Иноземцы на русской службе

Еще подозревали инженера Мегре, который якобы мог решиться на убийство во имя интересов французской короны. Собственно, по очереди подозревали всех бывших в ту ночь в траншее, но верных доказательств так и не нашли. Тем не менее слухи об убийстве короля заговорщиками не затихали, пресечь их власти королевства оказались не в состоянии, а потому через 28 лет после гибели Карла, в 1746 году, по высочайшему распоряжению гроб покойного монарха вскрыли, чтобы установить точно — как именно его убили.

Добросовестный доктор Нейман набальзамировал труп Карла XII так прилежно, что тление его почти не тронуло. Раны на голове были тщательным образом осмотрены. Обнаружили отверстие в семь линий длиной и две шириной в правом виске, возле уха, на левой стороне весь висок был выбит пулей, пронзившей голову насквозь. Эксперты — медики и военные — высказали свое мнение: рану оставила не круглая пушечная картечь, а коническая ружейная пуля, выпущенная со стороны крепости. Расчеты, однако, показывали, что до места гибели Карла пули от неприятельских позиций долететь могли, но силы выстрела не хватило бы, чтобы пробить голову насквозь и выбить висок: пуля, выпущенная с ближайшей датской позиции, должна была остаться в черепе, если не застрять в самой ране. Значит, кто-то выстрелил в короля со значительно более близкого расстояния. Но кто?

Осенью 1750 года знаменитого стокгольмского проповедника Толлетадиуса, пастора стокгольмской церкви Св. Якова и Иоанна, срочно позвали к одру умиравшего генерал-майора барона Кронштедта, того самого, которому под Фредрикстеном досталось 4 тысячи талеров. Находящийся при смерти генерал, вцепившись в руку духовника, заклинал его немедленно отправиться к полковнику Штериорсу и потребовать от него именем Господа признания в том же, в чем терзаемый муками совести барон открылся пастору: они оба виновны в смерти короля шведов Карла XII.

Генерал Кронштедт в шведской армии заведовал огневой подготовкой и был известен как изобретатель методов скоростной стрельбы. Сам блестящий стрелок, барон подготовил немало офицеров, которых сегодня назвали бы снайперами, и одним из его учеников был Магнус Штериорс, получивший звание поручика в 1705 году. Спустя два года молодого офицера зачислили в отряд лейб-драбантов — личных телохранителей короля. Он побывал во всех переделках, которыми изобиловала биография его монарха. На него никогда не падала даже тень подозрения причастности к убийству короля. Тем не менее, исполняя волю умирающего, пастор отправился к Штериорсу и передал ему слова Кронштедта. Штериорс, к тому времени уже дослужившийся до полковника, ответил Толлетадиусу, что у умирающего, видимо, бред и он заговаривается. Выслушав ответ своего бывшего ученика, сообщенный ему пастором, барон вновь послал к нему Толлетадиуса, велев сказать: «Чтобы полковник не думал, будто я заговариваюсь, скажите ему, что он сделал “это” из карабина, висящего третьим на оружейной стене его кабинета».

Второе послание барона привело Штериорса в неописуемую ярость, и он выгнал пастора, требуя, чтобы его оставили в покое. Связанный обетом сохранения тайны исповеди, Толлетадиус никому ничего не сказал, образцово исполнив свой священнический долг. Лишь после смерти священника, последовавшей в 1759 году, в его бумагах обнаружили изложение рассказанного генералом Кронштедтом, из которого следовало, что Кронштедт по поручению заговорщиков подобрал стрелка, предложив эту роль Магнусу Штериорсу. Оба они в числе телохранителей, следовавших за королем повсюду, отправились той ночью в траншеи, но в ночной неразберихе ходов сообщений незаметно оторвались от общей группы и остались одни. Барон зарядил карабин и передал его Штериорсу. Поручик выбрался из траншеи и прокрался на ничейную землю между позициями враждующих сторон. Выждав момент, когда короля осветило ракетой, Магнус, не посрамив своего учителя, влепил в голову Карла пулю, а потом вернулся в шведские окопы незамеченным. Позже он получил 500 талеров наградных из воинской казны, разграбленной после убийства короля.

Обвинение Кронштедта нисколько не отразилось на карьере Штериорса — он дослужился до чина генерала кавалерии и умер в Стокгольме в 1762 году. Записи покойного пастора, изложившего содержание предсмертной исповеди барона Кронштедта, было недостаточно для официального обвинения.

Но это далеко не единственная версия. Многие были склонны видеть в гибели Карла XII «французский след» — в каком-то смысле для шведов этот вариант был гораздо приятнее признания того, что, возможно, самый доблестный король Швеции пал от руки телохранителя, получившего за это грязное дело плату деньгами из казны шведской армии, ограбленной шведскими генералами.

Уже совсем на излете XVIII столетия, в 1789 году, шведский король Густав III назвал еще одну причину, из-за которой могли убить короля Карла XII. В разговоре с французским посланником графом Карсом в Дроттнингхольмском замке его величество убежденно назвал Кронштедта и Штериорса непосредственными исполнителями убийства, за спинами которых стояли люди из окружения английского короля Георга I. По словам короля Густава, у него имелись бумаги, где был изложен план, разработанный испанским кардиналом Альберони и согласованный с Карлом. После взятия Фредриксхалла шведский король должен был с корпусом в 20 тысяч штыков отправиться от берегов Норвегии к Британским островам и, высадившись в Шотландии, поддержать армию сына короля Якова И, воевавшего против правившего Георга I, сына курфюрста Ганноверского и внучки английского короля Якова I. Что было в этой борьбе Карлу XII? Возможно, его убедили в том, что претензии претендента на английский трон более законны, нежели у Георга, и он, как рыцарь, согласился помочь. Не исключено, что ему захотелось «поставить на место» своего подданного, ведь родина короля Георга — Ганновер — была частью владений, которые Карл считал «временно утраченными». Немаловажно и то, что план кардинала Альберони нашел поддержку у королевского министра Герца — ему Карл полностью доверял. А коль скоро Карл всерьез намеревался отправиться за море, то вполне возможно, что англичане «позаботились» о том, чтобы король не смог эти планы осуществить.

Чтобы отыскать следы убийц, неоднократно предпринимались попытки реконструкции событий, связанных с гибелью короля. Противники «версии заговора» утверждали, что в голову Карлу XII попала пуля, выпущенная из так называемого «крепостного ружья». Это был род ручного огнестрельного оружия большей мощности и калибра, чем обычные ручные ружья. Выстрел из него производился со стационарной подставки, и предназначалось оно, чтобы обстреливать осаждавших на дальних подступах к укреплениям. Шведский врач Нистрон, убежденный сторонник «теории заговора», в 1907 году решил проверить версию с выстрелом из крепостного ружья. Сам Нистрон полагал, что прицельный выстрел на таком расстоянии невозможен, и собирался доказать это экспериментально. По его заказу изготовили точную копию крепостного ружья начала XVIII века. Доктор зарядил его порохом и пулями, аналогичными тем, что использовались при осаде Фредрикстена. На месте, где был убит Карл XII, установили мишень, по которой со стены Фредрикстена из реконструированного крепостного ружья сам Нистрон выпустил 24 пули. Результат эксперимента был поразителен: тринадцать пуль попали в цель! Так, доказывая невозможность случайной гибели короля, доктор доказал полную ее возможность.

Воинственному шведскому монарху его кончина, помимо шлейфа тайн и легенд, принесла еще и сомнительное первенство: кто бы ни был его убийца — солдат-датчанин или швед-заговорщик, но, сразив Карла XII снайперским выстрелом, он тем самым открыл счет главам государств, отправленных на тот свет подобным образом.

Воистину король Карл XII был великолепным учителем для столь близкого ему по возрасту и масштабности замыслов царю Петру. Он практически предварил его, совершив все возможные ошибки во внешней и внутренней политике. При этом в противостоянии с ним русская армия превратилось в современное войско. Еще один подарочек шведской короны — это многочисленные шведские пленные. Многие из них, видя, сколь скверно положение их страны, изъявили желание служить России. Так в русскую армию и флот влились сотни опытных офицеров и солдат, а на русскую гражданскую службу поступили сотни специалистов. Множество шведов обрусели, поселившись на берегах родной им Балтики, но уже являясь подданными русской короны.