Россия — Англия: неизвестная война, 1857–1907

Британское словоблудие ставило своей целью пошантажировать Россию. 20 марта (31 апреля) 1878 г. лорд Биконсфильд издал королевский указ о призыве резервистов. Несогласный с этим указом лорд Дерби вышел из кабинета министров, а на его место министра иностранных дел был назначен лорд Салисбюри. Новый министр немедленно обнародовал циркуляр к дипломатическим представителям Англии, ставший грозным обвинительным актом в адрес России.

Австро-Венгрия также выступила против Сан-Стефанского договора. Граф Андраши упрекал Россию в нарушении соглашения, заключенного между Россией и Австро-Венгрией до войны. Александр II посчитал, что недовольство венского кабинета вызвано простым недоразумением и отправил в Вену графа Игнатьева, вручив ему собственноручное письмо Францу-Иосифу. Но Игнатьеву не удалось убедить австрийского императора в полном соответствии статей Сан-Стефанского договора с австро-русским соглашением 1877 г. Русскому дипломату удалось лишь вынудить Андраши предъявить конкретные замечания, которые он считал противоречащими интересам Австро-Венгрии, и высказать предложения, которые он желал бы внести.

Предложения эти сводились к следующим пунктам: 1) занятие Австро-Венгрией не только Боснии и Герцеговины с южными округами, присужденными Сан-Стефанским договором Черногории, но и Ново-Базарского пашалыка, т. е. местности, расположенной к югу от Герцеговины между границами Сербии и Черногории, а также крепости Ада-Кале в дельте Дуная; 2) отказ от согласия на дарование Черногории какого-либо порта на Адриатическом море; 3) изменение западной границы Сербского княжества, установленной Сан-Стефанским договором со стороны Боснии и Старой Сербии; 4) исключение из состава Болгарии всей Македонии, т. е. округов, расположенных к западу от водораздела между Черным и Адриатическим морями, а также проведение южной границы княжества на менее близком расстоянии от Адрианополя; 5) сокращение срока занятия Болгарии русскими войсками с двух лет до шести месяцев.

В случае согласия России принять эти предложения Австро-Венгрия обязывалась остаться верной своему с ней соглашению, не вступать в сделки с Англией, поддержать требование России о возвращении ей Дунайского участка Бессарабии и вообще на будущем общеевропейском конгрессе во всем поддерживать Россию. Если же Россия откажется изменить Сан-Стефанский договор по сценарию Австро-Венгрии, венский двор перестанет считать себя связанным прежними обязательствами и предоставит себе полную свободу действий.

Русский двор и не думал удовлетворять требования графа Андраши, тем более что те из них, которые касались занятия Австро-Венгрией южной Герцеговины и Ново-Базарского пашалыка и лишения Черногории порта на Адриатическом море уже являлись нарушением русско-австрийского соглашения 1877 г. Поэтому, не прерывая доверительных переговоров с Веной, в России стали интенсивно готовиться к войне не только с Англией, но и с Австро-Венгрией.

В русском Главном штабе были составлены планы военных действий на случай объявления войны России Англией и Австро-Венгрией. На австрийской границе решено было собрать армию из войск, не участвовавших в балканском походе 1877 г., и усилить их частями, переброшенными с Кавказа и из-за Дуная. Но возможно было это только в случае занятия берегов Босфора и минирования этого пролива, что закрыло бы доступ британскому флоту в Черное море и воспрепятствовало действиям англичан как на коммуникациях Дунайской и Кавказской русских армий, так и на Черноморском побережье.

Генерал-адъютант Обручев в пространной записке высказал необходимость занятия Босфора, указывая не только на стратегическое, но и политическое значение этой меры. «Нужно прежде всего, — писал он, — выяснить вопрос о нейтралитете Турции. Из трех решений, которые может принять Порта: быть за нас, быть против нас или объявить себя нейтральною, самое невыгодное для нас — последнее. Присутствие нейтральных вооруженных сил даже в соседстве с театром войны составляет нечто фальшивое; в районе же самих военных операций оно положительно немыслимо. Тут положение должно быть совершенно чистое. Доколе Турция имеет вооруженные силы, она должна быть или за нас, или против нас. Признать же ее нейтралитет мы можем лишь в том случае, если она безусловно сложит свое оружие, т. е. откажется от всякой возможности пользоваться во вред нам своею армиею, своим флотом и своими укрепленными пунктами. Пока под Константинополем перевес сил еще на нашей стороне. Им и следует безотлагательно воспользоваться, чтобы произвести решительное давление на Порту, потребовав от нее, чтобы она восстановила в проливах порядок, определенный международными договорами для мирного времени, т. е. удалила бы из них английскую броненосную эскадру и заявила нам: готова ли и может ли она это исполнить собственными средствами, — а если не может, то согласна ли достигнуть этой цели совместно с нами? В случае же отказа ее под тем или другим предлогом нужно требовать от нее немедленной сдачи нам всех укреплений в Босфоре и в Дарданеллах, распущения армии и разоружения флота. Но если и на это не последует согласия султана, то необходимо тотчас же прибегнуть к открытой силе для занятия обоих берегов этих проливов и для заграждения минами водного пути из Средиземного в Черное море» (56. Кн. вторая. С. 444–445).

Александр II в целом согласился с мнением Обручева и в соответствии с ним 5–7 марта отправил несколько телеграмм Николаю Николаевичу. В одной из них, отправленной 5 марта, говорилось: «Теперь главною нашею заботою должно быть сосредоточение больших сил к Константинополю и Галлипольскому району на случай войны с Англиею» (56. Кн. вторая. С. 445).

6 марта царь отправил телеграмму следующего содержания: «Ввиду явно враждебного расположения Англии, которая ищет предлогов к разрыву, необходимо приостановить отправление гвардии и гренадер и принять решительные меры к воспрепятствованию прорыва англичан через Босфор. Прошу тебя, не теряя времени, обдумать во всей подробности и сообщить мне твой план действий. Можно ли надеяться на содействие турок или исполнить помимо их?» (56. Кн. вторая, с. 445).

В третьей телеграмме, отправленной 7 марта, Александр II сообщал брату: «Касательно отношений Австрии тебе известно из телеграммы канцлера настоящее положение дел. Стратегические соображения наши остаются прежние. В моих телеграммах не упоминалось об Австрии, потому что в них заключались лишь указания на ближайший предмет наших забот и распоряжений, именно на Босфор. Судя по твоей последней телеграмме, надеюсь вполне, что все меры будут приготовлены к быстрому захвату проливов, когда окажется нужным. Прошу сообщить, к какому именно сроку считаешь возможным это исполнить. Образ действия турок в этом деле не согласуется с заверениями здесь от Реуфа, как увидишь из посылаемой сегодня записки Игнатьева» (56. Кн. вторая. С. 445).

6 марта 1878 г. Александр II отправил великому князю собственноручное письмо, где делился своими соображениями относительно занятия Босфора: «Опасения мои, о коих я тебе уже не раз заявлял, начинают все более и более оправдываться и, как ты увидишь из сообщаемых тебе депеш, Англия ищет только предлога, чтобы объявить нам войну, и поэтому вымышляет всякий день претексты, чтобы затруднить собрание конференции в Берлине, так как, видимо, не желает и даже опасается для своего достоинства мирного исхода. Угрозы ее Порте, чтобы не допустить посадки наших войск в Босфоре, ясно изобличают ее намерение ворваться в Черное море, что в случае войны может иметь для нас самые пагубные последствия. Вот почему я вчера в шифрованной телеграмме повторил тебе, что считаю необходимым нам занять Босфор, если возможно, — с согласия Порты, а в противном случае — силою. По той же причине я счел нужным приостановить отправку войск в Россию, чтобы не ослаблять тебя, пока не получишь уверенности, что Турция не присоединится к англичанам, а будет действовать заодно с нами, как Реуф-паша нас о том уверял. Последний разговор его с Игнатьевым будет тебе сообщен и должен оставаться в твоих руках, как документ. С нетерпением буду ожидать твоих соображений как для занятия и заграждения Босфора, так и Галлиполи, если оно еще возможно. При этом надеюсь, что Попов окажет тебе большую пользу относительно помощи со стороны морского ведомства» (56. Кн. вторая. С. 445–446).