Западная Белоруссия и Западная Украина в 1939-1941 гг.: люди, события, документы

Поскольку явка избирателей на выборы считалась индикатором отношения населения к режиму, огромное количество сил и средств тратилось на достижение 100 % результата выборов, который ничего не решал, а был скорее пропагандистским элементом. Нежелание участвовать в выборах открыто выражали лишь приграничные районы с польским населением. В частности, на выборах депутатов в Верховные Советы СССР и БССР в Сопоцкинском районе на Новиковском избирательном участке было зафиксировано 50 % избирателей, на Старобогатырском — 47 %; в Годутишковском районе — 37,3 % на Тверицком и 28,3 % — на Пивоварском участках [361].

Другим доказательством лояльности к новому режиму было раннее завершение голосования. К открытию избирательных участков с одобрения властей собирались очереди по 100–150 человек. По сообщению начальника Политуправления Белорусского фронта Иванова, в день выборов депутатов в Народное собрание по Полесской области к 12 часам дня проголосовало 40 % избирателей, по Брестской — 41 %, по Бресту — 60 %, по Белостоку — 43 %, по Гродно — 43,8 %. В то же время низкий процент явки избирателей был отмечен в Ломжинском и Граевском уездах с польским населением: только 25 % к 14 часам. По мнению Ч. Гжеляка к 14 часам выборы, по сути, были завершены.

По оценкам партийного и военного руководства каждые последующие выборы оказывались для них труднее предыдущих. Об этом свидетельствует и перенос сроков выборов в Верховные Советы СССР и БССР с 25 февраля на 24 марта, а в местные советы — с 26 мая на 15 декабря 1940 г.

Со временем усложнялись задачи пропаганды. Многие жители Западной Белоруссии были разочарованы социально-экономической ситуацией, напуганы выселениями и арестами: «Собрания и митинги с одними и теми же звучными словами, возвышенными обещаниями стали докучать». Прибывшие с востока руководители отмечали, что крестьяне перестали интересоваться нашими беседами, так как знали уже не меньше. В Белостоке в марте 1940 г. «некоторые митинги проходили вяло, без подъема, при малочисленном количестве избирателей», 10 марта 1940 г. сорвалось собрание встречи избирателей с кандидатом на 67-м избирательном участке. В деревнях Ляховичи и Люцины Годутишковского района жители покинули собрание как только кандидат в депутаты Верховного Совета начал свое выступление, а в день выборов не участвовали в голосовании. С мест сообщали, что крестьяне слушать речей не хотят, а требуют мануфактуры, сахару и других продуктов. Местное население быстро подметило особенности советской пропаганды, говорили: «В «Правде» нет известий, а в «Известиях» нет правды». Рассказы о том, как хорошо жить в СССР неизбежно вызывали вопрос: «А когда же все это будет у нас?» В связи с этим появился новый тезис о том, что счастливую жизнь надо заработать: разгромить врагов, подтянуть живот, терпеть лишения, строить социализм. Активность военнослужащих в избирательной кампании местные жители объясняли по-своему. Так, в деревне Вансош говорили, что Красная армия ездит и собирает голоса, так как Англия и Франция предложили ей немедленно уйти с польской территории. Если не наберет голосов, то и уйдет, а тех, кто голосовал за советскую власть, будут вешать.

Очевидно, что РККА не выступала единственной агитационно-пропагандистской силой в Западной Белоруссии, но ее роль повышалась постоянным дефицитом кадров партработников соответствующих направлений. Так, в период выборов в Верховные Советы в Западной Белоруссии было еще только 2,5 тысяч и коммунистов. ЦК КП(б)Б в апреле 1940 г. констатировал, что отделы кадров и пропаганды ЦК проявили медлительность и не приняли «всех необходимых мер по подбору кадров для Западной Белоруссии». В итоге оказались не направлены на работу в западные области 25 заведующих отделами пропаганды и агитации, 25 заведующих парткабинетами. 273 пропагандиста. В июле 1940 г. ЦК КП(б)Б принял постановление отправить из восточных областей для работы в пограничных районах еще 250 человек, в числе которых 75 пропагандистов и 75 инструкторов обкомов.

Агитаторы из местного населения, хотя и отличались стремлением работать, но не пользовались доверием. Агитационная деятельность для многих белорусов и евреев, обучавшихся на 7-10-дневных курсах, могла стать трамплином в карьере, поэтому только по Белостокской области в период выборов в Верховные Советы было привлечено 17 тысяч агитаторов из местного населения. Однако многие агитаторы только числились на бумаге. Уровень грамотности жителей Западной Белоруссии был низким. В одной из докладных записок по Барановической области говорилось, что большая часть кадров политпросветработников имеют образование 3–4 класса, слишком молодые (17–18 лет) и «по культурно-политическому уровню не отличаются от уборщиков, работающих в тех же учреждениях». Считалось, что среди местных агитаторов появилось много «чуждых элементов»: бывшие старосты, офицеры, помещики, кулаки и т. д. Например, в Дуниловическом районе Вилейской области из 300 агитаторов райкомом было утверждено только 39 человек.

В силу такого положения спрос на военные кадры оставался высоким. Например, при выборах в местные советы в декабре 1940 г. по Жировецкому участку работало 25 активистов из местных и 25 — из военных [362]. Агитаторов, которые ходили по хуторам, продолжали называть по-военному «политруками» не только потому, что военнослужащие расквартированных частей были активно задействованы во всех значимых пропагандистских кампаниях, но и из-за тогдашней моды на военную форму: гимнастерку, ремень, галифе. [363].

Однако повсеместно начал подниматься вопрос о неподготовленности и приезжих агитаторов, не знающих местной ситуации. Агитация в целом носила однобокий характер: характеристика Конституции, внешней политики, социалистического строительства. Партийное руководство отмечало ее поверхностность и неконкретность. «Никто с характером польских партий не знакомится. Историю, экономику, законы Польши не изучает». - сетовал П. К. Пономаренко, который критиковал агитаторов, убежденных в том, что имеющихся у них знаний за глаза хватит для народа, отставшего на 20 лет. По мнению первого секретаря ЦК КП(б)Б, глубокой агитации не было ни у военных, ни у райкомовцев. Политрук Апреликов, например, во время занятий с избирателями, проживающими в Белостоке, задал вопрос: «Какую бы вы хотели власть — немецкую или советскую?». А собравшиеся стали активно его обсуждать. Вопрос о некомпетентности агитаторов в феврале 1940 г. поднимала даже «Правда». А вслед за ней и местная пресса.

Тем не менее, несмотря на подобные трудности, по оценке военного руководства, выборы проходили успешно. Во многом благодаря и другим формам пропаганды, которые использовались в Западной Белоруссии.

Для более эффективного воздействия на население личный состав Красной армии, в соответствии со специальными предписаниями, использовал показ кинофильмов, радио, патефоны, концерты армейской художественной самодеятельности, разучивание советских песен, и т. д. БФ имел два оборудованных динамиками автобуса, которые усиливали звук речи выступавших на митингах [364]. Во всех частях были радиоприемники и кинопередвижки, использовавшиеся для работы с населением в предвыборной кампании. Так, офицеры соединений 11-й армии в пунктах постоянной дислокации до 17 октября организовали около 200 киносеансов, которые посетили около 3 500 крестьян. 5-я стрелковая дивизия 3-й армии с 17 сентября по 8 октября 1939 г. дала 18 сеансов кинокартин для 12 300 человек населения, а 24-я кавалерийская дивизия — 71 сеанс для 24 106 жителей. Очевидно, что кинопередвижки и патефоны для усиления настроения праздника вывозились и в дни выборов.

Интерес населения к советским фильмам не угасал. В кинотеатрах были аншлаги. В условиях острого жилищного кризиса из-за нехватки помещений для армейских домов культуры кинофильмы показывали прямо на улице, под открытым небом, в поле, в лесу, на площадях. Демонстрировались фильмы «Ленин в Октябре», «Возвращение Максима», «Великое Зарево», «Шел солдат с фронта», «Щорс», «Трактористы», «Друзья из табора», «На границе», «Балтийцы», «Волочаевские дни» и др.