Империя Наполеона III

Известно, что так же, как и его старший брат, Луи-Наполеон вступил в тайное общество карбонариев и принес соответствующую присягу. Поражение в Риме не обескуражило заговорщиков в остальной Италии, и в январе 1831 года восстание, в котором два брата активно участвовали, разлилось по всей стране. Восставшим была необходима поддержка Франции, но, опасаясь негативной реакции Европы, Луи-Филипп в поддержке отказал. В то же время ситуация в Италии начала беспокоить Австрию, и в дело вмешался Меттерних, который сумел взять ситуацию под контроль. Очень ловко он указал лидерам восставших на то, что присутствие принцев может быть расценено как бонапартистский заговор, что приведет к вмешательству Европы в итальянские дела. В результате все еще рассчитывавшие на помощь Франции повстанцы попросили принцев удалиться. Покинуть Италию оказалось нелегким делом, так как австрийские войска были повсюду и началась настоящая охота за инсургентами. Принцы были вынуждены спасаться. 12 марта они прибыли в местечко Форли, где через пять дней от краснухи скончался старший брат, Наполеон-Луи. Это был настоящий удар для всего семейства. Сам Луи-Наполеон также серьезно заболел, и только помощь матери, которая его вытащила буквально с того света, позволила ему выздороветь и избежать преследований. Болезнь младшего сына и смерть старшего подточили силы Гортензии, и она вынуждена была обратиться к Луи-Филиппу с просьбой разрешить проезд через территорию Франции в Англию.

Переговоры вел Казимир Перье, он передал ответ короля принцу: либо тот отказывается от своего имени и, следовательно, от притязаний на престол и остается во Франции, либо он должен немедленно покинуть страну. Естественно, Луи-Наполеон категорически не согласился с подобным оскорбительным предложением. Вместе.со своей матерью он направляется в Англию. Перед своим отъездом из Парижа принц становится свидетелем бонапартистской манифестации у Вандомской колонны. Нужно отметить, что эти события происходили 5 мая в день рождения императора, и площадь вокруг колонны оглашалась неистовыми криками толпы: «Да здравствует Наполеон!» Лишь применив брандспойты, правительству удалось разогнать манифестантов. Это событие, которое Луи-Наполеон наблюдал из окна гостиницы, в которой он остановился вместе с матерью, придало ему уверенности в своих силах и показало, что бонапартисты во Франции готовы к решительным действиям.

Обосновавшись в Лондоне, Гортензия ведет активную светскую жизнь. Посредством знакомств, завязанных в высшем свете, ей удается получить паспорта на сына и себя для проезда через Францию в Швейцарию. Тем временем ее сын также заводит новые знакомства, но среди представителей оппозиции и ряда респектабельных людей было немало подозрительных личностей, которые не давали принцу прохода, пытаясь вовлечь его в заговор против Орлеанов. По их мнению, не хватало лишь присутствия Луи-Наполеона во Франции, чтобы июльский режим рухнул и принц взошел на престол, окруженный верными соратниками.

7 августа 1831 года принц с матерью покидают Англию; в этот раз им запрещено останавливаться в Париже. Путь их пролегал по местам, которые ассоциировались с наполеоновской эпохой: Булонь, Мортфонтэн, Сан-Дени, Ля Мальмэзон и заканчивалось церковью Руэля, так что в Араненберг — свое фамильное поместье в Швейцарии — они прибыли только в конце августа. Это путешествие происходило в глубокой тайне, и когда о нем узнали, в Палате депутатов разразился скандал. Некоторые даже подозревали Гортензию в подготовке свержения правительства Луи-Филиппа, поскольку после ее прибытия в Араненберг в октябре месяце во Франции был раскрыт военный заговор. И действительно, при финансовой поддержке королевы Гортензии в Страсбурге был подготовлен заговор в пользу Наполеона II, который, по мнению Ф. Блюха, представлял серьезную угрозу для режима ^{51}, и лишь благодаря бдительности полиции его удалось предотвратить. Правительство предпочло замять дело, поскольку раскрытие масштаба заговора могло бы серьезно повредить имиджу режима. Чтобы предотвратить возможные бонапартистские выступления, кабинет Перье 10 апреля 1832 года вотирует закон, подтверждающий изгнание Бонапартов из Франции. И если сразу после Июльской революции Бонапарты верили в возможность возврата на родину, то теперь все их иллюзии развеялись. Они должны были осваиваться на чужбине и искать другой способ, чтобы возвратиться во Францию.

Период между 1832-м и 1836-м годом Луи-Наполеон проводит в Араненберге. Только один раз он покинул дом своей матери — в конце 1832 года он посещает Англию. 22 июля умирает герцог Рейштадтский, то есть Наполеон II, и перед семьей Бонапартов встал вопрос о престолонаследнике. По закону от 28 флореаля XII года (18 мая 1804 г.) в случае смерти императора на престол должны были взойти либо Жозеф, либо Луи-Бонапарт — отец Луи-Наполеона. Если никто из них не окажется в состоянии возглавить страну, то уже Сенат должен был выбрать наследника. После смерти Наполеона II закон оставался в силе, но ни Жозеф, ни Луи-Бонапарт не высказывали никакого желания взвалить на себя этот тяжкий груз. Чтобы решить проблему официального претендента, Жозеф созывает на совещание в Лондон своих братьев. Луи-Наполеон, не вняв предостережениям своего отца, отправляется на встречу с родственниками.

Встреча была разочаровывающей — такого враждебного отношения принц не ожидал. Он с горечью писал матери, что семья Бонапартов, больше всего желая покоя и боясь скомпрометировать себя перед лицом Европы, не может претендовать на власть во Франции. Уже вернувшись в Араненберг, Луи-Наполеон узнает о новой затее своего дяди: Жозеф с Люсьеном и в согласии с Луи опубликовали проект конституции, где аннулировался сенатус-консульт от 28 флореаля XII года и предлагалось вынести на плебисцит три имени — Луи-Филиппа, Генриха V и Жозефа Бонапарта. Целью этой махинации было желание исключить принца из списка кандидатов по той простой причине, что кандидатура Жозефа не выдерживала ни малейшей критики. Он устал от приключений и хотел только одного — покоя. Да и все семейство Бонапартов тоже хотело только спокойствия, поэтому велико было их желание избавиться от беспокойного Луи-Наполеона, который мог испортить им спокойное существование. Ответ последовал незамедлительно. В июле 1833 года молодой принц публикует «Политические и военные размышления о Швейцарии», где он излагает свой взгляд на проблему престолонаследия, естественно, противный тому, что предлагал его дядя. Принц считал, что только потомки великого Бонапарта достойны править Францией, поскольку это право было дано им народом, проголосовавшим за пожизненный консулат и провозглашение империи. Идеалом принца была республика с императором во главе, и именно этот проект политического устройства он отстаивал в опубликованной в 1832 году брошюре «Рассуждения о политике». Говоря о предпочтении народа, он писал: «Это Наполеон И и Республика. Сын великого человека является единственным воплощением высшей славы, в то время как Республика — воплощением высшей свободы» ^{52}.

Враждебное отношение Бонапартов и отказ Луи-Филиппа в просьбе вернуться на родину во Францию произвели на принца сильное впечатление. В этот же период своей жизни в письме, направленном Вейяру, Луи-Наполеон раскрывает свои взгляды, дает критическую оценку своей деятельности и свое видение настоящего: «Что касается моей позиции, поверьте, я ее прекрасно понимаю, хоть она и очень сложная. Я знаю, что я многое должен моему имени и ничего мне самому; аристократ по рождению, демократ по природе и по убеждению… Наконец, вызывая опасения по причине моего имени либералов и абсолютистов, я не имею политических друзей, за исключением тех… для которых я должен стать своего рода удобным случаем. Поэтому я знаю все трудности, с которыми мне придется столкнуться в моих первых начинаниях, в которых я буду следовать только велению сердца, рассудка, сознания… для того чтобы следовать всегда только прямо, с какими бы трудностями мне ни пришлось столкнуться на пути, стараясь таким образом возвыситься достаточно высоко, чтобы один из лучей, исходящих с острова Святой Елены, мог меня озарить» ^{53}. Он осознает, что в данный момент за ним пойдут только такие же, как он, не признанные респектабельным обществом, исключенные из политической жизни, горящие желанием вернуть или сделать себе имя.