Первые цивилизации

В подгорных оазисах в это время происходит дальнейшая концентрация жителей в крупных поселениях, приобретающих внешние черты урбанистических центров. Так, в районе Меана-Чаача забрасывается сравнительно крупный поселок Иглынлы-депе, население которого, судя по всему, переходит на соседний Алтын, где осваивается значительная территория к югу от поселения поры среднего энеолита. Эта южная часть сразу же ограждается обводной стеной, построенной из сырцового кирпича, имеющей толщину 1.4—1.7 м и усиленной по фасаду прямоугольными башнями-контрфорсами. Ранние обводные стены образовывали ступенчатый фундамент для более поздних. В стенах устраивались проходы шириной около 1.7 м и имелись более значительные ворота, вымощенные булыжником, обеспечивающим прохождение в дождливую погоду колесных экипажей. Широкие раскопки Кара-депе выявили тенденцию к планировочной организации и внутреннего пространства крупных центров (Массон, 1960а, 1982ж). В середине поселка располагался обширный незастроенный участок — своего рода площадь, на которую выходили уличные артерии, имевшие ширину до 2 м. Непосредственно к площади примыкал большой комплекс, который есть все основания рассматривать как культовый (Хлопин, 1971; Массон, 1982ж, с. 39). Его ядро образовывали два крупных, подквадратных в плане святилища с прямоугольными очагами-подиумами. Вдоль святилищ шла вытянутая в длину группа небольших складских помещений, а с другой стороны располагался обширный хозяйственный двор. Обнаруженные на этом участке мраморная статуэтка и обломки целой группы изящных сосудов из мраморовидного известняка скорее всего принадлежали к числу вотивных объектов. Этот карадепинский комплекс можно рассматривать как сооружение протохрамового типа, бывшее не только местом обрядовых церемоний, но в известной мере центром хозяйственной деятельности, в частности местом хранения резервного и семенного фонда общины в целом.

Достаточно четко устанавливаются стандарты жилых домов, возводившихся как на западных, так и на восточных памятниках. На Кара-депе это были обширные многокомнатные массивы, где исходную планировочную единицу образовывал комплекс из двух помещений — относительно крупной жилой комнаты с отопительным очагом и примыкающего к нему узкого подсобного строения. Каждый дом-массив состоял из 4—6 таких планировочных единиц, но имел также общий хозяйственный двор, зернохранилище, основание которого образовывали ряды параллельных стен, и общую кухню. Аналогичные многокомнатные дома раскопаны и в восточной группе поселений — на Геоксюре и Чонг-депе. В их состав входили небольшие помещения с круглыми дисковидными очагами-алтарями, что позволяет рассматривать их как домовые святилища. Сходные черты обнаруживаются в строениях Саразма, расположенного в верхнем течении р. Зеравшан (Исаков, 1986). Здесь открыто святилище с круглыми дисковидными очагами, причем на стенах его имелась полихромная роспись, повторяющая геометрические узоры расписной керамики геоксюрского стиля. Определенные изменения наблюдаются по сравнению со временем Намазга II и в погребальных обрядах. Наряду с сохраняющимися традиционными одиночными погребениями появляются коллективные усыпальницы, в которые помещалось до 20 усопших. В восточной группе поселений распространены овальные в плане гробницы с ложносводчатым перекрытием из сырцового кирпича (Геоксюр I, Алтын-депе).

Керамика рассматриваемого времени принадлежит к числу замечательных памятников прикладного искусства. Так, на Кара-депе расписывались миски различных форм, чаши, кубки, горшковидные сосуды и кувшины с невысоким горлом. Преобладал дробный геометрический рисунок, где составляющие элементы, включая фигуры крестов и полукрестов, миниатюризованы и порой не воспринимаются как самостоятельный, значимый элемент композиции. Специфической особенностью керамики карадепинского стиля является широкое распространение зооморфных мотивов, среди которых преобладают изображения козлов с крутыми рогами, воспроизводимых преимущественно в реалистической манере. Второе место занимают фигуры пятнистых животных, изображаемые более условно. С ними лишь при построении генетической цепочки можно идентифицировать барсов. Довольно часты изображения птиц, обычно встречающихся в сочетании с солярными кругами, реже попадаются фигуры орлов в геральдической позе с распростертыми крыльями. Расписная посуда составляет около 20 % всего керамического комплекса. Лишенные росписи сосуды в основном имеют поверхность зеленовато-белого цвета, но имеется и серолощеная посуда, в том числе вазы на высокой ножке.

Рис. 36. Алтын-депе. Позднеэнеолитический комплекс. Конец IV—начало III

тыс. до н. э.

При орнаментации посуды геоксюрского стиля в отличие от Кара-депе широко используется полихромная роспись черным и красным по кремовому фону; геометрические фигуры — кресты, полукресты и другие элементы крупны, массивны, не затеряны в дробном рисунке геометрической орнаментации. Зооморфные фигуры более редки и представлены геометризи-рованными фигурами животных. Так, туловища рогатых копытных (скорее всего козлов) прямоугольны, стилизованы под общую геометрию орнамента. Под брюхом помещен треугольник с фигурой полукреста внутри, что также сделано в рамках общего стилевого решения геометрических композиций.

Медные изделия, находимые при раскопках, по-прежнему малочисленны. Это четырехгранные в сечении шилья, совкообразные долота, булавки с лопаточковидным навершием, разные варианты плоских двусторонних ножей, круглые, слегка вогнутые зеркала без ручки. Вместе с тем изучение каменных орудий труда, проведенное в широких масштабах на поселении Алтын-депе, указывает на широкое распространение обработки металла (Массон, 1983а). Среди весьма многочисленных и разнообразных орудий имеются специальные молоты для измельчения руды, отбойники, а также оселки и абразивы, служившие для заточки и подправки медных орудий труда. Многочисленность каменных орудий для обработки руды указывает, что из мест добычи доставлялась сама руда, а не только выплавленные слитки, как это предполагалось ранее (Коробкова, 1986).

Важным памятником художественных промыслов и одновременно духовного производства является терракота, представленная яркими образцами как в западной, так и в восточной группе памятников. Женские статуэтки воспроизводят сидящую фигуру с изящной плавной линией бедер и ног, что заметно отличает их от тяжеловесных матрон времени Намазга II. Роспись на фигурках заменяют различного рода налепы и резные линии. Встречаются терракоты с тяжелыми подпрямоугольными плечами, иногда руки сложены под грудью. Головы обычно имеют клювовидный профиль. Иногда на спине помещен налеп, изображающий тяжелую косу, а по обеим сторонам головы воспроизведены эсовидные подвески. Весьма примечательно появление мужских статуэток — сидящих, обычно схематичных, и стоящих, с тяжелыми подквадратными плечами на конусовидном основании, имеющих узкую косу и длинную бороду, разделенную на две пряди. Эти фигурки различаются по типам головных уборов. Одни имеют небольшую шапочку, окрашенную в черный цвет, другие — головной убор типа шлема. Такие «головки воинов» особенно многочисленны среди находок на поселении Геоксюр I. Они изготовлялись путем выдавливания в специальных формочках с последующей обработкой деталей.

Анализ характерных элементов культуры Южного Туркменистана в пору позднего энеолита показывает, что наряду с сохранением ряда местных традиций здесь налицо целый пучок новшеств, или инноваций, прежде всего в расписной керамике и терракоте. В обоих случаях отмечается воздействие культур ирано-месопотамского круга. Так, зооморфные мотивы керамики карадепинского стиля в ряде случаев восходят к керамике Сиалка III и Гисара ГС — ПА, а многие черты терракот как западной, так и восточной групп памятников имеют аналогии в мелкой пластике Южного Двуречья и частично Элама. Появление на Кара-депе в это время нового антропологического типа (Трофимова, Гинзбург, 1960) позволяет заключить, что имела место и частичная инфильтрация нового населения, во всяком случае в западной группе поселений. С другой стороны, детальный анализ принципов композиций расписной керамики карадепинского и геоксюрского стилей указывает и на использование мотивов, выработанных в ткачестве или в других художественных ремеслах, развивавшихся в местной среде (Массон, 1982ж, с. 51). Таким образом, расцвет культуры раннеземледельческих общин юга Средней Азии в позднем энеолите основывался на местном автохтонном развитии, но протекал в условиях оживленных внешних связей и взаимодействий; налицо сочетание спонтанной и стимулированной трансформаций. Сложившийся мощный очаг раннеземледельческой культуры в свою очередь оказал воздействие на соседние области.