Римская история в лицах

Кроме такой двойной фамилии, каждый мальчик получал личное имя. Между прочим, присвоению имени предшествовал своеобразный акт «признания» ребенка. На девятый день после рождения отец семейства поднимал его с пола на руки. Непризнание означало осуждение на смерть — младенца безжалостно выставляли на улицу. Имен было мало — всего восемнадцать. К тому же существовал обычай давать новорожденному имя, уже встречавшееся в данной фамилии. Для нас это служит источником некоторой путаницы — множество исторических деятелей именовалось совершенно одинаково. У современников, надо полагать, таких проблем не возникало, но история так спрессовывает время! Наиболее видные из римлян получали дополнительные прозвища, отмечавшие их исторические заслуги, особенно военные победы. Так, например, победитель Ганнибала именовался Публий Корнелий Сципион Африканский. Ситуация осложняется тем, что девочки в Риме вовсе не получали личного имени. Женщины даже в замужестве носили только свое исходное родовое имя. Например, все женщины рода Корнелиев во все времена именовались Корнелии, из рода Юлиев — Юлии и т.д. Для женщин, живших в одно время (сестер, матерей и дочерей), приходилось вводить либо указание на возраст — Юлия старшая и младшая, либо даже нумерацию.

Вначале система «трехкомпонентных» имен была привилегией только патрициев. Потом, когда плебеи отвоевали себе полные гражданские права, они стали именовать себя так же. Древние плебейские семьи, например Семпронии Гракхи (из рода Семпрониев) гордились своими предками не меньше, чем те же Корнелии Сципионы. Здесь уместно заметить, что ко времени поздней Римской республики (II век до Р.Х.) различие между патрициями и плебеями в имущественном и социальном положении почти совсем исчезло. В отличие от слова «плебс» — темная толпа, слово «плебей» вовсе не имело того презрительного значения, в котором оно нередко употребляется ныне. Хотя определенные различия все же сохранялись долго. Так, например, только патриции имели право занимать некоторые жреческие должности. Зато только плебеи могли быть избраны «народными трибунами». Об этой магистратуре (выборной государственной должности) речь еще впереди, а сейчас лишь отметим, что она была столь влиятельной, что некоторые честолюбивые римляне ради нее переходили во вполне взрослом состоянии путем усыновления из патрицианских родов в плебейские.

Выше упоминалось, что разраставшиеся патрицианские семьи находились полностью под властью своих патриархов. Им принадлежало право жизни и смерти по отношению к потомкам. Отец мог осудить и казнить сына, продать его в рабство. Никто из членов семьи не смел без согласия ее главы распорядиться каким-либо имуществом: ни продать его, ни даже приобрести. Эта непререкаемая покорность отцу семейства являла собой один из элементов более общей могучей традиции, которая в течение столетий служила фундаментом построения римского государства, — почитание предков и их обычаев. Предания о древних подвигах сохранялись благоговейно. Пример предков для каждого истинного римлянина служил образцом для подражания, мерилом его собственных поступков.

Традиционность, консерватизм... Хорошо это или плохо? Я думаю, что хорошо. Обществу, как и каждому человеку, нужна точка отсчета, система сравнения. Для ориентировки, понимания своего положения и состояния, для моральной опоры. Отсюда может родиться столь необходимая уверенность в себе и в правильности направления своей деятельности. Прошлое — известно, опытом поколений в нем отобраны разумные для своего времени нормы взаимоотношения людей и критерии оценки их поступков. Система сравнения под рукой, на нее можно опереться или от нее оттолкнуться.

Но вернемся к быту и нравам древних римлян.

Упорная связь со своим далеким прошлым была вначале присуща только патрициям — она закрепляла их преимущественное положение. Затем и древние плебейские роды переняли эту приверженность заветам старины.

Спустя столетия в знатных римских семьях, в специальных комнатах или шкафах хранились восковые посмертные маски длинной череды предков. В похоронной процессии эти маски надевали провожающие. На людной площади они усаживались вокруг катафалка покойника и старший из сыновей «докладывал» предкам о жизни и деяниях отца, прося принять умершего благосклонно в их славную компанию. Конечно же, римское простонародье не очень гордилось своими пращурами, но, слушая на Форуме ораторов, постоянно ссылавшихся на примеры предков, все граждане Рима проникались сознанием причастности к сохранению славных традиций своего великого Города.

Теперь о невоенных занятиях и быте первых римлян. Главной добычей воинов-патрициев был скот. Он же служил и платежным средством в торговле. Поэтому естественно, что основным занятием членов патрицианских семей и их клиентов в промежутках между войнами было скотоводство (значительно позже патриции станут земледельцами или, точнее, крупными землевладельцами). Пасли баранов на шерсть, коз — ради молока, ослов, мулов и быков — для упряжи. Свиньи сами кормились желудями в лесу — римляне были большими любителями свинины. Из коровьего молока варили сыры.

Земледелием занимались плебеи — жители окрестных деревень. Сеяли ячмень, пшеницу и полбу. Выращивали капусту, бобы, чечевицу; на пологих склонах холмов разбивали виноградники. Держали фруктовые, главным образом, яблоневые сады. Разводили пчел. Методы обработки земли были еще примитивными — деревянный плуг с металлическим лемехом и деревянная борона. Новоприбывшим в Рим гражданам приходилось арендовать землю у патрициев. У них же одалживали и тягловый скот — в надежде на будущий урожай. Если надежды обманывали, арендатор мог превратиться в раба заимодавца или продавал в рабство своих детей. Долговое рабство в ту пору широко практиковалось, и законы, охранявшие имущество — в первую очередь, конечно, патрициев, — были неумолимы.

Ремесла были очень слабо развиты. Прядением и ткачеством занимались женщины в семье. Одежду не шили, а кроили в виде плаща, скрепленного пряжками. Знаменитая римская тога была поначалу просто прямоугольным куском шерстяной ткани, который оборачивали вокруг тела как мужчины, так и женщины. Позже тогу стали кроить в виде сегмента круга, высотой в два с половиной и длиной (по его прямой стороне) в шесть с половиной метров. Завернуться в такую штуку по всем правилам тогдашней моды без посторонней помощи было невозможно. Под тогой носили лишь набедренную повязку, туника появилась позднее. Цвет тоги — светло-серый. В дни траура или иных несчастий облачались в темную тогу. Сенаторы и дети носили тогу-«претексту», с красной полосой вдоль ее прямой стороны.

Если ранняя, прямоугольная и небольшая тога была повседневной одеждой, то эта огромная стала одеянием декоративным и торжественным. Для работы и в дорогу, а уж тем более в сражение, надевали короткий плащ. Но на форум, в собрание все римляне — бедные и богатые, знатные и незнатные — должны были являться в тоге. Этим подчеркивалось гражданское равенство, а заодно отличие от чужеземцев. Не исключено, что изобретатели такой моды хотели еще предотвратить возможность потасовки во время собраний — уж очень тога сковывала движения. А может быть, конструкторы тоги заботились прежде всего о величественности облика и поступи римлян — это производит впечатление на инородцев...

Теперь о жилищах. На смену деревенской круглой хижине из самана в городе появляются каменные дома прямоугольной формы без окон. Главную часть дома состоятельного римлянина представлял собой «атриум» — квадратный дворик с прямоугольным бассейном для сбора дождевой воды посередине. В крыше над двориком — отверстие такого же размера, как бассейн. К нему направлены скаты крыши. В атриуме — очаг для приготовления пищи, он же — семейный алтарь. Здесь ели и спали всей семьей. Позднее от атриума стали отгораживать крошечные спальни и другие помещения. Свет в них попадал из атриума через проемы дверей. Против входа, позади атриума — комната хозяина дома — «таблиниум». За ней нередко — садик, обнесенный стеной.