Иноземцы на русской службе

В конце концов шведский король изрядно надоел Блистательной Порте. Дорогому гостю не раз намекали на то, что пора бы ему отправиться на родину и заняться делами собственного королевства, но он упорствовал, надеясь-таки втянуть Турцию в войну. Тогда не понимавшего тонких намеков загостившегося короля решили выставить из пределов Османской империи более решительными методами. В Бендеры направили отряд почетной стражи из тысячи турецких и татарских воинов, который должен был проводить Карла до границы. Но король заявил, что будет отбиваться, и изготовил к бою бывших с ним 300 шведских солдат и офицеров. Султан предусмотрел такой вариант развития событий, а потому у посланных им командиров имелись полномочия на применение силы. Кончилось все тем, что после рукопашной схватки со многими жертвами короля скрутили и отвезли в замок Демирташ. Более Карла не понуждали к отъезду, но зато лишили бесконтрольных контактов с внешним миром и возможности действовать. Расчет оказался точен — провалявшись на диванах месяца три, непоседа-король объявил о желании более не обременять своим присутствием Блистательную Порту и приказал своим придворным собираться в дорогу.

К осени 1714 года все было готово, и караван шведов в сопровождении почетного турецкого эскорта двинулся в дальний путь. На границе с Трансильванией король отпустил турецкий конвой и объявил своим подданным, что дальше поедет в сопровождении одного офицера. Приказав обозу идти к Штральзунду — крепости в шведской Померании — и быть там не позже чем через месяц, сам Карл, с подложными документами на имя капитана Фриска, в бешеной скачке пересек Трансильванию, Венгрию, Австрию, Баварию, миновал Вюртемберг, Гессен, Франкфурт и Ганновер и добрался до Штральзунда в две недели.

У короля Карла был резон поспешать с возвращением. Пока их величеству угодно было наслаждаться военными приключениями и политическими интригами в дальних краях, в его собственном королевстве дела пошли совсем худо. В Прибалтике русские взяли Ревель и Ригу, в Финляндии русский флаг развевался над Кексгольмом, Выборгом, Гельсингфорсом и Або. Союзники императора Петра громили шведов в Померании, под их натиском пали Бремен, Штеттен, Ганновер и Бранденбург. Вскоре после возвращения Карла сдался Штральзунд, который королю пришлось покинуть под обстрелом вражеской артиллерии, спасаясь от нового пленения на небольшом гребном судне.

Лишь в 1715 году он вернулся на шведскую землю после многих лет отсутствия. Все было точно так, как описывалось в любимых им рыцарских романах, — странствующий рыцарь, вернувшись домой нищим, застал там сплошные неурядицы. Но с его возвращением все стало только хуже, потому что король все еще хотел воевать. Многие как подобие золотого века вспоминали времена, когда его увлечения ограничивались скачками, охотами, балами и рыцарскими романами.

Разговоры о том, что продолжение войны обернется экономической катастрофой, совершенно не пугали короля-рыцаря, полагавшего, что, если он сам довольствуется одним мундиром и переменой белья, питается из солдатского котла, значит, и подданные могут потерпеть, покуда он разгромит всех врагов королевства и лютеранской веры. По приказу Карла полки пополнялись рекрутами, опять отливались пушки, заготавливался фураж и продовольствие, штабы разрабатывали планы новых компаний. Недовольство подданных между тем росло.

Свою штаб-квартиру король разместил в Лунде, объявив, что в столицу королевства вернется только победителем. Осенью 1718 года он повел свою армию против датчан, направив наступление на город Фредриксхалл, стратегически важный пункт обороны всей Южной Норвегии. Подходы к Фредриксхаллу прикрывал горный замок Фредрикстен, мощная крепость с несколькими внешними укреплениями. Под стены Фредрикстена шведы пришли 1 ноября, заперев в осаде гарнизон в 1800 солдат и офицеров. Охваченный боевым задором, король лично руководил всеми осадными работами. В ночь с 17 на 18 декабря он пожелал лично инспектировать ход земляных работ. Его сопровождали личный адъютант, итальянец капитан Маркетти, капитан лейб-гвардии Кнут Пассе, генерал-майор от кавалерии фон Шверин, саперный капитан Шульц, лейтенант-инженер Карлберг, а также команда иностранных военных инженеров — два немца и четверо французов. В траншеях к свите короля примкнул адъютант и личный секретарь генералиссимуса Фридриха Гессен-Касельского французский офицер Андре Сикр, хоть никаких очевидных причин присутствовать в тот час и в том месте у него не было.

Около девяти часов вечера Карл в очередной раз поднялся на бруствер и при вспышках осветительных ракет, пускавшихся из замка, осмотрел ход работ в подзорную трубу. В траншее у его ног стоял французский полковник инженер Мегре, которому король отдавал распоряжения. Потом король замолчал. После долгой паузы офицеры окликнули его из траншеи, но он не отозвался. Тогда адъютанты поднялись на бруствер и при свете очередной датской ракеты увидели, что король лежит, уткнувшись носом в землю. Когда его перевернули и осмотрели, оказалось что Карл XII мертв — у него была прострелена голова.

Тело погибшего монарха на носилках вынесли с передовых позиций и доставили в палатку главного штаба, передав в распоряжение лейб-медика и личного друга покойного Мельхиора Неймана, который стал готовить все необходимое для бальзамирования.

Уже на другой день собравшийся в шведском лагере военный совет в связи с кончиной короля решил прекратить поход. Осада была снята на следующий день после гибели короля, а принявшие на себя команду генералы разделили воинскую казну, состоявшую из ста тысяч талеров. Герцог Голштин-Готторпский получил 6 тысяч, фельдмаршалы Ренскольд и Мёрнер — по 12 тысяч. Старшим офицерам выдали по 600 талеров, а генерал-майорам по 800 — всем, за исключением генерал-майора Кронштедта, которому перепало аж 4 тысячи талеров.

В суматохе поспешного отступления и суеты, связанной со сменой правления, никакого расследования смерти Карла XII «по горячим следам» не производилось. Не был даже составлен официальный протокол об обстоятельствах его гибели! Всех причастных к этой истории вполне удовлетворила версия, согласно которой в голову короля попала картечь «величиной с голубиное яйцо», выпущенная по траншеям шведов из крепостной пушки. Таким образом, главной виновницей гибели Карла XII объявлялась военная случайность, не щадящая ни королей, ни простолюдинов.

Однако помимо официальной версии почти сразу же после смерти Карла возникла и другая, предполагавшая, что короля под Фредрикстеном убили заговорщики. Подозрение это родилось не на пустом месте: слишком уж много желающих отправить шведского монарха к праотцам находилось в рядах его собственного войска.

Еще пребывая в Турции, король пытался наложить вето на сбор дворянского сейма, на которое, впрочем, не обратили внимания — сейм собрался в 1714 году, и было принято решение склонить короля к поискам мира. В свою очередь, Карл игнорировал это постановление и мира заключать не стал. Как бы то ни было, у него появилась оппозиция — аристократическая партия, главой которой считался гессенский герцог Фридрих, в 1715 году сочетавшийся законным браком с принцессой Ульрикой-Элеонорой, единственной сестрой и наследницей его величества Карла XII. И в том, что в лагере Карла XII были приверженцы этой партии, сомневаться не приходится. Кроме того, не исключено, что шведские заговорщики вступили в связь с несколькими европейскими дворами, которым мешал король, готовый воевать за честь и славу хоть с целым светом, невзирая на интересы «грандпасьянса европейской политики».

Первое время главным подозреваемым был личный королевский адъютант Андре Сикр — предполагали, что это он убил короля, чтобы расчистить путь к власти для своего покровителя принца Фридриха. Но у Сикра было твердое алиби — в ту ночь рядом с ним в траншее было еще несколько человек, которые показали, что никто из присутствовавших не стрелял. К тому же Сикр стоял так близко к королю, что выстрели он, в ране и вокруг нее непременно остались бы следы пороха, а их не было.