Обнаженный меч

Умную, начиненную знаниями голову Мамуна венчала не отделанная редкими драгоценными камнями корона его отца - халифа-Гаруна, а островерхая папаха. Это делалось в угоду персидским-феодалам. Арабы, ссылаясь на багдадского плута аль-Джахиза поговаривали, дескать, мы ожидали, что халиф Мамун уменьшит размеры податей, а вместо этого он увеличил высоту своей папахи. И, действительно, папаха халифа Мамуна издалека походила намогильный камень.

Мамун не переехал в Багдад, а обосновался в Хорасане и отсюда продолжил борьбу против сторонников брата. Отказавшись от черного знамени, халиф высоко поднимал зеленое: "Надо очистить коран! Коран - не фетиш!" Дерзость халифа Мамуна сильно возмутила некоторых религиозных служителей. Хатибы багдадских мечетей вместо того, чтобы восхвалять Мамуна, осыпали его проклятьями: "Из вскормленного молоком огнепоклонницы красного-шайтана мусульманский халиф не получится! Нам надо избрать себе другого халифа, почитающего коран Мухаммеда!" Духовенство Багдада перешло в открытое наступление. Священнослужители возглашали, что сын, не выполнивший отцовского завещания,- недостойный сын. Мамун занимает место халифа незаконно, он не имеет прав на халифат. Престол захвачен им силой оружия. Наш халиф - Ибрагим ибн Мехти, свято чтящий черное знамя!

С первого же дня своего правления Мамун пренебрегал духовенством. Он говорил, что богословам надлежит заниматься своими делами, а с государством халиф управится сам.

Мотазилиты и зындыки окончательно распоясались. Опираясь, на Мамуна, они задались целью провести пересмотр священного и. неприкосновенного писания. На самом же деле к этому подстрекала высшая аристократия, а Мамун стремился угодить ей. Но возможно-ли было это в такое время? Халиф Мамун хорошо понимал, что мусульмане-фанатики не смирятся. Так и произошло. Багдадское духовенство вкупе с феодалами Савадской области избрало своим-халифом дядю халифа Мамуна Ибрагима ибн Мехти. Единовластие в халифате было вновь нарушено. Мамун объявил повсюду, что Ибрагим ибн Мехти - не "взаправдашний" халиф Багдада. И предупредил дядю, чтобы тот вел себя благоразумно.

Новоявленный халиф Ибрагим, дрожа со страху, решил до поры до времени не вмешиваться в большинство дел. Он почел за благо сидеть на троне чучелом и не перечить племяннику.

Мамун с первых дней своего халифства говорил, что у верующих религиозная направленность ума преобладает над политическим и культурным мышлением. Это высказывание стало широкоизвестным.

Недовольные халифом египтяне, воспользовавшись распрями, тотчас подняли восстание. Мечтающий о самостоятельности наместник Андалузии Первый Правитель после смерти французского короля Карла Великого фараонствовал на Западе. И с византийских границ поступали неутешительные вести. Новый император Византии отказался платить дань халифату. Узнавшие вкус крови еще во времена халифа Гаруна хазары в косматых папахах вновь шныряли под Александрийским валом. Ныне они с еще большим вожделением косились на Дербент. Жители Савада стонали под тяжестью податей. Во всех областях халифата поднималось недовольство. Всюду было неспокойно. А наихудшее заключалось в том, что в Багдаде и Сирии свирепствовала холера. В Рее и Хорасане начался голод. В окрестностях Базза вновь воспрянули хуррамиты. Они не признавали ни Хорасана, ни Багдада. Джавидан, сын Шахрака, вновь готовился к выступлению. Его сердце все еще ныло: "Пока не отомщу за огнепоклонников, угнанных в Багдад и проданных в рабство, не покину этот мир!" Лупоглазый Абу Имран с перепугу сбежал и скрылся в горах. Залег в берлоге и подобно медведю сосал лапу. Недовольство халифом выражали и некоторые персидские феодалы... А халиф Мамун старался, не впадая в растерянность, действовать с умом, терпеливо и последовательно наводил порядок.

Самые высокие должности он распределил между влиятельными персидскими аристократами. Его любимец Тахир стал правителем Хорасана. А будущего тестя, Гасана ибн Сахля, халиф назначил наместником Савадской области. Роскошный Багдад с каждым днем увядал, а Хорасан расцветал. Багдадская знать считала себя оскорбленной, она желала видеть свой город, как во времена Гаруна ар-Рашида, столицей халифата.

Знатные арабы, на каждом шагу в Золотом дворце оскорбляемые персами, слегли и не поднимались. Зубейда хатун, которая постоянно сеяла смуту в халифате, которая послала на плаху такого умного деятеля, как главный визирь Гаджи Джафар, уже несколько лет не надевала красных чахчуров. Она была в трауре с головы до пят. Похоронив обезглавленный труп сына на кладбище Газмийя, мать никак не могла прийти в себя. Шуточное ли дело, ведь Зубейда хатун долгие годы была любимицей гордых Аббасидов. Строительством водопровода в Мекке она привлекла симпатии священнослужителей и верующих мусульман. В прежние времена Зубейда хатун на каждое лето переезжала из Багдада в Тавриз. Ныне Тавриз не принадлежал ей. Подобно заточенной в золотую клетку птице день и ночь билась она в Золотом дворце. Лицо поблекло, в черных волосах появилась седина. Морщинки в нескольких местах рассекали лицо. Вокруг ее притягательных черных глаз словно бьи пауки раскинули свою паутину. Губы, постоянно источавшие улыбки, теперь дрожали от гнева. На шее и груди, оставшихся без украшений, проступили синие жилы.

Долго прикидывала Зубейда хатун и так и этак и наконец, собравшись с духом, послала халифу Мамуну такое письмо: "О, обладатель меча и пера нашего века, желаю всегда видеть Вас великим, могучим и прославленным. Что было, то прошло. Лучше бы у льва был один львенок... Тогда бы на нашу долю не выпало подобных потрясений. Вы - сын самого справедливого, самого щедрого, величайшего государя Востока, халифа Гарун ар-Рашида. Ваш покойный родитель говорил: "Халиф не прославится, если не будет щедрым и великодушным". Родитель Ваш был поистине Хатамом. Есть, мудрое персидское изречение: "Хар не кони бе ход кони, гяр хаме нико бад кони..."108 Даже у самой ароматной розы есть шипы... Хотелось бы, чтоб меня поняли правильно и не рассердились на меня.. Ложь, сулящая мир, лучше правды, порождающей бедствие. При? всех обстоятельствах я тоже довожусь Вам матерью и между мной и Вашей родительницей Мараджиль хатун никогда не было недоразумений. Мараджиль хатун была самой достойной женой Вашего покойного отца. Знайте же, что несколько лет я нахожусь в условиях, худших, чем рабыни, обучающиеся в заведении Фенхаса. Иногда меня посещают странные мысли и я думаю не удалиться ли мне-в монастырь Лис. К лицу ли будет Вам это? Покорнейше прошу оказать милость и вернуть мне отнятое Тахиром парадное платье.. а также мое приданое - Азербайджан. Азербайджан подарил мне в свадебную ночь Ваш родитель, покойный халиф Гарун: "Для прекрасной и преданной жены моей и этого края мало!" - сказал он.. Меня опять изнуряет лихорадка. Багдад раскаленней горнила.. Глава лекарей Джебраил торопит меня: "если в ближайшее времш не поедете в Тавриз и не вдохнете его целебный воздух, то за ваше состояние не ручаюсь".

С Вашего позволения завершу это письмо стихами:

Мамун, мой сын желанный,

Величья образец,

Сокровищницы знаний

Наследник и венец!

Храню мой дух высокий

И пламя не гашу,

И все же эти строки

Слезами я пишу".

Хорасанский дворец халифа Мамуна украшался коврами. Ночью на дворцовой площади пылало великое множество факелов и больших свеч. Служанки, евнухи, рабы и рабыни сияли от радости. Прошел слух, что халиф Мамун на своей свадьбе дарует свободу тысяче рабов. Все - и визирь, и векил - сели перед наместником Савадской области. Персидская знать чуть ли не на руках носила Гасана ибн Сахля. Даже правитель Хорасана - Тахир, заискивал перед ним. Халиф Мамун роднился с Гасаном. Сваты наперебой расхваливали халифа Мамуна Гасану: "Клянемся создателем, ваша дочь Боран будет счастлива! По уму и знаниям халифу Мамуну нет равных".

Письмо Зубейды хатун было доставлено халифу Мамуну в день его обручения. Прочитав письмо, он вызвал главного визиря, посоветовался с ним и направил мачехе такое послание: "Власть принадлежит аллаху! Седьмой аббасидский халиф Мамун.