Исландия эпохи викингов

Рассказчикам саг все эти сложности были знакомы не понаслышке, и сага не стесняется обнажать подлинные чувства участников распри, каждый из которых вписан в общество различными связями родства, свойства и долга и каждого из которых эти связи тянут в разные стороны. Плюс к этому каждый находится под общественным давлением, требующим самообладания и умеренности. Олав, отец, переживший трагедию, берет себя в руки и аккуратно выбирает тех, кому можно мстить (глава 49 саги):

Олав понимает, что его сын Кьяртан, замешанный в любовном треугольнике с Болли и Гудрун дочерью Освивра, которая была невестой Кьяртана, но замуж вышла за Болли, сам виноват в своей гибели, ибо действовал чересчур агрессивно. С точки зрения исландских стандартов Кьяртан перешел границы разумного, доказав свою неумеренность. [327] Олав таким образом намерен во что бы то ни стало сохранить мир и единство большой родственной группы в целом и обеспечить приемлемые отношения между своими братьями и их детьми. Торгерд обеспокоена совершенно другим — она сосредоточилась на чести своей нуклеарной семьи. В главе 51 саги сказано, что «Олав не пожелал объявлять Болли вне закона, а сказал, чтобы тот откупился деньгами». Торгерд считает материальную компенсацию равносильной бесчестью. И она, и ее противница Гудрун дочь Освивра требуют платы жизнью за жизнь. В этом состязании живущая на хуторе Горячие источники Гудрун вырвалась после гибели Кьяртана вперед. Все знают, что это она подстрекала мужчин из своего рода убить Кьяртана, и Торгерд не намерена опускать руки, пока не отплатит своей противнице той же монетой.

Подходы Олава и Торгерд к вопросу кровной мести как нельзя ярче иллюстрируют ментальность исландцев той эпохи. Кьяртан — большой и знатный человек, сын годи; несмотря на это, его ближайшие родственники-мужчины согласны на компромисс и готовы принять виру. [328] Торгерд взывает к чести мужа и сыновей и не устает публично унижать их, и тем ничего не остается, как стараться ее умиротворить. Психологически исландская ситуация была не из простых, во всяком случае, куда сложнее, чем в обществах, где необходимость осуществлять именно кровную месть не подлежала сомнению. Саги же об исландцах и исландские законы четко сходятся в том, что и насилие, и вира были равно приемлемыми формами замирения с точки зрения права. В случае Олава и Торгерд, как и во многих других, речь идет не о том, кто прав, а о том, за кем останется выбор стратегии.

Торгерд приходится поначалу отступить, но она все еще считает своим долгом пролить кровь в отместку за сына. Что же, она человек терпеливый, может и подождать. Уговорить мужа напасть на Болли ей не удается, и ничего не происходит, пока Олав не умирает. Оставшись вдовой, Торгерд тут же начинает подстрекать своих сыновей к действиям. Но снова ей приходится столкнуться с противодействием — сыновья, еще недавно, в момент суда об убийстве Кьяртана, страстно желавшие расправиться с Болли, теперь, по прошествии лет, не очень-то хотят нарушать заключенный отцом мир. Торгерд, видя, что мотивации сыновьям не хватает, идет на хитрость (глава 53 саги). Она просит сыновей сопроводить ее в поездке с родного хутора, Стадного холма (дисл. Hjarðarholt), что на правом берегу Лососьей реки, к своей подруге, которая живет к северу, на Топком хуторе (дисл. Saurbær). Хитрость заключается в том, что дорога к Топкому хутору пролегает близ хутора Междуречье Счастливчиковой долины (Sælingsdals-Tunga), где как раз и живут Болли и Гудрун. Торгерд намерена унизить сыновей, с тем чтобы разбудить в них ненависть, — ведь без ненависти нет распри. Она бросает им в лицо слова о смелости и бесстрашии своего отца, великого воина и скальда Эгиля сына Грима Лысого. Она доходит и до того, что обвиняет сыновей в оскорблении отца, — их бездействие-де порочит имя покойного Олава (это обвинение, как никакое другое, подчеркивает двусмысленность всякого требования защищать честь семьи):