Океан и кораблик

А необитаемых островов нынче не бывает. Я хочу сказать, что в век радио никакие робинзонады невозможны. Эфир заполнен голосами. Я надеваю наушники, и мир подступает ко мне вплотную. Какой уж тут необитаемый остров, когда мы работаем на всю планету.

Метеорологические сводки станции Мун имеют исключительное значение для синоптической службы, так как наша станция расположена на основном пути циклонов.

Принимаю очередную радиограмму: "Начальнику станции Мун Барабашу. Полученные от вас сводки были особенно важны в прошедшие несколько дней. Мы благодарим вас за отличное сотрудничество. Бюро погоды Вашингтон".

Благодарственные телеграммы идут со всех материков и, конечно, с Владивостока, Петропавловска и отдельных судов, советских и иностранных, которые благодаря нам ушли с дороги тайфунов.

А вот радист "Дельфина". У него особый "почерк" - быстрая, легкая, красивая работа электронного ключа. Тоже выученик Козырева. Прием, передача, прием. По привычке мы немножко разговариваем, обмениваемся новостями. Затем принимаю ежедневную радиограмму от Иннокентия.

"Получила ли Костика? Тутава еле добился разрешения отправки мальчугана на остров. В отпуск явимся с Юркой. На весь август. С нетерпеньем жду встречи. Целую. Люблю. Жду. Твой навсегда Иннокентий".

Посылаю ответную радиограмму. До чего богат и одновременно лаконичен язык радио. В три, пять букв можно вложить смысл целой длинной фразы.

Передача в три мировых гидрометеорологических центра: Моска, Вашингтон, Мельбурн.

Взглянула на часы и слушаю частоту пятьсот килогерц - волну аварийных вызовов, где могут прозвучать сигналы бедствия.

Одновременно со мной ее слушают судовые радиостанции всего мира.

Предупреждение службы цунами об опасности. Внимание! Внимание! Ждите цунами... Оно проходит... Высота волн... 20- 25 метров. Цунами идет на остров! Включаю приемник и трижды предупреждаю по радио своих. Хорошо, что Костик не спит. Забегаю к дяде, бужу его. Он быстро надевает костюм, хватает шляпу, пальто, приготовленный на такой случай саквояж. Я тоже захватываю из своей каюты чемоданчик. В коридоре хлопают двери. Мы уже репетировали не раз. Три минуты на сборы. Три на то, чтоб задраить на "Ассоль" все иллюминаторы и люки. И вот уже поднимаемся по деревянной лестнице, все тринадцать человек.

Ночь. Хлещет ветер. Тучи идут по острову. Как славно, что друзья с "Дельфина" построили нам убежище от цунами. Может, еще минет остров? Нет, волна широка. Захватит. Где-то землетрясение...

Мы запыхались, но поднимаемся. Крепко сжимаю руку. Костика. Дядя рядом со мной. Тяжело дышит. Сережа берет у него из рук саквояж. Гитара у него за спиной - не забыл.

Миэль впереди, вцепилась в руку Протасова. Валерка перегнал всех и возглавляет шествие. За нами идут Барабаш и все остальные. Замыкает шествие Харитон. Ничего не видно. Только ветер и шум настигающей воды.

На остров обрушивается стена воды, но мы уже на самом верху. Бросаю чемодан и со страхом хватаюсь за шею, цело ли ожерелье, подаренное как эстафета в Будущее. Опалы мои целы, и я вздыхаю с облегчением. Теперь можно оглянуться. Вот автоматическая метеостанция - скорее угадываю, чем вижу. Темный еще барак. Сейчас зажжется яркий свет.

- Отдохнем немножко,- просит дядя.

Я целую его в щеку, потом Костика. Это моя семья. Я единственная здесь с семьей. А Костик не из трусливых, держится молодцом! А уж он-то наслышан про цунами. Останавливаемся отдышаться, осмотреться.

- Все здесь? - Харитон на всякий случай пересчитывает.

- Говорите тише,- напоминает Барабаш,- не вспугните птиц. А то на следующий год не прилетят сюда.

Молчим. Прислушиваемся, как там внизу хозяйничает вода. Устоит ли заякоренная наглухо "Ассоль"?