История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы

Безвременная смерть Бетлена в 1629 г. вызвала легкий кризис власти в Трансильвании. По брачному договору, его непопулярная и политически неопытная жена Екатерина Бранденбургская должна была унаследовать престол Трансильвании. Государственное собрание выполнило это условие, но одновременно назначило брата Габора Бетлена — Иштвана, крайне посредственного политика, опекуном княгини. Свары между ними лишь помогали католической части дворянства королевской Венгрии, возглавляемой палатином Миклошем Эстерхази, интриговать против них с целью присоединить Трансильванию к владениям Габсбургов. Государственное собрание Трансильвании воспрепятствовало этому, отстранив вдову и брата Бетлена от власти и избрав своим князем соратника Бетлена, богатого магната из Верхней Венгрии Дьёрдя Ракоци. Он оказался идеальным преемником: то, что Бетлен получил с помощью своей политической прозорливости и изобретательности, Дьёрдь I Ракоци сумел сохранить благодаря своей осторожности и надежности. Он был менее одарен, чем его предшественник, но, к счастью, сам это сознавал. Золотой век Трансильвании, начавшийся при Бетлене, продлился вплоть до конца правления Дьёрдя I, в значительной мере, из-за самообладания и самодисциплины этого князя. Он сохранил все основные параметры внутренней политики Бетлена, особенно в части системы управления и финансов. В религиозной сфере, однако, он существенно сузил рамки терпимости, все более и более ориентируясь на ортодоксальный кальвинизм. Если Бетлен финансировал перевод Библии, осуществлявшийся иезуитом Дьёрдем Кальди, позволял православным румынам иметь собственного епископа и укрывал анабаптистов, то при Дьёрде I унитарии оказались урезанными в гражданских правах, а еще более радикальные секты, например, саббатариане, подвергались судебным преследованиям и приговаривались к тюремному заключению с конфискацией имущества.

Едва Ракоци оказался на престоле, как протестантские правители принялись натравливать его на Габсбургов. Он, однако, с этим не спешил даже после того, как сумел отбиться от претендента Иштвана Бетлена, с помощью турок в 1636 г. попытавшегося захватить престол Трансильвании. В 1644 г. он, наконец, присоединился к войскам шведско-французского союза, и в результате затяжной кампании, которая велась с переменным успехом, его армия заняла Верхнюю Венгрию и вошла в Моравию навстречу силам шведского командующего Леннарта Торстенссона. По мирному договору, завершившему эту кампанию и подписанному в Линце в конце 1645 г., он вернул семь комитатов Верхней Венгрии, которые после смерти Бетлена были возвращены Габсбургам. Свидетельством международного престижа, завоеванного Бетленом для Трансильвании и сохраненного Дьёрдем I Ракоци, является автограф ее князя, который красуется на мирных договорах, подписанных в Вестфалии (Мюнстер и Оснабрюк) и положивших в 1648 г. конец Тридцатилетней войне.

В том же году Ракоци умер, оставив Трансильванию на вершине экономического процветания и в поле зрения обеих политических партий, на которые была разделена элита королевской Венгрии. Одну из них можно охарактеризовать как «прогабсбургскую», хотя ее сторонники не были предателями, подкупленными дарами и должностями. Ход Пятнадцатилетней войны убедил их, вернее, укрепил во мнении, что основная задача — изгнание турок — невыполнима без опоры на Габсбургов. Поэтому любые попытки противодействовать Габсбургам, как, например, восстание Бочкаи, любые силы, не интегрированные в государственность империи (в частности, гайдуки), рассматривались ими как противоречащие интересам нации, отождествлявшимся у них с собственными интересами. После 1608 г., когда Габсбурги почти всегда соглашались уважать корпоративные привилегии, венгерским дворянам особенно не на что было жаловаться, и между ними и Фердинандом II (а после 1637 г. и Фердинандом III) установилось гармоническое взаимодействие, укреплявшееся по мере того, как они всё активнее стали возвращаться в лоно католической церкви. Они призывали к реформам в военной области и в сфере налогообложения, к сдержанности в отношениях с Османской империей до тех пор, пока Габсбурги не вздохнут свободнее, избавившись от натиска протестантских держав на западных своих границах, и вновь, как они надеялись, повернутся лицом к южным границам своих владений. Поэтому они возмущались вылазками, в период Тридцатилетней войны совершаемыми против Габсбургов Трансильванией, которую они считали форпостом Османской империи, непрезентабельным политическим образованием, где князь обладал чрезмерной, сверхцентрализованной властью. Отсюда та настойчивость, с какой палатин Эстерхази действовал против этого княжества. Вторая партия считала, что, прежде всего, необходимо покончить с иноземным владычеством. Поэтому ее сторонники видели в Трансильвании Бетлена, а затем и Ракоци колыбель, в которой может вырасти вновь объединенная Венгрия. И хотя многих могли увлечь надежды, связанные с восстанием в Богемии и с первоначальными военными успехами Бетлена и, казалось, приближавшие день воссоединения национального королевства, все же в течение большей части данного периода партия эта оставалась в меньшинстве.

Hic Rhodus, hic salta [13] — могли бы сказать депутаты венгерского государственного собрания Габсбургам после того, как Вестфальский мирный договор 1648 г. развязал им руки на западных границах. Фердинанд III, однако, не имел ни малейшего намерения прыгать. Он даже медленным шагом не собирался идти на войну с Портой. Тридцатилетняя война действительно истощила империю Габсбургов. Но ничто не могло убедить могущественную группу в основном католических магнатов, до сих пор занимавших бескомпромиссную прогабсбургскую позицию и объединенных вокруг Пала Палфи, что не пришло еще время исполнить ожидания, томившие их почти полвека. В 1649 г. Палфи был избран палатином. Значительную поддержку в этом ему оказал Жигмонд Ракоци, младший сын покойного князя Трансильвании. В качестве мужа Генриетты, дочери павшего короля Богемии, Жигмонд Ракоци оказался в родственных отношениях с несколькими протестантскими правителями Европы, и резиденция его семьи в Шарошпатаке в Верхней Венгрии превратилась в политический центр, соперничавший с самой Веной. Здесь даже размышляли о возможности создания нового антигабсбургского движения. Однако и Палфи, и Ракоци вскоре умерли, и все надежды венгерской аристократии оказались связанными с братом последнего — Дьёрдем II Ракоци, новым князем Трансильвании. Его поддерживал и Миклош Зриньи, бан Хорватии, один из ближайших сподвижников Палфи. Он был не только талантливым политиком и блестящим военачальником, но и первоклассным лирическим поэтом, автором эпической поэмы «Сигетское бедствие» (1651) о защите Сигетвара, где доблестно сражался и в 1566 г. погиб его собственный прадед. Зриньи также написал значительные труды по военной и политической теории «Храбрый командир» (1653), «Размышления о жизни короля Матьяша» (1656), где в манере Макиавелли анализировал процессы создания национальной армии и национальной монархии.

Поначалу казалось, что Дьёрдь II Ракоци оправдывает возлагавшиеся на него надежды — на престолы Молдавии и Валахии помог сесть претендентам, которых поддерживало бунтовавшее население, и таким образом завоевал политический вес в этих двух румынских княжествах. Лишь следующим своим деянием он обнаружил свойственные ему слабости. Отсутствие опыта и политического здравомыслия, торопливость и упрямство в сочетании с чрезмерным личным честолюбием привели к краху его самого и страну. Его отец обдумывал возможность приобретения польского престола для его брата Жигмонда, когда в 1648 г. умер Владислав IV. Однако польский сейм избрал тогда сына умершего короля Яна Казимира. [14] Дьёрдь II вспомнил об этом, когда шведский король Карл X в 1655 г. захватил Польшу, но, столкнувшись с коалицией государств, в которую вошли империя Габсбургов, Россия, Нидерланды и Дания, призвал к себе на помощь князя Трансильвании, предложив ему польскую корону.