ИСТОРИЯ АБУЛФЕЙЗ-ХАНА

Стихи:

Нелегкое дело – они пролили кровь невинного И посыпали прах горести на голову жизни несчастного.

Нетрудное [дело] – [поразив] мечом беспомощного, Они смешали [его] с землею и кровью государя Кербела [имам Хусейна] Нетрудное [дело] – у несчастного /25 б/ с сотней насилий и жестокостей Разорвали нить жизни мечом горести! [32] Тот злодей [Кучик-Хайван минг], схватив его величество за ворот, потащил его наружу, ибо питал к нему старую злобу за то, что его величество во время своего путешествия в Самарканд разрушил его укрепление 58. Но тот лев из чащи ловкости (т. е. Убайдулла-хан), схватив за талию Кучик-Хайвана, как воробья, ударил его о землю, так что все вскрикнули [от неожиданности]. Хан схватил [было] рукою за кинжал, но тот случайно остался у него под кольчугою. Когда хан искал кинжал, Кучик со всем своим скотством 59, не надеясь освободиться из-под руки хана, закричал своим мулозимам 60: «Помогите мне!» – как будто он был пленником в когтях льва. И неожиданно злая судьба пришла ему на помощь, /26 а/ [так что] охотник попал в руки дичи или лев стал пленником в лапах лисицы.

Один из его «сирот», подбежав, ухватил благословенные ноги хана, потащил к себе и свалил с ног тот свободный кипарис, ту стройную пальму. Упомянутый Кучик-Хайван, вскочив на ноги, сел на беззлобную грудь того сидящего на почетном месте [государя], плода от древа благородного происхождения. Ты сказал бы [при виде сего], что земля и время восстонали и вскричали [от горести]. Вопль поднялся из среды закрытых стыдом целомудрия [обитательниц гарема]. Хан-мученик же бился под руками и ногами Кучик-Хайвана и проливал потоки кровавых слез горести из облака очей. Свое несчастное положение он выражал такими словами – Стихи:

«Увы! Я – несчастный, плачущий, [всеми] покинутый, Схваченный врагами /26 б/ спереди и сзади, Упал на землю беспомощности;

Небо же растворило [передо мною] двери насилия, и Сердце полно боли от крика и плача, Тело изранено мечом злодея;

Голова подобна пузырю моря, наполненному кровью, А шлем – цвета красного тюльпана;

[И нет никого вокруг]: ни задушевного друга, ни помощника, Ни родственника, ни везира, ни личного секретаря!

Верность далека от сердец друзей,

А жестокость [в виде] злобного меча – в руке гордого [злодея].

Судьба решила убить меня,

Нарушив верность, союз и клятву.

Мое сердце переполнено болью от [этого] места плача, А тело мое изранено и измучено мечом печали. [33] Дом и семья [мои] преданы на поток и разграбление, Мои же друзья в плену, в одиночестве. /27 а/ Увы! Я сложил свой багаж в юности И не вкусил [ни одного] плода от пальмы жизни!»

Когда государь подобным образом стенал, а интимного друга Не было подле него, он зарыдал и заголосил.

С сердцем полным боли, с желтым лицом, бедный Упал на землю без [поддержки] друга от горести, [нанесенной ему] злобою.

Судьба никогда подобного не запомнит И древнее небо с самого своего возникновения (букв. основания) не видело [похожего на это]!

Короче говоря, Кучик-Хайван, воспользовавшись случаем захвата обиженного [судьбою] шаха и стяжавшего божью милость государя, вонзил в затылок этого сейида-мученика кинжал злобы, так что залил его алою кровью всю землю. Подлинно [все] мы принадлежим Аллаху и к нему возвратимся 61. Небо в знак траура [по убитому хану] облеклось в темно-синие одежды, юная невеста, молодая Луна, исцарапала ногтями [свое] лицо, а Меркурий, обмакнув перо в чернила горести, создал элегию, /27 б/ оплакивающую покойного. Зухра разбила канун веселья 62, а роза разорвала [свой] воротничок; тюльпан положил тавро на [свое] сердце, а нарцисс стал без света 63;

Луна накинула на шею черный войлок 64; соловей же от разлуки с розою лица сел на кучу праха; вселенная пришла в смятенье; глаза [у всех] наполнились кровью, а сердца стали израненными, так что я сказал бы – Стихи:

«Вдруг при движении небесной колесницы его настигла судьба:

Птица государства сбежала, подобно краске, с лица сего государя.

Ему отрезали голову, как сняли нагар со свечи, и он получил вечную жизнь, Став в конце концов мучеником, подобным розе, рассеченной на множество частей.

Его царский венец, погрузившись в кровь, окрасился в цвет тюльпана,

[А он сам] среди /28 а/ земли и крови трепетал, как зарезанный.

В том обиталище ужасов поднялось смятение:

Всякий, гордившийся своим положением, бежал куда попало.

Небо в трауре по нем от зари окрасилось кровью.

Невеста молодого месяца, [царапая от горя] свое лицо, сломала ноготь.

Взошло Солнце превратностей судьбы, покрытое мятежом, И народ, подобно атомам, кружился в бурлении и воплях. [34] Одна группа людей била в барабан радости, [крича]: «Вот это наше время!»

А другие пили пригоршнями горести из кровавого потока.

То тело, которое [обычно] покоилось на царственном ложе,

[Теперь] положили на рогожу, [чтобы] потом накрыть землею.

Когда [мир] увидел обнаженного государя, упавшего на землю,

[То] от блаженного ангела-вестника достиг до ушей /28 б/ моего сознания такой крик:

«Это не тот государь, который имел счастье и благополучное государство,

[Который] имел корону, престол, страну, царство и тысячи рабов!

Почему возник этот страх за государство, почему произошли эти бедствия и волнения?

Что сталось с тою сферою почета, с тем высокопоставленным шахом?

Посмотри на вероломство судьбы, на ее тиранию, Что сталось с тем высокославным государем, шахом Убайдулла-ханом!

Посмотри на [обманчивое] счастье этого мира – [государь], сокрушающий [ряды врагов], Остался [лежать] на прахе унижения ничтожным, слабым и пытаемым!

О вероломное, коварное небо, нет сего государя!

Чашу [его] жизни опрокинул постоянно продолжающийся ветер, так что сего государя не стало!

Стала голова его кружащеюся в водовороте крови, подобно водяному пузырю, Это опрокинутое упавшее тело без головы – /29 а/ [больше] не государь!»

Когда взгляд целомудренных обитательниц [гарема] упал на эту арену, Вопль поднялся к небесам и смятение достигло до [самого] Сатурна.

Одна из них разорвала одежду души, подобно покрову розы, Другая упала на землю, подобно [срезанному] гиацинту сада, Неожиданно изможденное тело его матери, источая кровь, Упало среди праха и крови на [труп] того государя эпохи.

В то время от раны ее жизни расцвел кроваво-красный тюльпан;

Источающим кровь языком дорогая родительница государя сказала:

«Этот государь на смертном ложе [больше] не ваш царь;

Цвет /29 б/ сада, сего благородства не является [теперь] вашею Луною.

Он, трепещущий, как слеза влюбленного, среди земли и крови, -

[Вот] ваш обладатель престола, царского перстня и высокого положения!

Вытянулся бледный, как сирота, [мой] сын, – Ваш свет пророческого Солнца и тень Аллаха!

Когда смешали с землею мед его сладких уст, Ему, счастливому государю, в удел досталось смертное ложе 65.

Несчастного государя, как тюльпан, увидели в земле и крови [и] Завернули в саван, как розу, его жестоко израненное тело.

Не бывает источника, волнующегося искрами, который закипает от камня, [35] У [самого] гранита [от жалости] глаза полны слез, а печень превратилась в кровь,

[ибо] Никого нет там, кто бы взял /30 а/ его подножие гроба!»

Когда положили того несчастного [государя] в складку погребальных носилок, Вдруг [послышался] голос, подобный пламени, испепеляющему душу, Он сказал: «При наличии бедственного смятения, при слабости и нужде, Кто возьмет подножки погребальных носилок этого несчастного государя?

Он был могущественным властителем, этот несчастный государь!» 66 Едва оказался шах в мавзолее в объятиях отца, Плача вместе с духом сына, сказал дух отца 67:

«О приди, Хусейн злополучной равнины Кербела!

Приди, государь, мучимый жаждою в беспредельной пустыне.

Непрестанно рокочет большой барабан великого Судного дня, Приди же ты, плачущий, бьющий руками о подножье великого престола!