ЗГВ: горькая дорога домой

Сейчас, когда я пишу эти строки, председатель правительства Виктор Черномырдин отложил свой визит в Польшу. Граждан России ограбили соотечественники — рэкетиры, да вдобавок отдубасила дубинками польская полиция, а нескольких человек еще бросили в тюрьму, не давая возможность встретиться с диппредставителями. И уже в российской прессе раздаются голоса — стоило ли из-за нескольких «мешочников» ссориться с Польшей? А польские чиновники, право же, удивлены, отчего такой шум? Разве впервой тем же самым «челнокам» испытывать грубость польских властей, а женщинам слышать оскорбления — «эй, вы, русские курвы», разве новость, что российским офицерам, перегонявшим машины на Родину, приходилось откупаться от польской полиции деньгами и взятками.

Да что там конкретный российский человек. Поляки нахально и открыто провокационно вздували цены на военные перевозки ЗГВ, останавливали наши эшелоны, навязывали нам кабальные условия выхода войск. А Россия молчала.

Я уже писал, как поляки хотели вывезти Северную группу войск: в опломбированных вагонах, без оружия. Как скотов. И Россия молчала. И так продолжалось не один год. Что же мы теперь хотим?

Вот почему французы не желали покидать столицу Германии тихо. Только с парадом. Уметь уважать себя. И быть исключительно щепетильным в этом вопросе. Собственно, этого и хотела Западная группа войск. Главком отверг с порога предложение, как выразилась «Лейнцигер Фольксцайтунг», «тихого» проведения торжественных мероприятий вдали от Берлина, а именно в штаб-квартире ЗГВ в Вюнсдорфе.

В марте 1994 года, на пресс-конференции в Бонне, Г. Коль предложил так называемый «веймарский» вариант проводов российских войск. В своем выступлении он сказал: «Давайте вспомним 1946 год. После окончания войны прошло только три года, когда в условиях величайшей опасности победители стали защитниками, успешно и мужественно защитившими западные секторы Берлина. Воздушный мост оказался сильнее сталинского окружения.

Вернемся мысленно в 1959 и 1960 годы. Без наших американских, британских и французских друзей немецкая столица не могла бы противостоять ультиматуму Хрущева».

Что же касается российских войск, федеральный канцлер предложил торжества провести в Веймаре и в Берлине. «В первой половине дня в Веймаре они начнутся торжественным актом, а после обеда будут продолжены в Берлине возложением венков к памятнику в Трептов-парке».

Предложение канцлера озадачило руководство ЗГВ. Почему в Веймаре? Что стоит за этим предложением? Подвох? Дипломатическая подножка? Или просто, как и прежде, увести «российские торжества» подальше от центра? Объяснений канцлер Г Коль не дал.

Аналитики Западной группы долго ломали голову, копались в истории города, которому предстояло стать центром торжеств, спрашивали немцев. Но даже высокие германские чиновники не могли толком объяснить решение канцлера. Предполагали, что якобы это связано с демократической веймарской республикой, но уверенности не было.

Сомнения усиливал и тот факт, что Веймар освобождали американцы, а не русские. Рядом находился концлагерь Бухенвальд, и это тоже накладывало свой отпечаток. Дипломаты как всегда молчали, делая вид будто их это не касается. Оставалось уповать лишь на свои силы. И тогда в Москву, в Кремль было отправлено предложение командования ЗГВ. Оно и легло в основу письма Бориса Ельцина Колю. Вот что писал в нем Президент России:

Видимо, аргументы Президента России убедили Федерального канцлера, и празднование было полностью перенесено в Берлин. Торжества эти видел весь мир и пересказывать их нет надобности.

Хочу лишь добавить к сказанному, что раздельное чествование «стран-защитниц» и «страны-оккупанта», попытка отправить нас во «втором классе» — достаточно серьезный урок для России. Да, в послевоенной истории Советский Союз допустил немало ошибок, однако и наши бывшие союзники не были пай-мальчиками — и воевали, и посылали на далекие континенты войска, и убивали ни в чем не повинных людей, и тем не менее они явились гарантом и защитниками демократических ценностей Берлина.

Из Германии выходила не ГСВГ в Советский Союз, а ЗГВ — в Россию. В новую демократическую Россию. Как жаль, что об этом никто не вспомнил.

Вместо эпилога

Помните, у Ленина есть статья: «От какого наследства мы отказываемся?» Она совсем об ином, из другой эпохи. Но мы часто вспоминали название этой статьи там, в Германии, в Западной группе войск. И правда, понимаем ли мы сегодня от какого наследства отказались? Умом, наверное, понимаем, собрав воедино все объективные и субъективные причины, осознание того, что не вечно же тут стоять… Но сердцем и душой — никогда. Не могу смириться с тем, как развеяли в прах лучшую из армий — Западную группировку, придвинули границы почти к стенам Москвы, бросили в снега, степи тысячи людей, потеряв их окончательно для армии, а значит и для Отечества.

Кем она была для нас, группа войск в Германии? Только ли местом службы? Но где еще могли согреть сердца, да одеть, обуть семью офицеры из Сибири, Забайкалья, Приморья? Где они могли вырасти в настоящих командиров, на кадрированных ротах Поволжья и Урала? Здесь, в ЗГВ.

Нам было что вспомнить. Что вспомнят они теперь?

Но только ли для армии была она «окном в Германию», «землей обетованной» в центре Европы? Футболисты и артисты, журналисты и чиновники, проверяющие и надзирающие, контролирующие и помогающие, а также знакомые и родные, близкие и далекие тех, кто служил здесь, — все находили приют и вдохновение в ЗГВ. Их не только кормили и поили, лечили и отоваривали, их любили, как соотечественников и земляков.

Кем была для нас группа войск в Германии? Странный, право же, вопрос. Кусочком жизни и счастья, который потерян навсегда.