Тринадцатый знак

- Согласен, наша государственная система не здорова, но она не бессильна. Будь уверена, левых радикалов рано или поздно заставит считаться с реальностью и приспособиться.

- Не знаю, какая судьба их ждет, - заметила Кристина, смешивая джин с тоником, - но я предпочитаю просто любоваться цветами, наблюдать за облаками и видеть, как люди отвечают на твою улыбку. Получать истинное наслаждение от свежего, холодного молока без искусственных добавок, от чтения Шекспира и Сэллинджера, музыки Баха и Леннона, носить мягкие, протертые джинсы и кроссовки, а не лакированные туфельки. Сидеть у костра на берегу озера в компании единомышленников... Мне ненавистна бездеятельность, однако изматывающего физического труда я тоже не приемлю. Когда вижу огромную пропасть между словами и делами взрослых, меня выворачивает наизнанку. Неужели именно так вы понимаете "честную игру", свободу и смысл жизни?

- Когда тебе стукнет тридцать, ты увидишь, насколько все сложно и неоднозначно, идеализм уступит место реализму и можно предвидеть, как уже ты будешь объяснять своим детям, почему не удается решить вечные проблемы бытия. Посмотри вокруг, недовольны не вы одни. Почтальоны, полицейские, пожарники, рабочие - все требуют перемен. Члены профсоюзов смещают своих руководителей, солдаты дезертируют или не подчиняются приказам, священники отрекаются от своих архиепископов. Все больше людей не признают лояльности государственных институтов и не подчиняются законам. Не только молодые обеспокоены качеством жизни.

- Не хотите ли вы просто примирить нас с большим бизнесом, правительством и законами, которые нельзя оправдать? - усмехнулась Кристина.

- Нелегко изменить существующий порядок, но возможно, и сегодня даже легче, чем раньше. Сейчас люди делают то, что не осмеливались в прошлом. Никто не обязан иметь работу, которая его не удовлетворяет, ты сама - тому свидетельство. Важные изменения в обществе всегда происходят постепенно, в результате сложного взаимодействия сил и интересов. Твое же поколение должно найти свое место в обществе, не изменяя себе и своим принципам. Трудно сохранить независимость личности, участвуя в делах государства, но сделав нужное усилие, вы станете частью пирамиды власти и сможете влиять на ход событий.

- Я и мои друзья никогда не станем бороться за власть! - парировала Кристина, словно давая понять, что тема исчерпана.

Отец пожал плечами, обратился ко мне:

- Если верить классикам русской литературы, а недавно я с интересом прочел Ивана Бунина, то выходит, что, в отличие от европейцев, русским присуща страсть к самоистреблению, которая и послужила одной из причин крайнего дворянского оскудения в царской России. Одновременно с этим алчность купеческого стяжательства перемежалась с диким мотовством, а затем проклятиями тому и другому и горькими пьяными слезами о своем окаянстве. Вашим соотечественникам приписывают и склонность упиваться собственными страданиями, заниматься самоистязанием, гордо успокаивая себя тем, что они живут якобы особой, скромной жизнью, лучше которой нет и не может быть, ибо считают ее проявлением исконного духа России. Похвально, конечно, но не слишком ли много показного в проявлении такой гордости?

- Наверное, всего названного вами, в том числе и по-казного, у нас на душу населения приходится ничуть не больше, чем в любой другой стране. Разве есть в мире народы, слова которых всегда в ладу с делами их, а чувства подчиняются лишь здравому смыслу? Русские же и американцы, насколько позволяет судить мой опыт, во многом дополняют друг друга: отцветающее у вас - у нас идет в рост и наоборот. А показуха везде одинакова, только повсюду со своим собственным национальным оттенком. Что касается нашей литературной классики, ее полезно знать тому, кто хочет понять нас. И все-таки, для познания национального характера гораздо важнее, на мой взгляд, живое общение.

- Я не хотел подчеркнуть свое национальное превосходство, - пояснил отец Кристины, - просто имел в виду, что обоим нашим народам нужно постоянно от-стаивать свое достоинство, видеть собственные недостатки и пороки, не успокаиваться на достигнутом, чувствовать новые знамения времени - иначе обе наши нации ждут паралич воли и духовное вырождение. Тысячелетия мировой истории дали нам хороший урок мудрости - не ждать еще одного пришествия Христа, а найти в себе силы и мужество загнать вглубь гены варвара.

- Причины насилия и преступности можно искать в социальных факторах, но одновременно их можно усматривать и в унаследованной или приобретенной эмоциональной неустойчивости. Критический предел наступает у личностей эгоцентричных, равнодушных, непомерно тщеславных и фанатичных. И проявиться это может бессознательно, внезапно, под влиянием аффекта, когда человек уже не контролирует себя. Но вот стоит возбуждению пройти, эмоциям остыть, совершивший преступление опять входит в привычное состояние меланхолии и безразличия к окружающим.

- Ты знаешь, аналогичное происходит и у людей гениальных. Благодаря недюжинным интеллектуальным способностям им легче придумывать аргументы в подтверждение своих идей, но закон динамичного равновесия заставляет их дорого платить за свои преимущества. Чувствительность у них высочайшая, правда, несколько односторонняя. Они порою зацикливаются на своих идеях, ставших главным стимулом жизни. А разве не актуальна сегодня теория профессора Ламброзо, считавшего, что сумасшествие передается по наследству и усиливается с каждым новым поколением, в то время как наследственная гениальность составляет все более редчайшее исключение?

- Немало было и выдающихся личностей, ставших рабами своих страстей, чья гениальность сопровождалась манией величия и преследования, бессердечностью к ближним и злоупотреблением властью. Иногда, общаясь даже с давно знакомым человеком, видишь его вдруг непохожим на самого себя, будто перед тобой совсем не он. Обычно меланхоличный, застенчивый, немногословный, под влиянием неведомого возбуждения он становится необычайно красноречивым, дерзким, неординарно мыслящим.

- Кстати, работая в ООН и опираясь на опыт многих стран, я стал смотреть иными глазами и на эти неуловимые "сбои чувств". Видимо, существует и еще одно страшное заболевание, помимо СПИДа и рака, независимое от уровня развития цивилизации. Это нравственное помешательство, когда большими группами людей завладевают грандиозные идеи, рожденные воображением правителей или рвущихся к власти, настроенные на оголтелом национализме или идеях коренного реформирования общества. Они привлекают широкие слои населения, давая простейшие ответы на самые сложные вопросы, легко сбрасывают с пьедестала признанных идолов, в своей вере несокрушимы и проповедуют ее со жгучей страстью, без тени сомнения в собственной правоте. Одержимые тягой к новизне и ко всему необычному, люди находят в таких "пророках" ожидаемое, хотя по сути ничего нового в предлагаемых политических реформах нет, а на практике они мало приемлемы. И происходит все это вопреки тому, чему нас должна была уже научить история не благоговеть перед гениальными личностями, склонными к состоянию аффекта и психическому расстройству, ведущим в свою очередь к криминальным эксцессам. К сожалению, выдающиеся способности гениев, особенно часто встречающихся среди политических реформаторов, все еще не вызывают у большинства людей должной настороженности.

- Могу ли и я принять участие в этом высоком диалоге? - прервала нас Кристина. - Хочу загадать вам одну загадку. Чем отличается Джон от Ивана? Вот вам вариант - что у нашего Джона называется "боллз", у Ивана звучит иначе. Всего лишь звучит, а разницы между ними нет никакой.

В этот момент раздался телефонный звонок, и Кристина отошла.

- В глубине души я ей завидую и даже не жалею, что над нею потеряна отцовская власть, - сказал отец, когда мы отсмеялись. - Впрочем, была ли эта власть? Наши с женой поступки, наверное, влияли на дочь одновременно с генетическими факторами. Мы никогда не пытались культивировать в ней вундеркинда, не были суровы к ней, равно как и слишком снисходительны к ее шалостям и капризам...