Гуманитарная катастрофа российской интеллигенции и национальное возрождение

5. Можно ли русскому стыдиться национальной истории

Вынужден прервать поступательное изложение, ввиду того, что для многих не очевидно то, что совершено очевидно для меня.

Человек, считающий себя русским, не имеет ни права, ни какого бы то ни было разумного основания стыдиться своей истории, стесняться национальной памяти.

А это как раз та тема, на которую подсели господа историки, включая очень-очень высокопоставленных, академиков и профессоров - можно сказать, сливки "российской" культурной элиты.

Кстати, до появления такой "элиты" русское общество, в парадигме Тойнби "вызов-ответ", всегда находило адекватный ответ на вызов внешней среды.

Русские - один из самых успешных народов на земле, хотя столетиями жили в неблагоприятных природно-климатических и геополитических условиях.

Государство российское носило мобилизационный тягло-служебный характер, со всеми вытекающими плюсами и минусами. Основной плюс было то, что русские не разделили судьбу многих аборигенных народов мировой периферии, не были истреблены и ассимилированы, а продвигая фронтир все дальше и дальше, создали огромный "русский мир" (подробнее - здесь).

Этому факту обязано существование самой большой страны в мире и освоение территории Северной Евразии, благодаря этому существует 150 млн русского населения и десятки миллионов людей, которые до недавнего времени были в составе русского мира. Русское население - неплотное, в сравнении с Европой, но практически везде, где расселились русские, до них существовала демографическая пустота или крайняя разреженность, что объяснялось холодным континентальным климатом, низким естественным плодородием и паршивыми условиями безопасности.

Не будь русского государства и русского мира - никогда бы не появились на свет и многочисленные критики "рабской", "холопской", "грязной" России из числа гуманитарной интеллигенции.

Выжить, распространиться и увеличиться числом в тяжелой среде гораздо более почетная миссия, чем достичь результатов в более тепличных условиях.

Повернувшись к Европе мы увидим среди начальных условий незамерзающие моря и реки, доступность береговой линии, трансевропейский Рейнский коридор, теплые зимы, 9-10 месяцев в году произрастания сельскохозяйственных растений и бесстойлового содержание скота, отсутствие резких суточных и сезонных колебаний температур - короче, более производительную естественную энергетику. (Это ведь хорошо, когда на ваше хозяйство работает такая громадная энергосистема как Гольфстрим, а ветер, морские и речные течения бесплатно переносят ваши грузы.) Также отметим доступность многих полезных ископаемых непосредственно в европейских демографических центрах (каменного угля, железных и цветных руд и пр.) и почти тысячелетнее отсутствие сокрушительных вторжений варваров.

Эти обстоятельства, задолго до торгово-океанической и промышленной фаз развития западного капитализма, можно сказать, сильно удешевляли развитие Запада. Они обеспечили многократно более высокую чем в России плотность населения, густоту городов и рынков, интенсивность хозяйственного взаимодействия, а следовательно скорость прироста технологических знаний.

Гуманитариями часто упоминается, в контексте сравнения с Россией, такая успешная северная страны как Канада.

До сих пор большинство населения Канады живет в стокилометровой зоне вдоль границы с США, с наибольшими плотностями в районах, примыкающих к незамерзающим океанским водам.

Те широты, которые в населенной части Канады являются севером, у нас относятся к югу. Степные районы Канады заселялись с юго-востока, степные районы России с северо-запада. (Это, как если бы канадские степи заселялись бы выходцами с Юкона.)

В отличие от российских степей, канадские степи распахиваются только в конце 19 в. - уже после индустриализации и постройки железных дорог, с технологиями и инвестициями самой развитой страны тогдашнего мира, Британской империи. Канадскому поселенцу не столь угрожала засуха - североамериканские степи имеют большее увлажнение, чем южнороссийские. Не был он знаком и с таким страшным врагом, как орды кочевников.

Надо ли стыдиться того, что наша история более тяжелой (но, кстати, совершенно не более кровавой), чем у соседей на Западе. Для наших условий мы добились большего, чем атлантический Запад. Мы провели громадную цивилизационную работу. Еще в средневековье как барьер разъединили Запад и Восток, получая удары от с востока и с запада. Пережили десятки нашествий с обеих сторон, покончили со всеми завоевателями мирового господства, которые приходили к нам с мечом. И, перепрыгнув через все барьеры, начали космическую экспансию. Никогда в отношении Запада наша политика не была агрессивной, но нам приходилось постоянно бороться с агрессией Запада, располагавшему к 19 в. уже ресурсами практически всего мира...

Давайте на минуточку вспомним историю соседней Польши - вековечного врага и "форпоста Запада". Сравнить удобно, потому что нет народа, более зацикленного на своем национальном величии, чем поляки. А наши блаженные историки, как например Флоря в учебнике для МГУ, ставят польскую "модель" в пример московской.

И как оно было в польской "модели"? "Великая" страна, пожравшая разоренную татарами западную Русь при помощи литовцев и сделавшаяся крупнейшим государством Европы к началу 17 в, за полтора последующих века превратилась в гнилое расползшееся вымирающее ничто ("чем дальше в Польшу, тем разбоя больше").

Польская шляхта любила выжимать соки из западнорусского и польского простонародья - панское хозяйство наращивало поставки сырья на внешний рынок, ломала православную веру и ни во что не ставила жизнь мужика ("если шляхтич убьет хлопа, то говорит, что убил собаку, ибо шляхта считает кметов за собак" [Modrzewski Andrzei]). Любила еще сажать на мужицкую шею кровососов-откупщиков, который брали деньги за каждый вздох. Но шляхетское государство не смогло провести ни колонизацию Дикого поля, ни даже организовать оборону от крымских набегов - пока паны пировали, плясали и трахались в замках, татарский аркан тащил простолюдина на работорговый рынок в Кафу.

Польскую нацию возродил, обогатил и размножил чужой добрый дядя, ненавистный русский царь. То время, когда Польша находилась под "пятой царизма", была периодом ее интенсивного демографического и хозяйственного роста (подробнее о бодрой демографии в Царстве польском, и шире о польско-российских взаимотношениях до сер. 19 в.).

А в то время, когда Польша была под пятой "кровавого Сталина", ее спасли от гитлеровского геноцида и германской ассимиляции; ценой русской крови к ней вернулись исконные польские территории - те самые, что она мирно сдавала немцам на протяжении столетий (именно потому, что вместо упорной обороны на западе предпочитала насиловать восток.)

Под "пятой советского коммунизма" Польша превратилась из страны, где справляют нужду за хлевом и роются в останках людей, выискивая золотые зубы, в промышленно развитую державу.

Где, в каких исторических документах или могилах искали бы сегодня польскую народность, если бы русская нация действовала так же как германская?..

Десятки гуманитариев за казенный счет работают над темой Новгородской феодальной республики (НФР) как альтернативы Московской Руси. Вот кабы НФР навсегда, то история была бы у нас удачная. Ну и какова была альтернатива? НФР за последние 2 века своего существования прошла через 20 периодов тяжкого голода ("И бысть скорбь и туга христьяном велми, только слышети плач и рыданье по улицам и торгу; и мнози от глада падающе умираху, дети пред родители своими, отцы и матери пред детьми своими". ) С 13 в. Ганзейская лига лишает новгородских купцов права на самостоятельную морскую торговлю с западными городами; новгородское купечество превращается в посредников-компрадоров и почти вся прибыль от вывоза дешевых русских товаров достается ганзейским факториям. Последние 100 лет существования НФР были временем постоянной депопуляции. Шестидесяти боярским семействам принадлежала половина всего земельного фонда. Примерно те же боярские семьи составляли политическую и административную верхушку города - "совет господ", как называли ее ганзейцы. Она манипулировала толпой на вечевых сборищах, которые обычно заканчивались дракой и сбросом проигравшей стороны (хуже вооруженной и хуже оплаченной) в Волхов. Новгородские молодцы-ушкуйники, которых отсылали подальше - кормиться на чужих харчах, грабили отнюдь не только татар, а все больше своих, русских. Подчистую опустошая волжские города, ушкуйники захватывали и продавали своих, русаков, в рабство татарам. Упомяну только один эпизод из множества подобных. В 1375 новгородцы на 70 ушкуях, во главе с неким Прокопом, прошли по рр. Волге и Костроме до города Кострома, взяли его хитростью, грабили, жгли и полонили неделю. Затем был разграблен новгородцами и Нижний Новгород. Русских пленников ушкуйники продали в Казань.