День освобождения Сибири

Так вот, первым кандидатом из числа таких перебежчиков и стал Леонид Устругов. А вскоре к нему за компанию присоединились: министр торговли и промышленности ВПАС Михаил Колобов, а также член СОД Александр Окороков. В этот же комитет, получивший впоследствии название Делового кабинета, чуть позже вошли ещё близкий к Потанинскому кружку сибирский олигарх Степан Востротин и два посланца Добровольческой армии генерала Корнилова: генерал В.Е. Флуг и полковник В.А. Глухарёв. Таким образом, все формальности политического компромисса вроде бы были теперь соблюдены и многие с удовлетворением потёрли руки. Однако на поверку оказалось, что Деловой кабинет Хорвата по сути своей получился лишь вторым изданием Комитета защиты Учредительного собрания адвоката Александрова [144], хотя и оформленный на сей раз немного, что называется, под другим соусом. В его состав вошли теперь представители не только дальневосточных, но и сибирских правых, а чуть позже — два посланца генерала Корнилова, представлявшие освободительное движение Дона и Кубани.

ГЛАВА ВТОРАЯ ПОДПОЛЬНЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ СИБИРИ

1. Создание Западно-Сибирского и Восточно-Сибирского комиссариатов

Середина февраля месяца [145]. В город только что прибыли недавно освобождённые из питерских «Крестов» депутаты разогнанного Учредительного собрания, и среди них: Михаил Линдберг, Борис Марков и Павел Михайлов (не путать с министром финансов ВПАС Иваном Михайловым). Все они, несмотря на сравнительно молодой возраст [146], - члены эсеровской партии с дореволюционным стажем, профессиональные революционеры [147], прошедшие каторгу и ссылку.

С начала 1917 г. все трое входили в число руководителей самой крупной эсеровской организации Сибири — томской.

В предреволюционном 1916 г. они также явились инициаторами создания так называемого «Сибирского союза социалистов-революционеров» — организации, сплотившей накануне февраля часть разрозненных эсеровских групп Сибири в единый боевой «кулак». Союз удалось оформить в результате проведения двух объединительных, нелегальных, естественно, конференций, состоявшихся в конце 1915 — начале 1916 гг. в уездном городе Томской губернии — Мариинске. Главными организаторами тех мероприятий стали, помимо Михайлова, Маркова и Линдберга, ещё Михаил Омельков, а также Арсений Лисиенко (настоящая фамилия Семёнов, не путать с атаманом Семёновым). Вся эта пятёрка сама по себе являлась сплочённой группой молодых эсеровских революционеров, способных совместными усилиями решить многие задачи. Не случайно все пятеро в ноябре 1917 г. оказались избраны от Томской губернии во Всероссийское Учредительное собрание, а в феврале

1918 г. именно на них обратили своё внимание министры недавно избранного Временного правительства автономной Сибири как на людей, могущих возглавить в Западной Сибири подготовку к вооруженному мятежу против большевистской диктатуры. Лучших кандидатур, как говорится, и придумать было нельзя.

Из всех пятерых вышеперечисленных революционеров в феврале в Томске находились лишь трое: Марков, Михайлов и Линдберг. Лисиенко (Фёдор Семёнов) после роспуска Учредительного собрания на целых полгода (до осени 1918 г.) задержался у себя на родине, в Петрограде, а Михаил Омельков жил в тот период в Новониколаевске, поэтому туда и вернулся сразу же после всех пережитых столичных передряг. С Омельковым конечно же не составляло никакого труда связаться и попытаться уговорить его начать вместе с другими работать на Сибирское правительство в изгнании, что, собственно, вскоре и было сделано. Однако Михаил Омельков после некоторого раздумья принял трудное решение — не присоединяться на этот раз к своим товарищам по революционному «мушкетёрскому» братству и отказаться от участия в подготовке вооруженного мятежа против советской власти. Отказался не за страх, а скорее за совесть, что называется, в общем-то по той простой (а может быть, и не совсем простой) причине, что считал возможным найти мирный путь воздействия на большевиков. И один из таких возможных вариантов он видел в том, чтобы посредством завоевания эсеровско-меньшевистского большинства на очередных выборах в Советы просто попытаться заменить коммунистов на более достойных людей. Уже через пару месяцев Омельков полностью разочаруется в избранной тактике и даже в знак протеста против ещё большего усиления диктатуры большевиков демонстративно выйдет из состава Новониколаевского совдепа. Однако в феврале-марте 1918 г. всё случилось именно так, как случилось. Таким образом, боевая эсеровская пятёрка на некоторое время превратилась в тройку [148].

Беседу с Линдбергом, Марковым и Михайловым вёл в Томске лично председатель ВПАС П. Дербер в присутствии государственного секретаря В. Моравского. Подробности этой встречи, к сожалению, остались для нас неизвестны, поэтому мы в очередной раз можем лишь представить себе в общих чертах основное содержание того секретного разговора, состоявшегося, видимо, где-то на одной из эсеровских городских явок. Вполне логично будет предположить, что трое доверенных лиц, прежде всего, видимо, получили указания — использовать все возможные средства легальной и нелегальной работы, для того чтобы организовать на территории Западной и Средней Сибири [149] сеть подпольных организаций. А также — насколько это опять-таки представится возможным вооружить их и быть готовыми на основании разработанного правительством плана начать одновременное выступление во всех крупных городах региона. Финансовую поддержку и прикрытие нелегальной деятельности заговорщиков вновь, как и в прежние, трудные для демократии времена, должна была обеспечивать кооперация.

И последнее: в помощники к трём назначенным уже руководителям западносибирского сопротивления определили ещё и тридцатичетырёхлетнего эсера Василия Сидорова. Он не являлся членом Учредительного собрания и даже не числился профессиональным революционером, однако вместе с тем Василий Осипович занимал весьма значимую и ответственную должность — председателя Томской уездной земской управы. Подпольный оргкомитет, куда вошли все четверо правительственных уполномоченных, решили именовать Западно-Сибирским комиссариатом ВПАС. Хотя, впрочем, может быть, совсем не такое название первоначально было оговорено тогда в Томске, но, тем не менее, именно под этим официальным обозначением данная руководящая группа томских подпольщиков и вошла в историю.

Завершив, таким образом, все свои дела в городе на Томи, члены Сибирского правительства где-то в 20-х числах февраля по новому стилю, дабы не рисковать лишний раз, поскорее выехали на восток. Их путь лежал сначала в Иркутск через Красноярск. Здесь министры, возможно, также на некоторое время задержались, хотя каких-либо свидетельств о том, что делегация ВПАС делала остановку в Красноярске, нам, откровенно говоря, не попадалось. Известно, однако, что руководителем местного подпольного антибольшевистского сопротивления в это время был назначен (или выбран самими красноярцами) бывший енисейский губернский комиссар Всероссийского Временного правительства видный областник, хорошо знакомый нам уже Владимир Михайлович Крутовский, незадолго до того освобождённый из большевистских застенков [150].