Сталин: арктический щит

Нет, полностью о злободневных проблемах Самойлович не забыл. Все же упомянул их, но мимоходом, маловразумительно. ВАИ, как отметило «Положение», призвано было «исследовать пути и способы сообщения (воздушные и водные) в Арктике». Однако какой-либо особой структуры для того не предусматривалось. В этих целях директор нового института намеревался использовать некое, ни с кем конкретно не согласованное, не получившее одобрения заинтересованных сторон «представительство»: Академии наук, Главного гидрографического управления и Управления ВВС РККА, Наркомвоенмора, Гидрологического комитета, «Комсеверопути» и «АКО»⁴¹.

Иными словами, Р.Л. Самойлович вознамерился буквально повторить принцип работы Арктической комиссии. Только не учел того, что ни один наркомат по доброй воле и не подумает присылать в ВАИ своих представителей. Не тот был административный уровень у института, у его директора. Только потому и оказался ВАИ с первых же дней своего существования на периферии событий, далеко в стороне от тех задач, напрямую и органически связанных с закреплением страны в Арктике, которые начали решать с проведением индустриализации.

Еще летом 1930 года, с близившимся завершением строительства авиазаводов в Москве, в Филях — под Москвой, в Ленинграде, Воронеже, Казани, Самаре, Нижнем Новгороде, Харькове, других городах, Политбюро приняло решение о передаче авиапромышленности из ВСНХ СССР в Наркомвоенмор⁴². Но это отнюдь не означало милитаризации отрасли, забвения интересов авиации гражданской. В октябре того же года было ликвидировано располагавшее всего несколькими самолетами иностранного производства акционерное общество «Добролет». Его функции передали одновременно образованному Всесоюзному объединению гражданской авиации (вскоре переименованному во Всесоюзное объединение гражданского воздушного флота, ВО ГВФ) при СТО. Начальником его, по предложению И.В. Сталина и В.М. Молотова, утвердили А.З. Гольцмана⁴³, девять лет перед тем проработавшего на ответственных постах в ВСНХ СССР. О том, чем же предстояло в самое ближайшее время стать ГВФ, красноречиво говорило уже одним своим названием постановление СНК СССР от 11 января 1931 года — «О приравнивании гражданского воздушного флота к важнейшим внеочередным объектам капитального строительства»⁴⁴.

К сожалению, создатель ВАИ Р.Л. Самойлович не пожелал учесть этого при разработке программы деятельности ВАИ, хотя вскоре в Арктике можно было бы использовать гораздо больше трех самолетов «Дорнье-Валь», которыми располагал «Комсеверопуть».

Тогда же стало приближаться и осуществление старой мечты полярников — возможность получить в свое распоряжение дирижабль. Как тогда еще полагали, более самолетов пригодного для планомерного и методического изучения в Арктике как суши и морей, так и верхних слоев атмосферы.

Вопрос о дирижаблестроении в СССР в первый раз A.З. Гольцман внес на рассмотрение Политбюро 25 ноября 1930 года. Но только после двукратной доработки его доклада, в которой приняли участие наркомы B.В. Куйбышев и К.Е. Ворошилов, начальники: ВВС РККА — П.И. Баранов, управлений ВСНХ СССР главного машиностроительного — М.М. Каганович, мобилизационного — Н.П. Павлуновский, экономического ОГПУ — Г.Е. Прокофьев, 15 января 1931 года было принято предварительное, промежуточное решение: «а) подтвердить ассигнование 15 миллионов рублей на дирижаблестроение в 1931 году с тем, чтобы расходование части этих денег шло на постановку добычи гелия (безопасный, невоспламеняющийся газ, которым наполняли баллоны воздушных кораблей. — Прим. авт.); б) эллингов не строить до рассмотрения вопроса о дирижаблестроении в Политбюро через два месяца»⁴⁵.

Политбюро смогло вернуться к данному вопросу с незначительным, чуть более месяца, опозданием. 20 апреля 1931 года приняло окончательное постановление: «О дирижаблестроении»: «Исходя из необходимости максимально использовать 1931 год как этап выявления гелиевых запасов и их опытного производства, с одной стороны, и овладения проектировочными, опытно-производственными и эксплуатационными процессами управления воздухоплавания — с другой, с тем, чтобы в 1932 году начать развертывание большого советского дирижаблестроения на базе опытных достижений 1931 года, Политбюро постановляет: 1. Одобрить план развертывания гелиевых работ «Стройгаза» (Всехимпром) в 1931 году. Установить как минимум производство в 1931 году 3000 кубометров гелия… 2. Утвердить объем ассигнований на эти работы в сумме 2800 тысяч рублей… 4. Одобрить программу работ ВО ГВФ в 1931 году по «малому» дирижаблестроению и научно-исследовательским и проектным работам на базе временной Ленинградской верфи (завод имени Марти) и изысканию и проектированию постоянной верфи на Нижней Волге (ориентировочно в районе Саратова)… Объем ассигнований на эти работы утвердить в сумме 5172 тысячи рублей. 5…Разрешить т. Гольцману вступить в переговоры с соответствующими иностранными воздухоплавательными фирмами об организации в СССР смешанного консультационно-конструкторского бюро по дирижаблестроению порядка не менее 150 000 кубометров (объем дирижабля. — Прим. авт.), для чего забронировать в резерве ВО ГВФ 1 млн. рублей на эту цель в соввалюте и поручить тт. Гольцману и Розенгольцу (наркому внешней торговли СССР. — Прим. авт.) определить в зависимости от условий реализации техпомощи инвалютную сторону этого вопроса»⁴⁶.

Столь многообещающие события — и создание ГВФ, ставшее предвестником скорого появления полярной авиации, и зарождение отечественного дирижаблестроения — оказались следствием тех кардинальных изменений, которые переживала страна.

В июне 1930 года началась, а 19 декабря завершилась серьезнейшая реорганизация правительства. Теперь возглавил его В.М. Молотов. В отставку отправили одного из трех заместителей председателя СНК СССР и четырех из девяти наркомов. Перемены эти были порождены грубейшими просчетами при разработке пятилетнего плана и ошибками при его осуществлении. Все вместе и привело не только к переформированию правительства, но и к радикальной смене курса страны.

С последним напрямую оказалось связанным и возвращение И.В. Сталина после восьмилетнего перерыва к прямому участию в государственной деятельности. 23 декабря 1930 года его ввели в наиболее важные органы управления, в две комиссии Совнаркома СССР. В СТО и образованную в тот день Комиссию обороны. Она включала также В.М. Молотова — главу правительства, В. В. Куйбышева — только что утвержденного его заместителем, К.Е. Ворошилова — сохранившего пост наркома по военным и морским делам, Г.К. Орджоникидзе — теперь возглавлявшего ВСНХ СССР⁴⁷.

4 февраля 1931 года Сталин выступил на Всесоюзной конференции работников социалистической промышленности. И, воспользовавшись тем, провозгласил новый курс нового правительства, объяснив его предельно просто и ясно, доходчиво для всех: «В истории государств, в истории стран, в истории армий бывали случаи, когда имелись все возможности для успеха, для победы, но они, эти возможности, остались втуне, так как руководители не замечали этих возможностей, не умели воспользоваться ими, и армии терпели поражение…

Да, такие возможности у нас есть.

В чем состоят эти возможности, что требуется для того, чтобы эти возможности существовали в реальности?

Прежде всего требуются достаточные природные богатства в стране: железная руда, уголь, нефть, хлеб, хлопок.

Есть ли они у нас? Есть. Есть больше, чем в любой другой стране…

У нас имеется в стране все, кроме разве каучука. Но через год-два и каучук мы будем иметь в своем распоряжении.

С этой стороны, со стороны природных богатств, мы обеспечены полностью. Их у нас даже больше, чем нужно…

Иногда спрашивают, нельзя ли несколько замедлить темпы, придержать движение. Нет, нельзя, товарищи! Нельзя снижать темпы! Наоборот, по мере сил и возможностей их надо увеличивать.

Задержать темпы — это значит отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим оказаться битыми. Нет, не хотим!