Древнегреческие праздники в Элладе и Северном Причерноморье

В сохранившейся античной литературе отсутствуют рассказы о праздниках на Левке, есть лишь описания жертвоприношений и разнообразных даров герою (Arrian. Peripl. 32-33). Всему этому должен был соответствовать определенный церемониал. Найденные на острове монеты разных городов показывают, что почтить Ахилла приезжали греки из многих государств. Весьма вероятно, что здесь в период судоходства справляли праздник героя; ведь устраивались игры на острове Ахиллов Дром, куда также, судя по находкам монет, приставали многие греческие мореходы. На Левке эллины воздвигали статуи, ставили посвятительные надписи, приносили в дар геммы и всевозможные сосуды, на которых дарители зачастую прочерчивали посвящения Ахиллу; в нескольких лапидарных надписях и граффити он назван владыкой острова [676].

Земля Левки считалась собственностью героя, поэтому там запрещалось кому-либо селиться и даже оставаться на ночь. Вероятно, запрет не распространялся на жрецов и других служителей Ахилла; ведь следовало смотреть за порядком в храме, указывать, как исполнять те или иные ритуалы, совершать жертвоприношения, принимать дары и размещать их в надлежащих местах [677]. Наверное, жрецы прибывали сюда из Ольвии, под патронатом которой остров находился до римского времени. В их ведении находились также праздники Ахилла, и, наверное, к ним приурочивали открытие в торжественной обстановке статуй и почетных декретов в честь тех, кто заботился о святилище. В их числе был ольвиополит, изгнавший с острова морских разбойников, и удостоенный за это конной статуи (IPE I2. 325).

Итак, по имеющимся в нашем распоряжении письменным и археологическим источникам крупные праздники героев в Северном Причерноморье справлялись в честь Геракла и Ахилла. Можно предположить, что здесь существовали какие-то праздники и других героев, например, Диоскуров, имя которых встречается среди ольвийских посвятительных граффити [678].

ГЛАВА X. ДОМАШНИЕ ПРАЗДНИКИ

Свадьба

Свадьба – важнейший праздник, справлявшийся почти в каждой семье. У всех народов свадьбы сопровождались особыми обрядами, выработанными веками и нередко сохранявшими очень древние ритуалы. К сожалению, в сочинениях античных авторов не сохранилось последовательного описания свадебных торжеств у эллинов. Наши знания об этом складываются из отдельных упоминаний разных писателей, начиная с «Илиады» Гомера (XVIII, 492-496), а также из изображений, в первую очередь на аттических вазах, которые развозили по всему греческому миру.

Хотя в каждом греческом государстве имелись свои особые черты брачного ритуала, изменявшиеся на всем протяжении античности, основные моменты свадьбы оставались общими для всех эллинов [679]. Это подтверждается тем, что росписи ваз VI-IV вв. до н. э. иллюстрируют сведения о свадебных обрядах у позднеантичных авторов таких, как Гесихий и Поллукс. В их словарях указаны названия трех свадебных дней и описаны многие ритуалы.

Греки считали брак божественным установлением, и потому свадьба сопровождалась молитвами и жертвоприношениями. Свадьбы в основном играли зимой; в Афинах даже название одного зимнего месяца Гамелион было произведено от глагола жениться. Различались благоприятные и неблагоприятные дни для брака, к первым относились полнолуние и дни растущей луны.

Дома жениха и невесты празднично убирали, двери украшали зеленью и гирляндами цветов. Праздник включал три основных акта: обряды и угощение в доме невесты, торжественная процессия молодых в сопровождении родственников и друзей к дому жениха и там заключительный этап свадьбы с пиром, проводами новобрачных в спальню, а утром подношение подарков. В бедных семьях свадьбу играли в один день, состоятельные граждане устраивали трехдневные торжества. Первый день назывался проаулия, то есть вступительным, второй посвящался церемонии свадьбы, третий послесвадебный назывался эпаулией. Другое название этого дня анакалюптерия происходит от того, что невеста в этот день появлялась без фаты, закрывавшей ее лицо накануне.

Свадебные церемонии начинались утром со священного омовения невесты и жениха водой из определенного источника или реки. Известно, что в Афинах брали воду из источника Каллироя, называвшегося также Эннеакрус, а в Фивах – из реки Исмен (Eur. Phoen. 347). Воду должен был принести мальчик или девочка из ближайших родственников вступающих в брак. Такого ребенка называли лутрофором, то есть несущим воду для омовения, и тем же словом обозначали врученный ему сосуд. В состоятельных семьях для этого приобретали лутрофор с одной или двумя ручками и очень вытянутым горлом, нередко украшенный рисунками со свадебными сценами [680].

Для церемонии нагревания воды и омовения, а также для свадебного подарка предназначались наряду с лутрофором сосуды особой формы, называемые в научной литературе свадебными лебетами или кальпидами. Эти двуручные вазы с крышками воспроизводили форму котелка для нагревания воды и имели либо низкий поддон ( рис. 71), либо высокую конусообразную подставку ( рис. 72). Судя по вазовым рисункам, для ритуальных церемоний полагался один лутрофор и два лебета на высоких подставках. Когда они стояли в гинекее, то в них помещали ветви каких-то определенных для свадьбы растений [681].

Несколько расписанных свадебными сценами краснофигурных ваз такой редкой формы найдено на Боспоре. Они датируются концом V-IV вв. до н. э., но в Элладе они известны и в архаический период, например, чернофигурный лебет первой половины VI в. до н. э., украшенный изображением свадебного поезда Менелая и Елены [682]. В V в. до н. э. появились краснофигурные лебеты, но часть таких ваз на высоких подставках продолжали украшать чернофигурной росписью, давно вышедшей из моды. Уцелевшие до наших дней самые поздние чернофигурные лебеты относятся к середине V в. до н. э. [683], однако изображение подобного чернофигурного сосуда среди подарков невесте на найденной в Пантикапее вазе мастера Марсия ( рис. 73) указывает на сохранение старой манеры росписи по крайней мере до середины IV в. до н. э.; так в свадебных церемониях проявлялась приверженность к давним традициям.

К начальным ритуалам свадьбы принадлежал также обряд посвящения какой-нибудь богине девичьего пояса невесты, локона ее волос и детских игрушек. Об этом неоднократно писали авторы эпиграмм, собранных в «Палатинской антологии» (VI, 280; VII, 59, 206, 207, 211, 266, 276, 281 и др.). Напомним, что многие девушки выходили замуж очень рано в 13-14 лет (Xen. Oic. VII, 5). В классический период появилось понимание, что женщины по своему физическому развитию позже становятся созревшими для брачной жизни и рождения детей, и поэтому их надо отдавать замуж между 16 и 20 годами (Plat. Leg. 772 d-e; Aristot. Pol. VII, 35). На практике это соблюдалось далеко не всегда, потому что девочки считались обузой в семье, и от них стремились поскорее избавиться. Мужчины же вступали в брак значительно позже [684] и рассматривали его как деловое предприятие «для рождения детей и для верной охраны домашнего имущества» (Dem. LIX, 122). При решении о свадьбе ведущую роль обычно играли родители, интересовавшиеся не чувствами детей, а практической выгодой. Поэтому часто браки заключались между родственниками, чтобы сохранить имущество внутри рода [685].