Богдан Хмельницкий

Барабаша и издавна заслужил доверие поляков. Как бы то ни было, этот старшой,

увидя, чем кончилась попытка короля, рассчел, что паны сильнее короля и угождать

надобно им, а не 'королю, а потому спрятал королевскую привилегию и никому ее не

показывал. Между тем вести о предпринимаемой войне возбудили толки и волнения

между козаками. Старшбй старался их удерживать.

«Не верьте новизне, а держитесь старины, — говорил он, — лучше для вас будет.

Не слушайте толков: прикажут идти в поход в Крым или на*море—пойдете, а не

прикажутъ—должны повиноваться».

В то же время он казнил Козаков за малейший ропот, а владельцы и их управители,

во многих местах жиды, замечая беспокойный дух в русских хлопах, мучили их и

убивали по одним подозрениям. Тогда Хмельницкий говорил:

«Вот что они с нами делают: когда нужно идти на войну, то ласкают нас, чтобы

выставить на убой, а когда нет опасности, то мы у нихъ—собачья кровь, последние из

людей».

Hist. belli cos. polon., 40.

136

Новый сейм был назначен к 1-му мая будущего года.

Последняя неудача расстроила короля; он • был убит духом и слабел телом; новые

беспокойства терзали его; шляхта, одержавшая верх над королевскою властью, не

переставала разглашать, что войско было собрано с целью попрать шляхетскую

свободу. Через год умер й сын короля. Говорят, Владислав сказал тогда: .

«Боже мой! зачем ты не взял у меня сына до сейма: я бы тогда нн за что не оставил

своих предприятий!» х).

Хмельницкий задумал воспользоваться королевскою привилегиею для возвращения

соотечественникам свободы, и «штучно», по выражению летописца 2), похитил ее у

Барабаша (а по Самовидцу—у Ильяша), когда тот не хотел объявить о ней народу.

Хмедьницкий созвал в своем поместье Суботове' гостей, на званый обед, в день

Николая Чудотворца, 6-го декабря 3). Старший! был в числе собеседников. Гости гуляли

в доме; на дворе угощали калек и нищих.

Скоро некоторые из гостей начали наклонять головы; переяславский полковник

Кречовский растянулся на лавке. Старшбй был еще на ногах; Хмельницкий следил

пристально за ним, разгульно помахивая чаркою, точил балы и, как бы невзначай,

упомянул о привилегии.

«Что ты, любезный кум, держишь лист королевский?-—-сказал он:— дай мне его

прочитать теперь».

— «На что тебе, куманек, читать его?—отвечает старшбй откровеннопьяный:—мы

податей не платим, в войске польском не служим. Лучше нам, начальникам, брать

деньги без счету, а дорогия сукна без меры, чем, потакая черни, таскаться по лесам да

буеракам, да своим же телом комаров, как медведей, кормить».

Хмельницкий одобрил мысль кума и начал ему щедрее подливать вина. Скоро у

гостя не ворочается язык; он хочет встать—ноги подламываются; он упал на постель и

заснул мертвецки. Хмельницкий взял у сонного шапку и платок, и позвал своего джуру,

—так назывались молодые козаки, которые служили у старых, подобно как у западных

рыцарей армигеры.

«Скорей садись на лошадь,—сказал он,—стуиай к панье Барабашихе и скажи, что

её пан приказал отдать тот лист, который получил от короля».

Джура ночью прискакал в Черкасы.

Панья спала и, услышав стук, выскочила.

«Нани, — сказал джура: — заиилыс паны с твоим паном, порубают; так вин

прислав, щоб дали ти права, що од короля прислаиИЬи».

«Лихом ему занудилос, що з Хмелъницъким гул.чти охотилось,— отвечала

испуганная Барабашиха.— Оттам в стини пид воритьми в глухим кинци у пуздерку в

земли.

Джура отыскал погребец и ускакал с привилегиею 4).

11 Histor pancnv. Wfad. ИУ, Kwiatk.

2)

Истор. о през. бр.

3)

Лет. Велич., I, 28.

4)

Народи, пред. Сбора, украинск. пее. Маке., I, 64—67.—Истор. о през. бр.— Лет.

Велич., I, 29. Летоп. Самов., 8.—Amial. Polon. Clim., I, 23.

137

С тех пор важный для козачества документ находился у Хмельницкого, а старшой

постоянно думал о том, как бы погубить Хмельницкого. Он говорил о нем козацкому

коммиссару Шембергу, описывал его опасным человеком коронному гетману, а в

особенности изображал его с дурной стороны старосте Чигиринскому,

Конецпольскому; в старостве этого пана жил Хмельницкий.

В самом деле, распространилась весть о привилегии; пошли толки. Один козацкий

сотник, Ония, доносил на Хмельницкого 1). Зиновия не любили паны, не любили и

шляхтичи, поставленные в звании козацких старшин; не любили его за преданность

своенародности, да еще и по зависти. Выл у Хмельницкого хутор Суботов, в полуторе

мили от Чигирина. Прежний Чигиринский староста, Данилович, подарил отцу

Хмельницкого подосу пустопорожней земли в награду за услуги. Гетман

Конецпольский, стараясь о распространении народонаселения в Украине, позволил

Зиновию населить отцовскую землю. В тот век, как было сказано, делалось так, что

если у владельца много земли, а мало работников, то он обещает поселянам, которые

согласятся яшть на его земле, льготы, то-ееть: они будут меньше исправлять

повинностей на помещика против обыкновения, или им дадут больше земли и какие-

нибудь угодья. Так поступал и Хмельницкий. У природного козака, и притом

православного, лучше было жить, чем у польского пана-католика, а потому хутор скоро

заселился и Хмельницкий жил состоятельно. Соседним владельцам не нравилось такое

возвышение козака, а особенно ненавидел Хмельницкого Чаплинский, подстароста или

дозорца Конецпольского 2).

Мало того, что Чаплинский ненавидел Хмельницкого, как шляхтич козака, он был с

ним и в личной вражде. Они поссорились за какую-то польку, которую Хмельницкий

взял себе второю женою, как кажется, невенчанною, после смерти первой своей жены

Анны Сомковны, от которой у него осталось трое сыновей и две дочери. Чаплинский

искал случая сделать пакость сопернику. Уже был такой случай. Конецпольский

воротился из чужих краев и хотел показать свое военное искусство. Услышал он, что

где-то в степи проявился татарский загон, и приказал своей надворной команде и

козакам Чигиринского полка идти в поход 3). Хмельницкому велено было выступить с

козаками. Чаплинский научил какого-то козака Дачевского свести со света

Хмельницкого во время битвы.

Где-то встретились козаки и поляки с татарами; началась стычка; Дачевский в

суматохе подскочил к Хмельницкому и ударил его в голову; но удар был не меток. У

Хмельницкого только слетела с головы шапка-мисюрка. «Ах, прости меня,—сказал

Дачевский, — я думал, что это татаринъ». Однако, от удара заболела у Хмельницкого

голова; он смешался и сделал ошибку в команде. Этим воспользовался враг 4).

’) Annal. Polon. Clim., I, 24.—Pam. do panow. Zygm. III, Wl. IV i Jan. Kaz., I,

271,—О том, что слѵч. в Укр., 7

2) Histor. belli cos. polon., 41.—Иетор. о през. бр.—Pam. о -vvojn. kozac. za Chmieln.,

6.

3)

Histor. belli cos. polon., 41.

4)

Раш. о dziejacb i pismien. SIow., I, 320,—Engel. Gesch. d. Ukr., 137.

138

Чаплинский приступил к Конецпольскому, который был тогда очень доволен тем,

что отбил у татар пленников и скот. Подстароста начал порицать Хмельницкого пред

паном, называл трусом, неспособным к военному делу, а себя выставлял храбрецом,

восхвалял свою верность и преданность старосте и просил награды за свои подвиги.

«Много лет служу я вам, милостивый пан,—говорил он,—и не получил ничего;

между тем неблагодарные, изменники и трусы пользуются вашими благодеяниями.

Подарите мне Суботов, которым владеет Хмельницкий. От меня, верного дворянина,

получите больше пользы, нежели от негодного козака».

«Я почел бы за большое себе бесчестие нарушать распоряжения прежнего старосты