Тиберий: третий Цезарь, второй Август

Должно быть, движение Тита Куртизия в Риме воспринято было самым серьезным образцом в полном соответствии с богатым историческим опытом подобного рода небезопасных для Римского государства событий. Прямое вмешательство самого принцепса — убедительнейшее свидетельство тому. Вообще Тиберий принимал все возможные меры, как для подавления случившихся волнений, так и для предупреждения их. Светоний свидетельствует: «Более всего он заботился о безопасности от разбоев, грабежей и беззаконных волнений. Военные посты он расположил по Италии чаще прежнего. В Риме он устроил лагерь для преторианских когорт, которые до этого не имели постоянных помещений и расписывались по постоям. Народные волнения он старался предупреждать до столкновения, а возникшие сурово усмирял. Однажды в театре раздоры дошли до кровопролития — тогда он отправил в ссылку и зачинщиков, и актеров, из-за которых началась ссора, и никакими просьбами народ не мог добиться их возвращения. В Полленции чернь не выпускала с площади процессию с прахом старшего центуриона до тех пор, пока силой не вынудила у наследников большие деньги на гладиаторские зрелища — тогда он, не выдавая своих намерений, подвел одну когорту из Рима, другую — из Котиева царства (вассальное владение в Альпах на территории современной Швейцарии), и они внезапно, с обнаженным оружием, при звуках труб, с двух сторон вступили в город и большую часть черни и декурионов (выборные руководители города. — И. К.) бросили в вечное заточение. Право и обычай убежища он уничтожил везде, где оно еще существовало. За то, что жители Кизика (приморский город на западе Малой Азии. — И. К.) оскорбили насилием римских граждан, он лишил их город свободы, заслуженной еще в Митридатову войну.

Против действий врагов он ни разу более не выступал в поход и усмирял их с помощью легатов, да и то в крайних случаях и с осторожностью. Враждебных и подозреваемых царей он держал в покорности больше угрозами и укорами, чем силой». ^{348}

В годы правления Августа воин, а затем полководец Тиберий не знал покоя. Начиная с первого своего похода в Кантибрию и кончая последним походом за Рейн против германцев, тридцать семь лет его жизни прошли в войнах. То в горах Испании под началом славного Агриппы, то в Альпах, где они вместе с братом Децимом осваивали искусство командования войсками, то в Паннонии, в Германии, снова в Паннонии и снова в Германии уже в роли главнокомандующего войсками, численность которых порой доходила до полутораста тысяч, Тиберий и обретал воинский опыт, и завоевал военную славу. Теперь, будучи правителем империи, Тиберий охотно позволял другим стяжать себе славу, подавляя мятежи и отражая внешних врагов Римской империи. Здесь нельзя не заметить, что все кампании его правления, исключая войну Германика за Рейном, были куда скромнее тех, что провел он в свои полководческие годы. Да и война Германика ходом и результатом явно уступала достижениям Тиберия в тех же краях. Потому, трезво оценивая мятежные и военные новости, поступавшие в Рим, Тиберий совершенно справедливо не покидал столицу, ограничиваясь лишь назначением легатов, получивших от него соответствующие «ауспиции и рекомендации». ^{349}

Практика эта, как мы видим, полностью себя оправдала. Дабы, однако, никто не сомневался в его способности покинуть столицу в случае необходимости, «он часто объявлял о своем намерении объехать провинции и войска: чуть не каждый год он готовился к походу, собирал повозки, запасал по муниципиям и колониям продовольствие и даже позволял приносить обеты о его счастливом отправлении и возвращении. За это его стали в шутку называть «Кал-липидом», который, по греческой пословице, бежит и бежит, а все никак не сдвинется». ^{350}

Военную политику Тиберия должно признать успешной. Его время не знало грандиозных мятежей мятежей, подобных Паннонскому при Августе, не знало военных катастроф, подобных Тевтобургу. Не забудем, что главные военные успехи времени правления Августа — дело рук прежде всего Тиберия. Получилось, что в те годы он закладывал надежный фундамент своего успешного правления.

Единственным военным событием времени правления Тиберия, не принесшим решительно никакой славы римскому оружию, была непродолжительная война с племенем фризов в 28 г. Фризы — обитатели зарейнских земель между заливом Зейдер-Зее и впадающей в Северное море рекой Эмс, были данниками римлян и до поры до времени вели себя смирно, римских пределов не тревожа и дань своевременно уплачивая. Фризы были небогатым народом. Потому Децим Клавдий Нерон Друз, славный брат Тиберия, в местах этих, как мы помним, победно воевавший, наложил на них умеренную подать. Фризы должны были сдавать бычьи шкуры для нужд римского войска, причем на размеры и прочность шкур внимания не обращалось. Такой сбор дани продолжался долгие годы, пока в качестве правителя в землю фризов не был назначен центурион -примипил Оленний. Оленний, человек жадный и, подобно всем людям такого типа, недалекий, плохо понимающий действительное положение во вверенной ему в управление земле, ввел новые порядки, имевшие самые печальные последствия. Приемщикам подати он велел взять для образца дани шкуры туров вместо обычных бычьих. «Выполнить это требование было бы затруднительно и другим народам, а германцам тем более тяжело, что, хотя в их лесах водится много крупного зверя, домашний скот у них малорослый. И вот вместо шкур они стали сначала рассчитываться с нами быками, потом землями и, наконец, отдавать нам в рабство жен и детей. Отсюда — волнения и жалобы, и так как им не пошли в этом навстречу, у них не осталось другого выхода, кроме войны. Явившихся за получением подати воинов они схватили и распяли на крестах; Оленний, предупредив нападение разъяренных врагов, спасся бегством и укрылся в укреплении, носившем название Флев; в нем стоял довольно сильный отряд римских воинов и союзников, охранявших океанское побережье». ^{351}

Как совершенно очвидно, нарушение мира произошло из-за неумной жадности римлян, но никак не по причине желания фризов воевать. Их до восстания довел Оленний.

Пропретор Нижней Германии Луций Апроний срочно направил в землю фризов подразделения легионов, а также отборные отряды конницы и пехоты вспомогательных войск. И те и другие войска к месту боевых действий прибыли на судах по Рейну. Фризы, узнав о приближении римских войск, сняли осаду Флева и отошли вглубь своих земель. Римское войско с тяжелым обозом не могло двигаться по топким, затопляемым приливом местам. Апроний, вспомнив, возможно, печальный опыт Германика в этих же местах, велел укрепить насыпи и мосты, дабы по ним могло пройти римское войско со своим обозом. Против фризов же, отыскав броды, он бросил вспомогательные войска — пехоту и конницу. И тех, и других фризы, успев заранее к бою изготовиться и хорошо отследив продвижение противника, быстро опрокинули. Не помогла и римская конница легионов. Фризы и ее опрокинули. Апроний послал подкрепление. В бой двинулись три легковооруженные когорты, а также вся оставшаяся конница вспомогательных войск. Если бы силы римской армии были бы объединены, фризов ждало бы поражение, но римляне и их союзники подходили к месту сражения по частям, с промежутками, чем умело пользовались фризы, сражавшиеся на родной земле. Более того, пришедшие в расстройство части заразили своим страхом и вновь подошедшие войска.

Остатки разгромленных вспомогательных войск Луций Апроний отдал в подчинение легату V легиона Цетегу Лабеону. Но и тот не снискал успеха и попросил поддержать его силами легионов, поскольку вверенные ему под командование вспомогательные войска, пережившие разгром, оставались в крайне тяжелом положении. Подошедшие части V легиона отбросили, наконец, фризов и спасли остатки ранее разбитых римских войск. Но на преследование противника доблестный Лабеон не решился, что привело к печальным последствиям. Один из римских отрядов, оторвавшийся от основных сил, был полностью истреблен. Погибло девятьсот человек. Воины другого отряда числом в четыреста человек по взаимному уговору поразили друг друга насмерть, не желая погибать от мечей варваров или же сдаваться им в плен.