Собрание сочинений. Том 7

Прибыв в Шпек, мы услышали справа, со стороны Фридрихсталя, постепенно усиливавшуюся перестрелку. Г-н Клемент начал, наконец, наступление — на час позже условленного времени. Я предложил поддержать его фланговым наступлением, чтобы наверстать упущенное. Виллих был того же мнения и приказал нам направиться по первой, сворачивавшей направо дороге. Одна часть нашего отряда уже свернула в эту сторону, когда вестовой офицер, прибывший от Клемента, сообщил, что последний отступает. Ввиду этого мы направились в Бланкенлох. Вскоре нам повстречался г-н Бёйст из генерального штаба и немало удивился, увидев, что мы целы и невредимы, а отряд в полном порядке. Подлые драгуны, доскакавшие в своем бегстве до Карлсруэ, повсюду рассказывали, будто Виллих убит, все офицеры убиты, а отряд рассеян на все четыре стороны и уничтожен. В нас якобы стреляли картечью и «зажигательными ядрами».

Перед Бланкенлохом нам встретились пфальцские и баденские войска и, наконец, г-н Шнайде со своим штабом. Старый плут, который, вероятно, преспокойно провел ночь в постели, был достаточно бесстыден, чтобы крикнуть нам: «Господа, куда же вы уходите? неприятель вон там!» Мы, разумеется, дали ему подобающий ответ, прошли мимо и в Бланкенлохе позаботились о том, чтобы немножко отдохнуть и подкрепиться. Через два часа г-н Шнайде со своими войсками возвратился, разумеется, так и не увидев неприятеля, и сел завтракать.

Теперь под командованием г-на Шнайде находилось, вместо с прибывшими из Карлсруэ и окрестностей подкреплениями, около 8000–9000 человек, в том числе три баденских линейных батальона и две баденских батареи. В общем насчитывалось около 25 орудий. Вследствие несколько неопределенного приказа Мерославского, а еще больше вследствие полнейшей бездарности г-на Шнайде вся пфальцская армия оставалась стоять в окрестностях Карлсруэ, в то время как пруссаки под прикрытием гермерсгеймского предмостного укрепления перешли через Рейн. Мерославский отдал общий приказ (см. его отчет о баденском походе^[103]) — после отступления из Пфальца защищать переправы через Рейн от Шпейера до Книлингена, и специальный приказ — прикрывать Карлсруэ и сделать Книлингенский мост сборным пунктом всей армии. Г-н Шнайде истолковал это в том смысле, что он должен впредь до дальнейших распоряжений продолжать стоять у Карлсруэ и Книлингена. Если бы он, как это подразумевалось общим приказом Мерославского, послал сильный отряд с артиллерией против гермерсгеймского предмостного укрепления, то майору Мневскому не был бы дан нелепый приказ взять обратно предмостное укрепление при помощи 450 рекрутов и без орудий, 30000 пруссаков не перешли бы беспрепятственно через Рейн, связь с Мерославским не была бы прервана и пфальцская армия могла бы прибыть своевременно на место сражения у Вагхёйзеля. Вместо этого она в день вагхёйзельского сражения, 21 июня, в растерянности металась между Фридрихсталем, Вейнгартеном и Брухзалем, потеряла врага из виду и расточала напрасно время на переходы взад и вперед во всех направлениях.

Мы получили приказ направиться к правому флангу и продвигаться через Вейнгартен по склону горы. В полдень того же 21 июня мы выступили из Бланкенлоха, а около 5 часов вечера из Вейнгартена. Пфальцские войска начали, наконец, испытывать беспокойство; они заметили превосходство противостоявших им сил и потеряли хвастливую беспечность, которая до тех пор отличала их, по крайней мере, перед сражением. С этого момента пфальцскому и баденскому народному ополчению, а постепенно также и линейным войскам и артиллерии, стали повсюду мерещиться пруссаки, и у них начались эти ежедневно повторявшиеся ложные тревоги, которые создавали всеобщий беспорядок и являлись поводом для презабавнейших сцен. Уже на первой возвышенности за Вейнгартеном к нам подскочили патрули и крестьяне с криком: «Пруссаки здесь!» Наш отряд выстроился в боевом порядке и пошел вперед. Я отправился обратно в городок, чтобы поднять там тревогу, и из-за этого потерял свой отряд. Конечно, вся эта суматоха оказалась беспричинной: пруссаки отошли по направлению к Вагхёйзелю, и Виллих еще в тот же вечер вступил в Брухзаль.

Ночь я провел с г-ном Освальдом и его пфальцским батальоном в Обергромбахе, а на следующее утро отправился вместе с ними в Брухзаль. Недалеко от города нам навстречу попались повозки с отставшими солдатами, кричавшими: «Пруссаки здесь!» Весь батальон немедленно пришел в волнение и только с трудом удалось повести его вперед. Конечно, это опять была ложная тревога; в Брухзале находился Виллих с остатком пфальцского авангарда; остальные отряды прибывали один за другим, а пруссаков не было и следа. Кроме армии и ее командиров, здесь находились Д'Эстер, бывшее пфальцское правительство и Гёгг, который вообще, с тех пор как установилась беспрекословная диктатура Брентано, находился почти исключительно при армии и помогал разрешению текущих гражданских дел. Снабжение войск было плохое, беспорядок большой. Только в главной квартире жили, как всегда, в свое удовольствие.

Мы опять получили значительное число патронов из запасов, имевшихся в Карлсруэ, и вечером отправились в путь, а вместе с нами и весь авангард. В то время как последний устроил стоянку в Убштадте, мы взяли вправо к Унтерёвисгейму, чтобы прикрывать фланг со стороны гор.

По внешнему виду мы теперь представляли собой весьма внушительную силу. Наш отряд получил подкрепление в виде двух новых частей. Это были, во-первых, лангенкандельский батальон, бойцы которого по дороге из своего родного города к Книлингенскому мосту разбежались и «beaux restes» {«остатки былой красы». Ред.} которого присоединились к нам; они состояли из капитана, лейтенанта, знаменосца, фельдфебеля, унтер-офицера и двух солдат. Во-вторых, «колонна имени Роберта Блюма» с красным знаменем; этот отряд насчитывал около 60 человек, которые походили на каннибалов и совершили уже не один геройский подвиг по части реквизиций. Кроме того, нам были приданы также четыре баденских орудия и один батальон баденского народного ополчения, называвшийся батальоном Книри, Кнюри или Книрима (точное звучание этого имени невозможно было установить). Батальон Книрима был достоин своего командира, как и г-н Книрим — своего батальона. Эти люди твердых убеждений были ужасными болтунами и паникерами, и притом всегда были пьяны; пресловутое «воодушевление» побуждало их, как мы дальше увидим, к величайшим геройским подвигам.

Утром 23 июня Виллих получил от Аннеке, командовавшего пфальцским авангардом в Убштадте, записку следующего содержания: враг приближается, состоялся военный совет, решено отступать. Виллих, в высшей степени пораженный этим странным известием, немедленно поскакал туда верхом, побудил Аннеке и его офицеров принять сражение при Убштадте, сам осмотрел позицию и указал место для установки орудий. Затем он вернулся и приказал нашим бойцам стать под ружье. В то время как наши войска выстраивались, мы получили из главной квартиры в Брухзале следующий приказ, подписанный Теховым: основные силы армии отправляются по дороге на Гейдельберг с тем, чтобы еще сегодня прибыть в Мингольсгейм, а мы должны одновременно отправиться через Оденгейм к Вальдангеллоху и там заночевать. Туда будут нам позже посланы сообщения об успехах главных сил и приказы относительно наших дальнейших действий.

Г-н Струве в своей фантастической «Истории трех народных восстаний в Бадене», стр. 311–317^[104], поместил об операциях пфальцской армии с 20 по 26 июня отчет, который является лишь апологией неспособного Шнайде и изобилует неточностями и искажениями. Из всего изложенного выше уже видно следующее: 1) неверно, будто Шнайде «через несколько часов после своего вступления в Брухзаль (22 июня) получил точные сведения о сражении при Вагхёйзеле и его исходе»; 2) неверно, следовательно, будто «в результате этого его план изменился, и, вместо первоначально предполагавшегося похода по направлению к Мингольсгейму», он якобы уже 22-го «решил остаться в Брухзале с основными силами своей дивизии» (упомянутая выше записка Техова была написана в ночь с 22-го на 23-е); 3) неверно, будто «утром 23-го должна была быть предпринята большая рекогносцировка»; на самом деле предполагался марш по направлению к Мингольсгейму. Утверждение Струве, будто 4) «все отряды получили приказ двигаться в направлении выстрелов, как только они услышат выстрелы» и будто 5) «отряд правого фланга (Виллиха) объяснял свое отсутствие в сражении при Убштадте тем, что он-де не слышал выстрелов», — являются, как будет дальше показано, грубой ложью.