Мифология Петербурга: Очерки.

Такого страшного голода Россия еще не знала. В те годы родилась поговорка: «В белом Петрограде ночи белые, люди бедные, тени их бледные». Что же до героизации революции, то из петербургского городского фольклора она исчезла почти сразу. Сохранился рассказ о том, как однажды поздней осенью 1917 года два великих поэта – Александр Блок и Владимир Маяковский – гуляли по Петрограду. Остановились у костра. «Хорошо», – сказал Маяковский. «Хорошо, – ответил Блок, – но у меня сожгли библиотеку». Героизация революции становилась уделом официального искусства, ее тяжким бременем и дьявольским проклятием.

Среди «пипловских фенек», собранных в 1970-е годы в среде ленинградских хиппи на их подпольных тусовках, есть знаменитый анекдот. Пусть не смущает читателей «героин». Он легко заменяется на «мясо», «хлеб» и т. д. Во всяком случае, для любого хиппи героин больше, чем хлеб. Так вот, анекдот:

В Кунсткамере из поколения в поколение передается детективная легенда об утраченной в то бурное революционное время голове казненной при Петре I леди Гамильтон. Голова хранилась заспиртованной в стеклянной колбе. Будто бы спирт вскоре после революции был использован неким неразборчивым комиссаром по прямому назначению. А голова исчезла. Перепуганные хранители обратились к матросам стоявшего у причала напротив Кунсткамеры корабля с просьбой найти голову «английской шпионки». Матросы пообещали. Как и следовало ожидать, из этого ничего не вышло. Корабль ушел, а матросы надолго пропали. Чуть ли не через год, как рассказывает легенда, они неожиданно появились в музее и предложили изумленным смотрителям взамен одной головы английской леди целых три головы… басмачей. Говорят, эти головы до сих пор находятся в экспозиции музея.

В 1918 году в Петрограде был открыт один из первых послереволюционных музеев – Музей академических театров. Ныне это Музей театрального и музыкального искусства. Идея его создания владела умами петербургских актеров в давние, еще дореволюционные времена. В основу его предполагалось положить экспозицию Первой выставки театральной старины, собранной театральными деятелями в 1908 году. Но не было постоянного помещения. Сохранилось предание о том, как однажды делегация театральных работников пришла с этим к директору императорских театров Теляковскому. Владимир Аркадьевич вежливо выслушал, проявил явную заинтересованность, но сослался на отсутствие специального помещения. Провожая актеров, он будто бы сказал: «Не в моей же квартире музей устраивать…»

Прошло время. После революции все театры были национализированы, квартиры влиятельных особ реквизированы, а Музей академических театров по иронии судьбы разместился в квартире бывшего директора императорских театров.

Одна из легенд послереволюционного Петрограда повествует о том, как в 1918 году Петроградский губисполком получил срочную телеграмму из Царского Села. После бегства белогвардейцев, говорилось в ней, в одном из прудов Екатерининского парка нашли сброшенный с пьедестала обезображенный бюст Карла Маркса. В Царское Село спешно была направлена комиссия во главе со скульптором Синайским, автором памятника основателю марксизма, созданного в рамках ленинского плана монументальной пропаганды. К приезду высокой комиссии бюст был уже установлен на пьедестале и укрыт белоснежным покрывалом. Предстояло его вторичное торжественное открытие. Под звуки революционного марша покрывало упало, и Синайский в ужасе отшатнулся. Перед ним хитро и сладострастно улыбался, склонив едва заметные мраморные рожки, эллинский сатир – одна из парковых скульптур Царского Села. Синайский, рассказывает легенда, осторожно оглянулся вокруг, но ничего, кроме неподдельного революционного восторга на лицах присутствовавших, не заметил. Какое-либо вмешательство было бессмысленным. «Памятник великому основателю» был открыт.

Одновременно с изготовлением и установкой новых памятников, согласно ленинскому плану монументальной пропаганды, предполагалось убрать с улиц и площадей города ряд монументов, не отвечавших художественным вкусам новых хозяев. В первую очередь это касалось памятников особам царской крови. Среди прочего Петроград лишился нескольких памятников основателю города Петру Великому. Были уничтожены монументы «Царь-плотник» и «Петр I, спасающий моряков», стоявшие на набережной Невы, напротив боковых корпусов Адмиралтейства. Одна из легенд того времени утверждает, что один из этих памятников чудом сохранился: его будто бы спрятали, утопив в Неве, на глубине трех метров.

Чудесным образом эта легенда получила реальное продолжение в наши дни. Известно, что в свое время копия памятника «Царь-плотник» была подарена голландскому городу Саардаму. Совсем недавно в Петербурге проходил фестиваль искусств «Дни Голландии». В рамках фестиваля голландцы подарили петербуржцам бронзовую копию с копии подаренного им памятника. Таким удивительным образом утраченная семьдесят лет назад скульптурная композиция, ожидавшая, согласно легенде, своего часа, вновь обрела исторический адрес на Адмиралтейской набережной Санкт-Петербурга.

Между тем все более явственно ощущался нарастающий кризис советской власти. Политика «военного коммунизма», голод и хозяйственная разруха в городах, неурожай на селе вызвали брожение среди рабочих. Неспокойно было среди моряков – наиболее образованной части вооруженных сил молодого государства. В феврале 1921 года начался так называемый Кронштадтский мятеж, якобы, согласно официальной пропаганде, организованный эсерами, монархистами и меньшевиками. Восстание кронштадтского гарнизона было жестоко подавлено. Более тысячи человек были убиты, две с половиной тысячи пленных, взятых с оружием в руках, – приговорены к расстрелу. Тысячи были репрессированы после того, как, поверив в амнистию, объявленную советской властью, вернулись на родину из Финляндии, куда они бежали по льду Финского залива. Поэтизации такой бесчеловечной расправы с политическими противниками, немедленно предпринятой большевиками («Нас водила молодость в сабельный поход,/Нас бросала молодость на кронштадтский лед…») фольклор противопоставил частушки, которые тут же были запрещены и знание которых могло стоить жизни: