Страна Моксель или открытие Великороссии

«Однако ж Василий Димитриевич был изумлен скорым походом Ханского войска и немедленно отправил Боярина Юрия в стан оного, чтобы иметь вернейшее сведение о намерении Татарского полководца, велел даже собирать войско в городах, на всякий случай. Но Эдигей, задержав Юрия, шел вперед с великою поспешностию — и через несколько дней услышали в Москве, что полки Ханские стремятся прямо к ней.

Сия весть поколебала твердость Великокняжеского Совета, Василий (глядите — не Государь Московский, даже не Князь Великий, а просто — некий Василий. — В.Б.) не дерзнул на битву в поле и сделал то же, что его родитель в подобных обстоятельствах: уехал (надо понимать — удрал! — В.Б.) с супругою и с детьми в Кострому…

Но граждане Московские судили иначе и роптали, что Государь предает их врагу, спасая только себя и детей…

Чтобы Татары не могли сделать примета к стенам Кремлевским, сей Князь велел зажечь вокруг посады. Несколько тысяч домов, где обитали мирные семейства трудолюбивых граждан, запылали в одно время…Зрелище было страшно: везде огненные реки и дым облаками, смятение, вопль, отчаяние. К довершению ужаса, многие злодеи (это ведь не пришельцы, а сами московиты, как и во все времена. — В.Б.) грабили в домах, еще не объятых пламенем, и радовались общему бедствию». [221]

Наконец-то и Н.М.Карамзин произнес слово истины: предает. Предатель!

Да, человека, бросившего на произвол своих подданных в тяжелую минуту, другим словом не называют. Именно: предатель и трус. Но поглядите, какая странность: сына за бегство все же назвали предателем, хотя и вскользь, а папаню — Димитрия, так званого Донского, — забоялись! А ведь поступки-то одинаковы и трусость-то видна невооруженным глазом.

Если московит, а позже великоросс, делал что-либо для пользы «собирания земли русской» и преуспел в этом, ему прощалось любое падение, любая мерзость, отчаянная трусость или предательство. Об этом великороссы впоследствии умалчивали…

Снова Московия была сожжена и разорена. Но «собиратель земли русской» остался цел и невредим. И вскоре «писатели» великорусской истории воспоют сему «Московскому Государю» оду хвалебную.

Но прежде послушаем Н.М.Карамзина о нашествии татар:

«Между тем полки Татарские рассыпались по областям Великого Княжения, взяли Переславль Залесский, Ростов, Дмитров, Серпухов, Нижний Новгород, Городец, то есть, сожгли их, пленив жителей, ограбив церкви и монастыри. Счастлив, кто мог спастися бегством (как главарь! — В.Б.)! Не было ни малейшего сопротивления. Россияне (их еще нет, пока — московиты! — В.Б.) казались стадом овец, терзаемых хищными волками… Пленников связывали и вели, как псов, на смычках, иногда один татарин гнал перед собою человек сорок…». [222]

А что же Князь Московский? Где — он? Кто он теперь: то ли Государь, то ли трус чужеродный?

«Полки Ханские, которые гнались за Великим Князем (Московским. — В.Б.), не могли настигнуть его и, к досаде Эдигея, пришли назад». [223]

Ай, да Государь Московский! Даже татары, истые степняки, не смогли угнаться за удирающим князем!

Нельзя забывать, что удирал князь по дремучим непроходимым костромским лесам, где ранее торил дорогу его отец Дмитрий Донской, также спасавшийся бегством от татаро-монголов в 1382 году. Где уж в костромских чащах искать людей, собирать войско. Сохранить бы собственную шкуру — и то неплохо… Возвратившись из бегов, князь Василий прочитал (хотя он и читать-то не умел! Ему прочли другие. — В.Б.) оставленное ему Эдигеем послание.

«От Эдигея поклон к Василию…Все, писанное тобою к Ханам о бедности народа Русского, есть ложь, мы ныне сами видели Улус (Глядите, это государство-то Московское — Улус!. — В.Б.) твой и сведали, что ты собираешь в нем по рублю с двух сох; куда ж идет серебро? Земля Христианская осталась бы цела и невредима, когда бы ты исправно платил Ханскую дань, а ныне бегаешь, как раб!..Размысли и научися!». [224]

И сей «Московский Государь» срочно внял совету полководца Эдигея. Он тотчас пустился в новые бега. На этот раз наперегонки с Иоанном Тверским побежал за Ханским ярлыком в Золотую Орду.

Послушайте.

«…намерение Иоанново (Великий князь Тверской. — В.Б.) ехать в Орду казались Василию Димитриевичу столь опасными, что он решился сам искать благосклонности Хана и, провождаемый всеми знатнейшими Вельможами, с богатыми дарами отправился в столицу Капчакскую». [225]

Здесь Н.М.Карамзин не оставляет великороссам ни малейшего намека на величие Московии в XV веке.

«Нет сомнения, что Василий (глядите, здесь он уже не Государь Московский. — В.Б.), будучи в Ханской столице, снова обязался платить дань Моголам, он платил ее, кажется, до самого конца жизни своей, несмотря на внутренние беспорядки, на частые перемены в Орде». [226]

Но великорусские «писатели истории» Российской Империи простили Василию все мерзкие поступки и кровавые внутренние разборки, лишь в одном попеняли.

«Среди общего уныния и слез, как говорят Летописцы, Василий Димитриевич преставился на 53 году от рождения, княжив 36 лет с именем Властителя благоразумного, не имея любезных свойств отца своего, добросердечия, мягкости во нраве, ни пылкого воинского мужества, ни великодушия геройского…усилив Державу Московскую («писатель» истории уже позабыл об Улусе Монгольском! — В.Б.) приобретениями важными, сохранив ее целость от хищности Литовской…Может быть, он сделал ошибку в политике, дав отдохнуть Витовту, разбитому Ханом, может быть, ему надлежало бы возобновить тогда дружелюбную связь с Ордою, и вместе с Олегом Рязанским ударить на Литву, чтобы соединить южную Россию с северною (то есть, с Московией. — В.Б.)». [227]

Вот она логика великоросса! Любым предательством, любой мерзостью прихватывай куски «земли русской». Вся подлость таковых деяний со временем спишется и запрячется в «исторических писаниях», а «приобретения» останутся. Что интересно, когда касается исторической правды, вымыслы и ложь великоросса первенствуют над честностью и порядочностью в рассуждениях.

Давайте проследим события конца XIV начала XV века.

Битва татаро-монголов с литовско-украинскими войсками произошла на берегах реки Ворсклы в 1399 году, где литовско-украинские полки были побеждены татаро-монголами, во главе которых стоял Тимур Кутлук. Н.М.Карамзин захлебывается в восторге, описывая поражение войск Витовта Литовского: «Ни Чингис-Хан, ни Батый не одерживали победы совершеннейшей…».

Читатель понимает всю ложь подобного высказывания великоросса. Ведь за поражением от Батыя ростово-суздальская земля оказалась во владении татаро-монголов и превратилась в дикий, культурно-отсталый татаро-монгольский Улус. Литва и Киевская Русь после поражения даже дани не платили Тимуру Кутлуку. Пограбив земли Украины, Кутлук ушел в Поволжье. Чувствуете разницу? Этот «писатель истории» совсем позабыл сообщить нам, что, проиграв ту битву, Витовт не побежал в Орду испрашивать ярлык на княжение. Нет! И разговаривал с ним Хан не как с Василием, князем Московским.

Послушайте, как говорит сам Хан Тимур Кутлук с Витовтом, князем Литовским и Киевским:

«Почто идешь на меня? — велел он сказать Витовту, — я не вступал никогда в землю твою с оружием»… Тимур неотступно предлагал мир, признавал Витовта старейшим, соглашался даже, по словам наших Летописцев, платить ему ежегодно некоторое количество серебра». [228]

Сии слова совсем не похожи на обращение Эдигея к Московскому князю Василию в 1407 году: «почто бегаешь, как раб!..Размысли и научися!».

Военные силы Витовта Литовского, опиравшегося на народы, живущие на землях от Балтики до Черного моря, были несравнимо сильнее Московских и иже с ними. Это необходимо констатировать для установления исторической правды. Здесь вымыслы и ложь великороссов абсолютно неуместны. Хотя ложь и вымысел являются стержневой основой всего исторического «писания» Российской истории. Не стоит забывать, что в 1382 и 1407 годах Московское княжество было полностью разорено сначала Тохтамышем, а позже Эдигеем, а народ или уничтожен, или уведен, по словам того же Н.М. Карамзина, «как псы, на смычках» в рабство.