Завоевание Константинополя

Тогда начал граф Фландрии отдавать все, что имел, и все, что смог подзанять ^{147}, и то же сделал граф Луи, и маркиз ^{148}, и граф Гюг де Сен-Поль, и все те, которые держали их сторону. Видели бы вы тогда, сколько было снесено во дворец дожа прекрасной золотой и серебряной утвари, чтобы произвести уплату. И когда они уплатили, все же 34 тыс. марок серебра недостало до уговоренной суммы. Этим обстоятельством были весьма обрадованы те, которые приберегали свои деньги и не хотели ничего давать: они полагали, что таким образом войско распадется и сгинет. Но Бог, который подает надежду страждущим, не пожелал, чтобы они так страдали.

[ФРАНЦУЗСКО-ВЕНЕЦИАНСКИЙ ДОГОВОР О ЗАВОЕВАНИИ ЗАДАРА (август — сентябрь 1202 г.) ]

Тогда дож обратился к своим людям и сказал им: «Сеньоры, эти люди не могут нам уплатить большего. А то, что они уже уплатили, все это мы заработали по соглашению, которое они теперь не в состоянии выполнить. Однако наше право не было бы никем признано, и мы, и наша земля навлекли бы на себя великий позор. А предложим-ка им полюбовное соглашение ^{149}.

Король Венгрии отнял у нас Задар ^{150} в Склавонии ^{151}, один из самых укрепленных городов на свете; каким бы могуществом мы ни обладали, нам никогда не отвоевать его иначе, кроме как при содействии этих людей. Предложим же им, чтобы они помогли нам его отвоевать, и мы предоставим им отсрочку для уплаты 34 тыс. марок серебра, которые они нам должны, до тех пор пока Господь дозволит нам вместе заработать их — нам и им» ^{152}. Так был предложен этот договор. Ему самым решительным образом противились те, кто хотел, чтобы войско распалось: но, несмотря ни на что, договор был заключен и утвержден ^{153}.

Однажды в воскресенье все они сошлись в церкви св. Марка, и это было великое празднество ^{154}; там собралось много люда из этой страны и большая часть баронов и пилигримов ^{155}.

Перед тем, как началась большая обедня ^{156}, дож Венеции, которого звали Энрико Дандоло, взошел на амвон и молвил народу, и сказал ему: «Сеньоры, отныне вы соединились в союз с самыми лучшими на свете людьми и ради самого высокого дела, которое кем-либо когда-нибудь предпринималось. Я уже стар и немощен ^{157} и нуждаюсь в покое; к тому же мое тело изувечено ^{158}. Но тем не менее я вижу, что нет среди вас никого, кто мог бы управлять и повелевать вами в этом деле, как я, ваш государь. Если вы дозволите, чтобы я взял крест, дабы оберегать и вести вас, и чтобы на своем месте остался мой сын ^{159} и защищал бы страну, тогда я отправлюсь жить или умереть вместе с вами и пилигримами».

И когда они это услышали, то вскричали все в один голос «Богом просим вас поступить именно так и отправиться с нами».

Народ той земли и пилигримы были весьма тронуты всем этим, и много было пролито слез, ибо сей почтенный старец имел такие веские причины оставаться дома: ведь он был в преклонных годах, и на его лице были прекрасные очи, коими, однако, он ни капли не видел, потому что потерял зрение от раны в голову. Это был муж поистине великой души! Ах! Как мало походили на него те, которые, чтобы избежать опасности, отправились в другие гавани!

Итак, он спустился с амвона и подошел к алтарю, и преклонил колени, рыдая; и ему нашили крест на его большую шапку ^{160} из бумажной материи, потому что он хотел, чтобы люди видели этот крест. И многие венецианцы начали также в великом множестве принимать крест; а до того дня их взяло крест весьма немного ^{161}. Наши пилигримы весьма обрадовались и были сильно тронуты этим взятием крест по причине мудрости и доблести, которые соединялись у дожа.

Таким-то образом, как вы слышали, дож принял крест. Тогда начали доставлять нефы, и галеры, и юиссье баронам, чтобы отплыть в путь. Прошло уже столько времени после назначенного срока, что приближался сентябрь ^{162}.

[ПЕРВЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ ЦАРЕВИЧА АЛЕКСЕЯ (август 1202 г.)]

А теперь послушайте-ка об одном из самых великих чудес и об одном из величайших происшествий, о которых вы когда-либо слышали. В это время был в Константинополе император по имени Сюрсак ^{163}; и был у него брат, который звался Алексеем ^{164} и которого он выкупил из плена у турок. Этот Алексей схватил своего брата, императора, и выколол ему глаза, и сделался императором ^{165} через такое предательство, как вы только что слышали. Долго держал он в заточении своего брата и его сына по имени Алексей ^{166}.Сын этот вырвался из заточения и бежал на корабле, прибыв в некий приморский город, называвшийся Анкона. Оттуда он отправился к королю Германии Филиппу ^{167}, чья жена была его сестрой ^{168}. И он прибыл в Верону в Ломбардии, и остановился в этом городе, и застал там многих пилигримов, которые отправлялись оттуда в войско ^{169}.

И те, кто помог ему ускользнуть из темницы и кто был с ним ^{170}, сказали ему: «Сеньор, вот здесь, в Венеции, вблизи от нас, находится рать из лучших людей и лучших рыцарей на свете, которые собираются за море. Попроси их о милости ^{171}, чтобы они сжалились над тобою и твоим отцом, которые столь несправедливо лишены своего наследства. И коли они захотят пособить тебе, ты согласись исполнить все, что бы они устно ни предложили тебе ^{172}. Быть может, их возьмет жалость». И он сказал, что сделает это весьма охотно и что этот совет хорош.

Итак, он назначил послов и отправил их маркизу Бонифацию Монферратскому, который был предводителем войска, и к другим баронам ^{173}. И когда бароны их увидели, то весьма изумились и сказали послам: «Мы хорошо понимаем, о чем вы говорите. Мы отправим вместе с ним к королю Филиппу ^{174} посольство — туда, куда сам он отправляется ^{175}; коли он захочет пособить нам отвоевать Заморскую землю, то и мы пособим ему отвоевать его землю; ведь мы знаем, что она отнята у него и у его отца несправедливо» ^{176}. Так были направлены послы в Германию к царевичу Константинопольскому и к королю Филиппу Германскому.