетия [364]. В Норвегии поначалу существовало сильное сопротивление, однако в Дании и на Руси перемена была воспринята с очевидной покорностью. Таким образом, скандинавское общество было не только завоевано, но и разделено, поскольку православное христианство, пострадавшее от нападения викингов, участвовало также и в том религиозном и культурном контрнаступлении, которое последовало за нападением.

«Русские послы и торговцы сравнивали грубое поклонение идолам с изящными суевериями Константинополя. Они с удивлением смотрели на Софийский собор, на блестящие изображения святых и мучеников, на богатства алтаря, на многочисленных священников и на их великолепные облачения, на пышность и стройность церковных церемоний; их поражали переходы от благочестивого молчания к благозвучному пению, и их нетрудно было уверить, что хор из ангелов ежедневно спускался с неба, чтоб принимать участие в молитвах христиан» ^{60}.

Обращение в христианство самой Исландии последовало почти незамедлительно — в 1000 г. [365], и это стало началом конца исландской культуры. Верно, что последующие исландские ученые, записавшие саги, собравшие эддические поэмы и составившие классические компендиумы по скандинавской мифологии, генеалогии и законодательству, все были обладателями как христианского, так и северного культурного наследия. Они выполнили свою работу приблизительно через 150-250 лет после обращения в христианство. Однако эта обращенная в прошлое ученость явилась последним подвигом исландского гения. Мы можем противопоставить ей в эллинской истории гомеровские поэмы. Они также явились произведением «обращенной в прошлое учености», которая не придавала им литературную форму до тех пор, пока не закончился вдохновлявший их героический век. Но эллинский гений, достигнув эпики, пошел дальше, к дальнейшим достижениям равной величины в иных сферах деятельности, тогда как развитие исландского [гения] иссякло по достижении им своего «гомеровского» пика около 1150-1250 гг.

4. Воздействие ислама на христианский мир

Чтобы завершить эту часть нашего исследования, давайте посмотрим, не будет ли воздействие ислама на христианский мир представлять собой еще одно похожее «сравнение по трем элементам», с которым читатель к этому времени уже познакомился. Мы уже упоминали в другой связи о вызове ислама, породившем оптимальный ответ. Вызов, брошенный франкам в VIII в. христианской эры, пробудил продолжавшееся в течение нескольких столетий контрнаступление, которое не только вытеснило сторонников ислама с Иберийского полуострова, но, выйдя за пределы первоначально поставленной цели, привело испанцев и португальцев через море на все мировые континенты. В этом случае мы также можем отметить явление, которое уже наблюдали, рассматривая поражение дальнезападной и скандинавской цивилизаций. Перед тем как вырвать с корнем и уничтожить иберийскую мусульманскую культуру, победоносный противник использовал ее с выгодой для себя. Ученые мусульманской Испании неумышленно внесли свой вклад в философское здание, возводимое средневековыми западно-христианскими схоластами, и некоторые из трудов эллинского философа Аристотеля впервые дошли до западно-христианского мира именно в арабских переводах. Истиной является также и то, что многие «восточные» влияния на западную культуру, приписываемые проникновению через государства крестоносцев в Сирии, на самом деле пришли из мусульманской Иберии.