Алексиада

Как я говорила с самого начала, Алексей, отправляя войско властителю Никеи Абуль-Касиму, имел целью не избавить его от опасности, а добыть победу для самого себя. Но судьба не благоприятствовала этому. Дела самодержца сложились следующим образом. Когда посланные им воины прибыли к городку, названному по имени кира Георгия [702], турки немедленно открыли им ворота. Воины поднялись к зубцам стены, находящейся над восточными воротами, составили знамена и скипетры, сопровождая свои действия боевыми криками. Находившиеся за стеной были устрашены и, решив, что пришел сам самодержец, ушли оттуда. Тогда ромейское войско возвратилось в царственный город, ведь силы ромеев были недостаточны, для того чтобы встретить ожидаемое нашествие персов из внутренних областей Турецкого царства.

12. Между тем султан, который ожидал возвращения Чауша, понял, что тот медлит, и узнал обо всех поступках последнего: о том, как Чауш хитростью изгнал Харатика из Синопа, принял святое крещение и, облеченный властью дуки Анхиала, был отправлен самодержцем на Запад. Это очень раздосадовало и огорчило султана. И вот он решает отправить Бузана с войском против Абуль-Касима и передать с ним для самодержца письмо относительно брачного союза. Это письмо содержало следующее: «Я слышал, о император, о твоих делах: о том, как ты, только приняв власть над империей, с самого начала был вовлечен в многочисленные войны, о том, что скифы стали готовиться выступить против тебя, когда ты не успел еще утихомирить латинян, о том, что эмир Абуль-Касим нарушил твой договор с Сулейманом и опустошает всю Азию {196} до самого Дамалиса. Если же ты желаешь, чтобы Абуль-Касим был изгнан из этих областей и чтобы Азия и Антиохия перешли под твою власть, отправь ко мне свою дочь в невесты моему старшему сыну [703]. Если ты это сделаешь, то в будущем не встретишь на своем пути никаких препятствий; благодаря мне с помощью войск, которые я тебе отправлю, ты легко добьешься своих целей не только на Востоке, но и в Иллирике и на всем Западе, и никто впредь не осмелится выступить против тебя». Это о персидском султане.

Бузан, дойдя до Никеи, делал неоднократные попытки захватить город, но, несмотря на все свои поползновения, не достиг цели из-за мужественного сопротивления Абуль-Касима. Тогда, попросив помощь у императора и получив ее, он пожелал овладеть другими городами и городками и, отойдя от Никеи, разбил лагерь у Лампи (это река у Лопадия) [704]. После его ухода Абуль-Касим навьючил на пятнадцать мулов столько золота, сколько могли унести животные, и отправился к персидскому султану, намереваясь принести ему этот дар, дабы не лишиться власти. Он застает султана около Спахи, где он стоял лагерем. А так как султан не удостоил его даже взгляда, Абуль-Касиму пришлось прибегнуть к помощи посредников. Когда последние стали слишком докучать султану, он сказал: «Я уже доверил власть эмиру Бузану и не хочу ее отнимать. Поэтому пусть Абуль-Касим отправляется к нему, отдаст деньги и выскажет все, что пожелает. Воля Бузана будет и моим решением».

Долгое время провел у султана Абуль-Касим, но, несмотря на все старания, ничего не добился. Затем он направился к Бузану, но встретил по дороге двадцать отборных сатрапов, которых послал против него Бузан (ведь от последнего не укрылся уход Абуль-Касима из Никеи). Сатрапы схватили; его, набросили ему на шею сделанную из тетивы петлю и задушили. Впрочем, по моему мнению, приказ поступить таким образом с Абуль-Касимом исходил не от Бузана, а от султана. Вот что хотела я рассказать об Абуль-Касиме.

Император прочел письмо султана, но не пожелал принять во внимание его предложение. А как же могло быть иначе? Ведь императорская дочь, которую этот варвар просил в письме обручить со своим старшим сыном, была бы, судя по всему, несчастной, если бы ей пришлось отправиться в Персию и принять участие в управлении царством, более злополучным, чем любая нищета. Но бог не допустил этого, да и сам император не позволил бы такому случиться, даже если бы оказался в самом тяжелом положении. Он сразу же, как только {197} впервые услышал содержание письма, высмеял притязания варвара и сказал вполголоса: «Бес вселился ему в голову». Так отнесся самодержец к этому браку. Тем не менее, решив вскружить султану голову пустыми надеждами, он пригласил к себе Куртикия и еще троих мужей и отправил их в качестве послов [705]. Он снабдил их письмом, в котором заявлял, что рад миру и склоняется к предложению султана; в то же время Алексей со своей стороны выставил некоторые другие требования, для исполнения которых нужно было время. Отправленные из Византии послы, не успев еще достичь Хорасана [706], узнали об убийстве султана и повернули назад.

Дело в том, что брата султана, Тутуша, после того как он убил эмира Сулеймана и своего зятя, шедшего на него войной из Аравии, обуяла гордыня; узнав, что султан уже вошел в мирные переговоры с самодержцем, он замыслил убийство брата. И лот он призвал к себе двенадцать кровожадных хасиев [707], как они называются на персидском языке, сразу же отправил их в качестве послов к султану, посоветовав следующим образом убить брата: «Идите, – сказал он, – и прежде всего возвестите, что вам нужно сообщить султану нечто секретное; когда же вам позволят войти, приблизьтесь тотчас же к моему брату, как будто желая сказать ему что-то на ухо, и растерзайте его». Послы, или, вернее, убийцы, с готовностью отправились убить султана, как будто их посылали на обед или на пир. Они застали султана пьяным и, пользуясь полной свободой (стража стояла далеко), выхватили из-под полы мечи и сразу же растерзали несчастного. Ведь хасии радуются крови и почитают за наслаждение вогнать меч в человеческое тело. Впрочем, если в этот момент кто-нибудь, напав на них, вспорет им живот, то такую смерть они сочтут для себя честью. Свое кровавое ремесло они принимают и передают как отцовское наследство. Никто из них не возвратился к Тутушу, ибо своими жизнями пришлось им расплатиться за содеянное убийство [708].

Бузан узнал об этом событии и со всеми своими силами вернулся в Хорасан. Когда он приближался к Хорасану, его встретив брат убитого – Тутуш. Сразу же завязывается рукопашная битва, в которой оба войска сражаются с одинаковым упорством и ни одно не уступает победу другому. Но когда пал получивший смертельную рану Бузан, который храбро сражался и приводил в замешательство целые фаланги, все его воины стали искать спасения в бегстве и рассеялись кто куда [709]. Тутуш победителем вернулся в Хорасан как облеченный уже саном султана. Но опасность нависла над его головой. Сын уби-{198}того султана Тапара [710] Бэрк-Ярук встретился с ним и, по словам поэта, «радостью вспыхнул, как лев, на добычу нежданно набредший» [711]. Всей своей мощью и силой напал он на войско Тутуша, прорвал его строй, обратил в паническое бегство воинов и стад преследовать бегущих. Был в этом бою убит и сам Тутуш, как Новат [712], обуянный гордыней.

Когда к султану Хорасана, как я уже рассказывала, отправился с деньгами Абуль-Касим, брат последнего Пулхас подошел к Никее и овладел городом. Услышав об этом, самодержец пообещал Пулхасу щедрые дары, если он только уйдет из Никеи и передаст ему город. Пулхас хотел этого, но тянул время и обращал свои взоры к Абуль-Касиму; он отправлял императору послание за посланием, поддерживая в нем надежду, на самом же деле ожидал возвращения брата.